https://wodolei.ru/catalog/napolnye_unitazy/Geberit/
Так что почему бы ему не перебраться сюда? К нам, на Пимлико-сквер? – Кэролайн с торжеством оглядела нас с Гейл. – Ведь это значительно упростит ведение дел, верно? Кстати, знаете, – как называется его агентство? Это нечто!.. «Туры для взрослых»!.. Иными словами, они не желают связываться с разными там семейными пляжами для детишек. – Она отпила большой глоток. – Ну и я сказала ему, что политика у него правильная. А вот название следует немного изменить. «Адюльтуры»! Объяснила, и он был просто в восторге! Ну, что скажете?
В помещении настала тишина. Затем Гейл протянула:
– О Господи!
Я налила себе почти столько же водки, что и Кэролайн, и промолчала. Я не была уверена, что поверила во все это, хотя бы частично. Но ведь и в «Предприятие „Прикид“» я тоже в самом начале не очень-то верила, а каких успехов мы добились! Так что, возможно, Кэролайн и права.
– Что ж, тогда за «Адюльтуры»! – воскликнула она, поднимая стакан. – И за тебя, Анжела. В конечном счете изначально это была твоя идея. Ты просто гений, черт бы тебя побрал!
Я тоже подняла свой стакан. Правда, не совсем понимая, за что именно.
Но мне не понадобилось много времени, чтоб понять это. И если прежде я считала, что идеи Кэролайн о «дополнительных услугах» не более чем пустая болтовня, то заблуждалась. На следующее утро – а затем и всю следующую неделю – Кэролайн работала как проклятая, создавая свою новую империю. Она уже успела сбегать в агентство по соседству и провела с ними переговоры от имени брата. Она обзванивала одного клиента за другим, предлагая им круизы в Вест-Индию, полеты для молодоженов на Средиземное море, роскошные отели в уединенных уголках – и все это по ценам, которые просто в сравнение не идут с расценками других агентств, так она, во всяком случае, уверяла. Я даже слышала раз, как она предлагала «сафари для любовников» в Кении, о которых никогда не упоминалось прежде. Очевидно, еще какой-то один из ее родственников владеет там заповедником с отелем в виде хижины, обитатели которого, попивая прохладительные напитки, могли созерцать из окна или с террасы каких-нибудь толстокожих, купающихся в грязи.
– Знаешь, как можно завестись, наблюдая за носорогами, – сказала она. – Можешь мне поверить. Очевидно, все дело в этом роге, не случайно туземцы продают их в качестве зелья для поднятия потенции.
– Понятия не имею, – ответила я. – Видела носорогов только в зоопарках. И не могу сказать, чтоб так уж завелась.
Кэролайн заявила, что у меня напрочь отсутствует воображение, и снова взялась за телефон и дело организации «Адюльтуров».
Видимо, она права. И у меня действительно отсутствует воображение. Или же оно занято чем-то другим.
От Джоша – ни слова. Уже прошло несколько недель, как я отправила ему письмо, и я начала нервничать. И одновременно убеждать себя в том, что он, возможно, где-нибудь в тысячах миль, в джунглях Бирмы или на Великой китайской стене. Да что там говорить, мир так огромен… и опасен. Не только в Бейруте и Сараево работали снайперы; и разве не все тоталитарные режимы склонны считать журналистов шпионами? О, как я мечтала о том, чтобы он вернулся и сказал, что в будущем намерен заниматься только коммерческой рекламой контактных линз и дамских ночных рубашек. Я бы предпочла ревновать к истощенным моделям, позирующим перед его объективом, чем жить в постоянном страхе и ожидании полуночного звонка в дверь, открыв которую я увидела бы перед собой взволнованного констебля и услышала бы: «Мне страшно жаль, мадам, но…»
Весна была уже почти в разгаре. Ровно год, как мы знакомы с Джошем. Почти столько же являемся любовниками. Интересно, а как долго знаком Ральф с этой Хизер Кларидж? Интерес, как я понимала, носит чисто академический характер, просто мне хотелось знать, кто из нас предал первым. Меня это почему-то волновало. Если Ральф изменил первым, это несколько обесценивало мою неверность. Мне хотелось думать, что охлаждение в наших с Ральфом отношениях наступило именно по моей вине. Что моя страсть к Джошу была в своей основе чистым и не навязанным никем и ничем проявлением похоти, чему не было никакого морального оправдания, что то было ярким проявлением эгоизма с моей стороны. Не уверена, что здесь есть чем гордиться, но именно так мне хотелось думать. За последние месяцы я выслушала столько откровений от жен-Шин, признававшихся, что заводили интрижки только потому, что ощущали себя одинокими, брошенными, никому не нужными. И бешено ревновавшими к любовницам мужей. И я представляла, как они рыдают в подушки любовников, корят и упрекают себя в грехе и вовсе не считаются с мужчинами, с которыми спят. И уж совсем не извлекают из этого удовольствия. Если уж грешить, думала я, пусть это будет смертный грех.
Все это время я страшно скучала по Джошу. Ходила как потерянная. Мне нужны были его тело и смех, его любовь и ласки. Я хотела, чтоб он оказался близко-близко, чтоб его можно было потрогать, обнять, чтоб я всякий раз испытывала восторг и удивление от одного того факта, что он рядом. Я не хотела, чтобы он и дальше торчал там, на Великой китайской стене.
И еще меня очень тревожила Рейчел. Что я скажу ей и что она скажет на это? Мысль о том, что моя дочурка заплачет, вызывала слезы и у меня. О, это маленькое милое личико, искаженное болью! Я просто не в силах этого видеть. И все же этого не миновать. И мне снова вспомнились женщины, приходившие к нам за. помощью. Посеревшие от переживаний и унижений, печально повествующие о том, что расстались бы с мужьями давным-давно, если бы не дети. И как затем те же дети, с облегчением покидая родительский дом, убивали их на прощание фразой: «Ну к чему тебе понадобилось так долго терпеть, а, мама?» Нет, со мной этого не случится. Я не допущу.
А письма от Джоша все не было.
Оставалось искать утешения в работе. Ее с каждым днем прибывало. Похоже, весенняя лихорадка охватила женщин, и они очертя голову бросались на поиски «нового счастья». Придуманный нами девиз «К чему дожидаться смерти? Расставайтесь прямо сейчас!» был напечатан в качестве цитаты года в лондонском выпуске «Ивнинг стэндард», что вызвало неоднозначную реакцию и гневную статью на смежную тему в «Дейли телеграф». Автор выставлял себя защитником традиций и моральных устоев, называл нашу идею «образчиком крайне заразного и опасного для общества цинизма и постыдного кривлянья». Затем следовала гневная обличительная речь, направленная против «так называемых эмансипированных женщин, прикрывающих свой оголтелый феминизм показной заботой о своих сестрах». В конце статьи содержался намек на то, что эти дьявольские силы свили свое гнездо в скандально известном агентстве на Пимлико-сквер, которое, как надеялся автор, скоро закроют по настоянию возмущенной общественности.
Статья послужила грандиозной рекламой для нашего бизнеса. Как-то после очередного полного суеты дня мы всерьез задумались о том, что штат необходимо расширить. Но кого брать? Кому можно довериться? И мы пришли к выводу, что у нас всего один выход. Быть более избирательными в том, что касается клиентуры. Надо начинать кому-то и отказывать.
Но кому отказывать? Этот вопрос оказался самым сложным. Гейл в принципе отвергала идею отсева. Бизнес есть бизнес, твердила она, не следует выплескивать младенца с водой или резать курочку, несущую золотые яйца. Она просто засыпала нас цитатами и поговорками.
Я пыталась дать ей понять, что далеко не все наши курочки несут золотые яйца, даже простые не все несут, и мы вполне можем обойтись и без них.
Кэролайн тоже не помогла решить проблему. Слишком уж озабочена она была организацией «Адюльтуров». Мысли ее целиком поглощали каюты кораблей, выходивших в средиземноморский круиз, и гостиничные номера с видом на купание слонов и бегемотов. Я уже начала подозревать, что деликатная работа по разъединению неудавшихся пар была для нее лишь прелюдией, утомительным первоначальным этапом, подготовкой к главному делу жизни. А суть его сводилась к ублажению каких-то импотентов, заводившихся при виде валяющихся в грязи носорогов. Короче, присущую всем представителям высшего общества скуку у Кэролайн как рукой сняло. Энергии ее с лихвой хватило бы, чтобы перевернуть земной шар. Правда, я опасалась, что это ненадолго.
И вот как-то мы втроем обедали у Ренато, и споры снова ни к чему не привели, как вдруг через площадь перебежала Карен в мини-юбке и ворвалась в ресторан. Вид у нее был такой возбужденный, что я тут же подумала: может, Имонн предпринял попытку изнасилования и она ищет у нас спасения? Но оказалось, что все обстоит не столь трагично. Пришел какой-то джентльмен, хочет вас видеть, задыхаясь, сообщила она. Сказал, что дело страшно важное и не терпит отлагательств. Нет, он не сказал, кто он. Но, по мнению Карен, принадлежит к разряду тех, кто не любит ждать. Вообще она почему-то пребывала в полном смятении чувств.
Мы попросили у Ренато счет. Карен побежала в лавку.
– Интересно, кто же это, дорогие мои? – сказала Гейл, нервно поглядывая в окно. – Из полиции, что ли?..
– Я поняла, она думает, что Рик наконец попался.
– Нет. Налоговая инспекция, – пыталась утешить ее я.
Кэролайн покачала головой:
– Да ничего подобного! Какой-нибудь продавец стиральных порошков. Специально одеваются под джентльменов, чтоб их сразу не послали. Так что не спешите, девочки.
Она спокойно допила шампанское, затем небрежно протянула Ренато золотую карту «Америкен-экспресс».
– Сегодня мой день! – объявила она. – Кстати, как только этот торговец порошками уберется, я постараюсь перепрограммировать Патрика. На этот раз точно получится, уверена!
Но Гейл не терпелось пойти и узнать, в чем дело, и мне – тоже. И вот мы с ней поднялись и ушли, оставив Кэролайн наслаждаться ленчем и дальше.
Загадочный джентльмен стоял в офисе, всем своим видом демонстрируя нежелание говорить с Имонном, который, в свою очередь, пялился ему в спину с выражением неприязни на лице. Увидев Гейл и меня, он выразительно покрутил пальцем у виска и скорчил смешную гримасу. Но джентльмен развернулся и успел заметить этот жест. Имонн тут же низко склонился над компьютером. Из окна я видела, как Кэролайн лениво и неспешно вышагивает через площадь.
– Добрый день! – сказала Гейл и протянула руку. – Чем могу помочь?
Мужчина не обратил внимания на протянутую руку. Взглянул на Имонна и Карен и брезгливо поморщился. Он был одет в безупречно пошитый темно-синий костюм. Строгий галстук, из нагрудного кармана торчит уголок бледно-голубого платка. Ботинки столь безупречно начищены и отполированы, словно на них плевал и затем растирал рукавами целый полк солдат. Прическа наводила на мысль, что где-нибудь на туалетном столике он держит пару щеток с серебряными ручками и монограммами на них. Лицо розовое, ухоженное. Лет ему было около пятидесяти.
Мы представились, он – нет.
– У вас есть комната, где можно спокойно поговорить? – То были первые произнесенные им слова. При этом он неодобрительно покосился на длинные волосы Имонна и мини-юбку Карен. Волосы Гейл еще больше растрепались, пока она бежала через площадь. Мои же, по-цыгански длинные и темные, разметались по плечам. К тому же на мне были джинсы.
Гейл кашлянула и спросила у Имонна и Карен, не против ли они того, чтобы пройти в магазин, впустить покупателей и попросить их немного подождать. Молодые люди вышли, только после этого мужчина взялся за спинку кресла, аккуратно развернул его к себе и уже собрался было сесть, как вдруг вошла Кэролайн. Она улыбалась, разогретая несколькими бокалами шампанского. Бросила взгляд на джентльмена и закурила сигарету.
– Так чем торгуете? – нагло и прямолинейно осведомилась она.
Мужчина не ответил. И не сел. Гейл представила Кэролайн. Впервые я услышала, как она назвала ее «достопочтенной миссис Кэролайн Аппингем». Звучало довольно глупо и неуместно, и Кэролайн поморщилась.
– О черт! Ты что, совсем спятила, Гейл? – сердито воскликнула она. – Какая тебя муха укусила? – И она обернулась к лощеному джентльмену. – Так что вы продаете? Нам, знаете ли, некогда, своих дел хватает.
Выражение его лица не изменилось. Но на этот раз он все же опустился в кресло и поправил платочек в нагрудном кармане. Затем поднял глаза на Кэролайн, которая выпустила в его сторону клуб сигаретного дыма. Сложил руки на коленях, откашлялся и впервые за все время на губах его возникло подобие улыбки.
– Я, видите ли, из дворца, – сказал он.
Глава 12
КОРОЛЕВСКИЕ ИГРЫ
– О Господи!.. – простонала Гейл, пряча лицо в ладонях. – Господи! – повторила она. – А я-то, гребаная республиканка…
Я промолчала. Даже Кэролайн не произносила ни слова. Я переводила взгляд с нее на Гейл. Затем выглянула из окна на улицу – в надежде увидеть там джентльмена из дворца. Может, он все еще стоит у входа, глазея на вывеску в виде моей фигуры в платье с расстегнутой молнией и соображает, что же доложить ее королевскому высочеству. Я поморщилась. Он даже не назвал своего имени. Утешало одно: мы никогда больше не увидим и не услышим его, это уж точно.
Но на улице его, естественно, не оказалось. Я обернулась к Гейл и Кэролайн. Обе они сидели точно оплеванные. Несколько минут в комнате царила напряженная тишина, затем Кэролайн закурила еще одну сигарету, а у Гейл возникла потребность почесать в затылке. Через стенку из магазина доносились голоса Имонна и Карен. Интересно, кому и что они продают? О, ну почему, почему не ограничились мы торговлей нарядами? Зачем нам понадобилось влезать в судьбы и жизни других людей, что за кретинская идея, откуда она только возникла? Затем я вспомнила, что идея принадлежала мне.
Я сделала усилие и постаралась взять себя в руки.
– Послушайте, я до сих пор в это не верю! – заявила я, глядя на Гейл и Кэролайн. – То есть я хочу сказать, это наверняка чья-то идиотская шутка! Ну сами подумайте! Точно вам говорю, просто шутка и все! – Тут я сделала паузу, ожидая соответствующей реакции. Но ее не последовало. Я снова сделала над собой усилие и рассмеялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
В помещении настала тишина. Затем Гейл протянула:
– О Господи!
Я налила себе почти столько же водки, что и Кэролайн, и промолчала. Я не была уверена, что поверила во все это, хотя бы частично. Но ведь и в «Предприятие „Прикид“» я тоже в самом начале не очень-то верила, а каких успехов мы добились! Так что, возможно, Кэролайн и права.
– Что ж, тогда за «Адюльтуры»! – воскликнула она, поднимая стакан. – И за тебя, Анжела. В конечном счете изначально это была твоя идея. Ты просто гений, черт бы тебя побрал!
Я тоже подняла свой стакан. Правда, не совсем понимая, за что именно.
Но мне не понадобилось много времени, чтоб понять это. И если прежде я считала, что идеи Кэролайн о «дополнительных услугах» не более чем пустая болтовня, то заблуждалась. На следующее утро – а затем и всю следующую неделю – Кэролайн работала как проклятая, создавая свою новую империю. Она уже успела сбегать в агентство по соседству и провела с ними переговоры от имени брата. Она обзванивала одного клиента за другим, предлагая им круизы в Вест-Индию, полеты для молодоженов на Средиземное море, роскошные отели в уединенных уголках – и все это по ценам, которые просто в сравнение не идут с расценками других агентств, так она, во всяком случае, уверяла. Я даже слышала раз, как она предлагала «сафари для любовников» в Кении, о которых никогда не упоминалось прежде. Очевидно, еще какой-то один из ее родственников владеет там заповедником с отелем в виде хижины, обитатели которого, попивая прохладительные напитки, могли созерцать из окна или с террасы каких-нибудь толстокожих, купающихся в грязи.
– Знаешь, как можно завестись, наблюдая за носорогами, – сказала она. – Можешь мне поверить. Очевидно, все дело в этом роге, не случайно туземцы продают их в качестве зелья для поднятия потенции.
– Понятия не имею, – ответила я. – Видела носорогов только в зоопарках. И не могу сказать, чтоб так уж завелась.
Кэролайн заявила, что у меня напрочь отсутствует воображение, и снова взялась за телефон и дело организации «Адюльтуров».
Видимо, она права. И у меня действительно отсутствует воображение. Или же оно занято чем-то другим.
От Джоша – ни слова. Уже прошло несколько недель, как я отправила ему письмо, и я начала нервничать. И одновременно убеждать себя в том, что он, возможно, где-нибудь в тысячах миль, в джунглях Бирмы или на Великой китайской стене. Да что там говорить, мир так огромен… и опасен. Не только в Бейруте и Сараево работали снайперы; и разве не все тоталитарные режимы склонны считать журналистов шпионами? О, как я мечтала о том, чтобы он вернулся и сказал, что в будущем намерен заниматься только коммерческой рекламой контактных линз и дамских ночных рубашек. Я бы предпочла ревновать к истощенным моделям, позирующим перед его объективом, чем жить в постоянном страхе и ожидании полуночного звонка в дверь, открыв которую я увидела бы перед собой взволнованного констебля и услышала бы: «Мне страшно жаль, мадам, но…»
Весна была уже почти в разгаре. Ровно год, как мы знакомы с Джошем. Почти столько же являемся любовниками. Интересно, а как долго знаком Ральф с этой Хизер Кларидж? Интерес, как я понимала, носит чисто академический характер, просто мне хотелось знать, кто из нас предал первым. Меня это почему-то волновало. Если Ральф изменил первым, это несколько обесценивало мою неверность. Мне хотелось думать, что охлаждение в наших с Ральфом отношениях наступило именно по моей вине. Что моя страсть к Джошу была в своей основе чистым и не навязанным никем и ничем проявлением похоти, чему не было никакого морального оправдания, что то было ярким проявлением эгоизма с моей стороны. Не уверена, что здесь есть чем гордиться, но именно так мне хотелось думать. За последние месяцы я выслушала столько откровений от жен-Шин, признававшихся, что заводили интрижки только потому, что ощущали себя одинокими, брошенными, никому не нужными. И бешено ревновавшими к любовницам мужей. И я представляла, как они рыдают в подушки любовников, корят и упрекают себя в грехе и вовсе не считаются с мужчинами, с которыми спят. И уж совсем не извлекают из этого удовольствия. Если уж грешить, думала я, пусть это будет смертный грех.
Все это время я страшно скучала по Джошу. Ходила как потерянная. Мне нужны были его тело и смех, его любовь и ласки. Я хотела, чтоб он оказался близко-близко, чтоб его можно было потрогать, обнять, чтоб я всякий раз испытывала восторг и удивление от одного того факта, что он рядом. Я не хотела, чтобы он и дальше торчал там, на Великой китайской стене.
И еще меня очень тревожила Рейчел. Что я скажу ей и что она скажет на это? Мысль о том, что моя дочурка заплачет, вызывала слезы и у меня. О, это маленькое милое личико, искаженное болью! Я просто не в силах этого видеть. И все же этого не миновать. И мне снова вспомнились женщины, приходившие к нам за. помощью. Посеревшие от переживаний и унижений, печально повествующие о том, что расстались бы с мужьями давным-давно, если бы не дети. И как затем те же дети, с облегчением покидая родительский дом, убивали их на прощание фразой: «Ну к чему тебе понадобилось так долго терпеть, а, мама?» Нет, со мной этого не случится. Я не допущу.
А письма от Джоша все не было.
Оставалось искать утешения в работе. Ее с каждым днем прибывало. Похоже, весенняя лихорадка охватила женщин, и они очертя голову бросались на поиски «нового счастья». Придуманный нами девиз «К чему дожидаться смерти? Расставайтесь прямо сейчас!» был напечатан в качестве цитаты года в лондонском выпуске «Ивнинг стэндард», что вызвало неоднозначную реакцию и гневную статью на смежную тему в «Дейли телеграф». Автор выставлял себя защитником традиций и моральных устоев, называл нашу идею «образчиком крайне заразного и опасного для общества цинизма и постыдного кривлянья». Затем следовала гневная обличительная речь, направленная против «так называемых эмансипированных женщин, прикрывающих свой оголтелый феминизм показной заботой о своих сестрах». В конце статьи содержался намек на то, что эти дьявольские силы свили свое гнездо в скандально известном агентстве на Пимлико-сквер, которое, как надеялся автор, скоро закроют по настоянию возмущенной общественности.
Статья послужила грандиозной рекламой для нашего бизнеса. Как-то после очередного полного суеты дня мы всерьез задумались о том, что штат необходимо расширить. Но кого брать? Кому можно довериться? И мы пришли к выводу, что у нас всего один выход. Быть более избирательными в том, что касается клиентуры. Надо начинать кому-то и отказывать.
Но кому отказывать? Этот вопрос оказался самым сложным. Гейл в принципе отвергала идею отсева. Бизнес есть бизнес, твердила она, не следует выплескивать младенца с водой или резать курочку, несущую золотые яйца. Она просто засыпала нас цитатами и поговорками.
Я пыталась дать ей понять, что далеко не все наши курочки несут золотые яйца, даже простые не все несут, и мы вполне можем обойтись и без них.
Кэролайн тоже не помогла решить проблему. Слишком уж озабочена она была организацией «Адюльтуров». Мысли ее целиком поглощали каюты кораблей, выходивших в средиземноморский круиз, и гостиничные номера с видом на купание слонов и бегемотов. Я уже начала подозревать, что деликатная работа по разъединению неудавшихся пар была для нее лишь прелюдией, утомительным первоначальным этапом, подготовкой к главному делу жизни. А суть его сводилась к ублажению каких-то импотентов, заводившихся при виде валяющихся в грязи носорогов. Короче, присущую всем представителям высшего общества скуку у Кэролайн как рукой сняло. Энергии ее с лихвой хватило бы, чтобы перевернуть земной шар. Правда, я опасалась, что это ненадолго.
И вот как-то мы втроем обедали у Ренато, и споры снова ни к чему не привели, как вдруг через площадь перебежала Карен в мини-юбке и ворвалась в ресторан. Вид у нее был такой возбужденный, что я тут же подумала: может, Имонн предпринял попытку изнасилования и она ищет у нас спасения? Но оказалось, что все обстоит не столь трагично. Пришел какой-то джентльмен, хочет вас видеть, задыхаясь, сообщила она. Сказал, что дело страшно важное и не терпит отлагательств. Нет, он не сказал, кто он. Но, по мнению Карен, принадлежит к разряду тех, кто не любит ждать. Вообще она почему-то пребывала в полном смятении чувств.
Мы попросили у Ренато счет. Карен побежала в лавку.
– Интересно, кто же это, дорогие мои? – сказала Гейл, нервно поглядывая в окно. – Из полиции, что ли?..
– Я поняла, она думает, что Рик наконец попался.
– Нет. Налоговая инспекция, – пыталась утешить ее я.
Кэролайн покачала головой:
– Да ничего подобного! Какой-нибудь продавец стиральных порошков. Специально одеваются под джентльменов, чтоб их сразу не послали. Так что не спешите, девочки.
Она спокойно допила шампанское, затем небрежно протянула Ренато золотую карту «Америкен-экспресс».
– Сегодня мой день! – объявила она. – Кстати, как только этот торговец порошками уберется, я постараюсь перепрограммировать Патрика. На этот раз точно получится, уверена!
Но Гейл не терпелось пойти и узнать, в чем дело, и мне – тоже. И вот мы с ней поднялись и ушли, оставив Кэролайн наслаждаться ленчем и дальше.
Загадочный джентльмен стоял в офисе, всем своим видом демонстрируя нежелание говорить с Имонном, который, в свою очередь, пялился ему в спину с выражением неприязни на лице. Увидев Гейл и меня, он выразительно покрутил пальцем у виска и скорчил смешную гримасу. Но джентльмен развернулся и успел заметить этот жест. Имонн тут же низко склонился над компьютером. Из окна я видела, как Кэролайн лениво и неспешно вышагивает через площадь.
– Добрый день! – сказала Гейл и протянула руку. – Чем могу помочь?
Мужчина не обратил внимания на протянутую руку. Взглянул на Имонна и Карен и брезгливо поморщился. Он был одет в безупречно пошитый темно-синий костюм. Строгий галстук, из нагрудного кармана торчит уголок бледно-голубого платка. Ботинки столь безупречно начищены и отполированы, словно на них плевал и затем растирал рукавами целый полк солдат. Прическа наводила на мысль, что где-нибудь на туалетном столике он держит пару щеток с серебряными ручками и монограммами на них. Лицо розовое, ухоженное. Лет ему было около пятидесяти.
Мы представились, он – нет.
– У вас есть комната, где можно спокойно поговорить? – То были первые произнесенные им слова. При этом он неодобрительно покосился на длинные волосы Имонна и мини-юбку Карен. Волосы Гейл еще больше растрепались, пока она бежала через площадь. Мои же, по-цыгански длинные и темные, разметались по плечам. К тому же на мне были джинсы.
Гейл кашлянула и спросила у Имонна и Карен, не против ли они того, чтобы пройти в магазин, впустить покупателей и попросить их немного подождать. Молодые люди вышли, только после этого мужчина взялся за спинку кресла, аккуратно развернул его к себе и уже собрался было сесть, как вдруг вошла Кэролайн. Она улыбалась, разогретая несколькими бокалами шампанского. Бросила взгляд на джентльмена и закурила сигарету.
– Так чем торгуете? – нагло и прямолинейно осведомилась она.
Мужчина не ответил. И не сел. Гейл представила Кэролайн. Впервые я услышала, как она назвала ее «достопочтенной миссис Кэролайн Аппингем». Звучало довольно глупо и неуместно, и Кэролайн поморщилась.
– О черт! Ты что, совсем спятила, Гейл? – сердито воскликнула она. – Какая тебя муха укусила? – И она обернулась к лощеному джентльмену. – Так что вы продаете? Нам, знаете ли, некогда, своих дел хватает.
Выражение его лица не изменилось. Но на этот раз он все же опустился в кресло и поправил платочек в нагрудном кармане. Затем поднял глаза на Кэролайн, которая выпустила в его сторону клуб сигаретного дыма. Сложил руки на коленях, откашлялся и впервые за все время на губах его возникло подобие улыбки.
– Я, видите ли, из дворца, – сказал он.
Глава 12
КОРОЛЕВСКИЕ ИГРЫ
– О Господи!.. – простонала Гейл, пряча лицо в ладонях. – Господи! – повторила она. – А я-то, гребаная республиканка…
Я промолчала. Даже Кэролайн не произносила ни слова. Я переводила взгляд с нее на Гейл. Затем выглянула из окна на улицу – в надежде увидеть там джентльмена из дворца. Может, он все еще стоит у входа, глазея на вывеску в виде моей фигуры в платье с расстегнутой молнией и соображает, что же доложить ее королевскому высочеству. Я поморщилась. Он даже не назвал своего имени. Утешало одно: мы никогда больше не увидим и не услышим его, это уж точно.
Но на улице его, естественно, не оказалось. Я обернулась к Гейл и Кэролайн. Обе они сидели точно оплеванные. Несколько минут в комнате царила напряженная тишина, затем Кэролайн закурила еще одну сигарету, а у Гейл возникла потребность почесать в затылке. Через стенку из магазина доносились голоса Имонна и Карен. Интересно, кому и что они продают? О, ну почему, почему не ограничились мы торговлей нарядами? Зачем нам понадобилось влезать в судьбы и жизни других людей, что за кретинская идея, откуда она только возникла? Затем я вспомнила, что идея принадлежала мне.
Я сделала усилие и постаралась взять себя в руки.
– Послушайте, я до сих пор в это не верю! – заявила я, глядя на Гейл и Кэролайн. – То есть я хочу сказать, это наверняка чья-то идиотская шутка! Ну сами подумайте! Точно вам говорю, просто шутка и все! – Тут я сделала паузу, ожидая соответствующей реакции. Но ее не последовало. Я снова сделала над собой усилие и рассмеялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52