— Если, говоря о Шинандере, ты имеешь в виду бой у слоновьего храма, то твоя хваленая кавалерия до последнего отсиживалась в форте, а потом почему-то не смогла найти нас в джунглях. Но дело даже не в этом. От кавалерии, на мой взгляд, вообще не может быть много проку в бою в джунглях.— Ах вот как, на твой взгляд. Так ты здорово ошибаешься, сержант. Оставлять кавалерию в тылу — это то же самое, что ставить телегу впереди лошади и самому впрягаться в хомут. Ведь как только противник остановлен, а тем более начал отступать, кавалерия, налетев на него, преследует, безжалостно уничтожая. А если ты, варвар, этого не понимаешь, значит, ты просто никогда не пробовал использовать доблестных туранских кавалеристов.— Кром, прости этого безумца! Да когда меня и моих солдат рвали на куски тысячи мятежников, я был бы рад любой подмоге: на любимых тобой лошадях, верблюдах, ослах — все равно, лишь бы она подоспела. Но твои хваленые кавалеристы так и не подошли. Они просто-напросто не нашли нас, как бы не услышали разносящихся далеко по джунглям звуков боя. Или из-за глухоты с тупостью, или из-за собственной трусости они предали нас, оставив одних!Не в силах больше сдерживаться, Конан схватился за рукоять кинжала и даже звякнул эфесом о ножны.— Ты оскорбил меня! Меня и моих братьев по кавалерии. Это оскорбление может быть смыто только кровью! — громко заявил Омар, оглядывая присутствующих.Конан, внимательно присмотревшись к нему, понял, что, несмотря на небольшой животик, капитан Омар наверняка силен в фехтовании и будет серьезным противником.— Я предлагаю тебе пройти во двор к королевским конюшням. Сейчас же! — предложил раскрасневшийся капитан. — Хотя… я вижу, что ты не готов.Он презрительно посмотрел на кинжал на поясе киммерийца и многозначительно поправил свой меч.— Ладно, я могу предложить казармы городского гарнизона. Ровно в полночь. Там для тебя найдется клинок.— Пропади ты пропадом, — рявкнул в ответ Конан, не заботясь о том, чтобы произвести благоприятное впечатление на зрителей. — Я готов потерпеть и выпустить тебе кишки в полночь. Но только если ты не попадешься мне на глаза еще раз!С этими словами киммериец развернулся и пошел прочь сквозь толпу.Сколь бы шумным ни был его диалог с капитаном Омаром, он не достиг дальнего конца огромного зала. Конан подошел к одному из столов, около которого, негромко переговариваясь, закусывали несколько человек. Стол ломился от яств, постоянно пополняемых слугами. Чтобы освежиться, Конан схватил горсть виноградин и земляники и в один присест проглотил их. Осмотрев соседей по столу, киммериец с удивлением увидел неизвестно когда появившегося в зале Аболхассана. Генерал, все еще в доспехах, как на параде, принимал от одного из слуг тарелку с мясом и фруктами.Ну что ж, подумал Конан, капитану Омару придется подождать, если его соперник нарвется на скандал с его командиром. Наскоро извиняясь перед теми, кого он толкал на ходу, Конан направился в обход стола.Не успел он пройти и половину расстояния до генерала, как его внимание привлекла одна женщина, разительно не похожая на всех остальных придворных дамочек. Высокая, с хорошей фигурой, она была одета в выглядящий чуть-чуть мужским наряд. Но еще более примечательными, чем костюм, были ее волосы — очень светлые, они развевались за спиной при резких движениях женщины: Она еще сильнее выделялась на фоне четырех своих спутниц — типичных туранок с черными как вороново крыло волосами.— Ты, должно быть, Конан — герой Вендийской войны? — Голос незнакомки в сочетании с ее яркой внешностью привлек к молодой женщине внимание многих присутствующих. — Так это тебя, храброго офицера, король собирается наградить за подвиги, совершенные на южных рубежах?— Ну, — вызывающе посмотрел ей в глаза Конан, — это я. Чем обязан?— Отлично. Позволь тогда сначала мне вручить тебе награду!Едва договорив, она схватила со стола серебряное блюдо и выплеснула его содержимое на киммерийца, заляпав его тунику белыми и красными пятнами соуса.— Это тебе, убийца детей, за то, что такие, как ты, загоняют наших мужей и сыновей в дальние страны и бесцельно тратят на никому не нужной войне главное богатство нашей страны — ее лучших людей!Когда она закончила свою речь, в зале воцарилась гробовая тишина, прерываемая только редкими возгласами удивления. Все молчали, явно предоставив Конану самому выпутываться из этой идиотской ситуации. Оглядев свой пострадавший костюм, киммериец поднял глаза на свою обидчицу и громко сказал:— А это — тебе за всех зажравшихся туранских жен, которые ждут не дождутся богатых трофеев и подарков из завоеванных стран, но не хотят терпеть неудобств, связанных с отсутствием мужа, или волноваться об ушедшем на войну сыне.С этими словами он поднял большой деревянный поднос с засахаренными фруктами и резким движением послал его содержимое в направлении дерзкой блондинки.Верткая женщина едва успела отскочить, испачкав лишь рукав платья. Сладкий же водопад приняли на себя два ни в чем не повинных евнуха. Зло ругаясь, они начали как могли счищать со своих шикарных кафтанов растекающиеся сиропом фрукты. А затем, вместо того чтобы ответить на оскорбление кулаками или сталью (чего Конан не мог себе позволить по отношению к женщине), они похватали со стола то, до чего смогли дотянуться, и запустили все это в обидчика.Блондинка немедленно присоединилась к ним, призвав на помощь своих подружек. Стиснутый толпой и лишенный возможности маневра, Конан стал отличной мишенью. Но множество снарядов, пущенных неумелыми руками женщин и евнухов, пролетели выше него или мимо. Они не могли не угодить в стоявших по соседству с киммерийцем придворных. Те, в свою очередь, встали на его сторону и вступили в борьбу, хватая со стола что попадется или перехватывая на лету посланные в них фрукты и другую еду и швыряя ее обратно. Через несколько минут все пространство вокруг стола превратилось в странное поле боя, над которым летали во всех направлениях груды котлет, фруктов, веера нарезанного сыра, целые торты и кучи пирожных, сопровождаемые потоками сиропов и соусов.Во всей этой суматохе Конан старался не упустить из виду светловолосую зачинщицу. В какой-то момент он, решив, что настало время действовать, рванулся к ней, но поскользнулся на косточке манго и упал на колени. В этот же момент блондинка, в руках которой оказалась тяжеленная фарфоровая чаша, со всего размаху опустила ее на голову киммерийца. Несколько раскатов грома прокатились в черепе Конана, прежде чем он восстановил равновесие настолько, что счел возможным встать. Женщина, видимо сама испугавшись того, что натворила, явно направилась к дверям зала. Тряхнув головой, Конан, топча черепки, бросился в погоню за ней.Чуть в стороне от балаганного побоища спокойно стояли два офицера: генерал Аболхассан и капитан кавалерии Омар. Форменная куртка и тюрбан капитана были абсолютно чисты. Генералу же повезло меньше. Он шелковым платком счищал потеки какой-то бледно-зеленой жидкости с доспехов и рукава черного мундира. Его усы гневно топорщились.— Эта стерва Ирилия совсем зарвалась, — процедил генерал. — Этой выходкой она, конечно, подорвала серьезность завтрашнего праздника, но на этом ее полезность для нас заканчивается. — Он внимательно оглядел опустевший зал, где лишь несколько изрядно выпивших гостей продолжали кататься по полу в шуточной схватке, стараясь как можно больше измазать противника.— Дальше она может быть очень опасна. Омар, передайте солдатам приказ доставить ее ко мне.Омар понимающе улыбнулся:— Хотите допросить ее лично, чтобы отпраздновать канун нашего главного удара? Я бы тоже не отказался от такой аппетитной подозреваемой. — Неожиданно поймав на себе стальной взгляд Аболхассана, капитан поперхнулся и скороговоркой отчеканил: — Она будет доставлена к вам, как только ее схватят. А с варваром я разберусь, как приказано.— Да, постарайся, чтобы его смерть видело как можно больше народу. И перед этим оскорби его еще, понимаешь. Его нужно здорово унизить, — генерал ухмыльнулся. — Ну, да это не самое трудное задание для такого известного забияки и дуэлянта, как вы, Омар. Если он вдруг откажется от поединка, растрезвоньте известие о его трусости и оставьте варвара мне. В любом случае это превратит затею Йилдиза с героем в посмешище!Генерал похлопал по плечу щелкнувшего каблуками и вытянувшегося в струнку капитана и кивнул в знак прощания:— Ну, до встречи завтра, капитан. Желаю удачи! И главное, ждать нам осталось совсем недолго! ГЛАВА 17. НОЧНАЯ ПОГОНЯ Нескончаемые коридоры, галереи, череда залов и террас… Конан гнался за Ирилией, и это полушутливое преследование быстро превратилось в серьезную погоню. Западное крыло дворца было предоставлено в этот вечер гостям, поэтому безмолвные стражники лишь взглядами провожали пробегающую мимо них парочку.Погоня была быстрой и стремительной. В помещении легкость и проворство женщины вполне могли соперничать с тяжелой размашистой поступью киммерийца. У него сейчас было лишь одно извечное преимущество догоняющего: видеть спину преследуемого и, ориентируясь по ней, срезать углы на поворотах, не высматривая безопасной дороги.Дело пошло легче, когда Ирилия выскочила в дворцовый сад, где в лунном свете вырисовывались геометрически правильные формы клумб, подстриженных кустов и небольших водоемов. На открытом пространстве Конан без особого труда сократил расстояние до убегающей до такой степени, что в нос ему ударил запах ее духов, усилившийся от выступивших на теле женщины капель пота. Для Конана бег на такой скорости не был предельной нагрузкой, и он решил не торопиться. Словно леопард за газелью, он продолжал бежать за светловолосой придворной дамой.Ирилия понимала, что сад может стать для нее как спасением, так и ловушкой. Примерившись, она решилась на обманное движение — прыжок в сторону, на маленький островок в центре фонтанного пруда. Каким бы резким ни было ее движение, Конан успел оценить его и броситься наперерез, перепрыгнув на островок с дальнего угла ограждения фонтана. Этот рывок поглотил последние несколько шагов преимущества Ирилии, позволив Конану схватить беглянку за плечо. При всем этом крохотный островок был явно недостаточной посадочной площадкой для такого тяжелого тела, несущегося на полной скорости. Не успев затормозить, Конан плюхнулся в воду, подняв фонтан брызг и увлекая за собой возмущенно отбивающуюся женщину.Некоторое время из пруда доносился шумный плеск и недовольные крики, не привлекавшие ничьего внимания в пустом ночном саду. Неожиданно воцарилась тишина, нарушаемая только капаньем воды, ручьями стекавшей с обоих невольных купальщиков, застывших по колено в воде, разделенных на расстояние вытянутой руки отточенным лезвием маленького кинжала, сверкающего в руках Ирилии.— Ладно, подружка, не увлекайся. Это тебе не шутки, — успокаивая скорее сам себя, сказал, отдуваясь, Конан. — Если бы я собирался поупражняться с тобой в искусстве фехтования, что ж — кинжал есть и у меня. Но я не столь мстителен и прощаю твою дурацкую выходку.Киммериец потряс головой, стряхивая воду с волос, окатив Ирилию с ног до головы.— Будем считать, что я отомстил тебе за разбитую о мою голову чашу этим повторным душем. Хотя, я полагаю, кое-какие водные процедуры были нужны нам обоим, чтобы смыть с себя остатки столь шикарного пиршества. А теперь убери-ка от моего лица эту железяку. Ею только мышат резать.— Ладно, варвар. Я уберу кинжал, только учти, я тебе не подружка. Извинись за то, что ты так назвал меня.Не успела Ирилия опустить держащую кинжал руку, как ловкое движение ноги Конана выбило нетвердую почву из-под ног женщины, заставив ее рухнуть в объятия своего недавнего противника. Ей стоило больших усилий вырваться и вновь твердо встать на ноги, опять угрожающе выставив кинжал перед собой.— Руки прочь, варвар! Или я действительно зарежу тебя! — гневно выкрикнула Ирилия.— Все, все, клянусь Кромом! Я всего-то рассчитывал на поцелуй в знак примирения. Согласись, что тебе в общем-то тоже понравилось, хоть ты и брыкалась как бешеная, изображая недовольство.— Пинать тебя мне понравилось больше, — сказала Ирилия, разворачиваясь и неспешно направляясь к берегу пруда. Выбравшись из воды, она продолжила: — Я отдам свои поцелуи настоящему мужчине, а не головорезу, прислуживающему Аболхассану.Убрав кинжал в ножны, Ирилия занялась волосами, отжимая их и расправляя спутавшиеся пряди.— Аболхассан! Я ему никак не друг. Если честно, у меня есть серьезные сомнения в его верности королю…— Верность? — рассмеялась Ирилия. — Да какая может быть верность в Аграпуре! Только та, которая помогает вооружиться, а не та, которая идет от сердца! Я не сомневаюсь, что ты просто завидуешь Аболхассану и надеешься, пользуясь привилегиями героя, когда-нибудь занять его место, став еще более жестоким тираном. Я часто бываю при дворе, беседую с королем, и из всего этого я сделала вывод, что мужчины, рвущиеся к власти, ничем не отличаются от алчущих власти… евнухов!— Думаю, что Йилдиз будет разумнее тебя и прислушается к моим словам, — сказал Конан, выжимая над фонтаном свою тунику. — Или он просто полный дурак, если будет держать во главе своего штаба человека, отправляющего караваны с оружием в распоряжение своих неприятелей и на собственные тайные склады, да к тому же устраивающего в столице инсценированные покушения.Ирилия вновь рассмеялась:— Говори Йилдизу что хочешь, если тебе жизнь не мила. Король с генералом повязаны кровью не хуже, чем банда убийц. Только не надо разыгрывать передо мной бескорыстного реформатора армии и государства!Даже разгневанная, Ирилия восхищала Конана своей непривычной красотой и несвойственным большинству женщин достоинством. Она продолжала говорить, отжимая полы своего одеяния, даже не глядя на киммерийца:— Ты пляшешь под дудку короля, участвуя в этой бессмысленной войне. Ты сам — плоть от плоти этого прогнившего режима, которому суждено вот-вот пасть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32