Её не могло быть. Она уехала. И потом выяснилось, что она ещё и шпионкой была. То есть, её вообще могло и не быть. Той, нашей «новенькой». Был какой-то человек, который выдавал себя за нашу «новенькую».
И вот теперь, она сидит тут, со мной. В этом сельском кафе. Вся укутанная в плед. И говорит, что решила со мной встретиться.
Поэтому, я молчал.
А она продолжала:
— Я не буду извиняться, не буду объяснять своё поведение.
— Теперь, ты, побывав в моей шкуре. Понимаешь, что это была работа. Только и всего.
— Когда я смотрела отчеты о вашей операции. Я видела вас всех. Видела, как вы праздновали. Видела, как вы работали и поддерживали друг друга.
— И, что-то внутри, мне сказало. Что я должна. Нет. Я хочу встретиться с вами. Но, сначала с тобой. А, потом, может быть и со всеми остальными.
— Да, я пробыла с вами, всего полгода. И еще, стала причиной, для вовлечения вас в неприятную ситуацию. Это я всё понимаю и чувствую, что не надо бы мне с вами встречаться. Лишнее, это всё.
— Но, с другой стороны. Что-то во мне, тянется к вам.
— У меня много друзей. Прекрасная семья. Любимая работа — и тогда, и сейчас.
Но…
— Я часто бываю на «вашем» Интернет сайте. Ты уж извини. Пароль не был для меня большой проблемой.
— Я прочитала всё. Что там есть.
На мгновение она замолчала. И в её глазах промелькнула какая-то грусть. Весь её монолог, весь рассказ, имел оттенок чего-то невысказанного, но очень важного. Потому, что слышались нотки и грустные, как у Шопена, так и настрой энергии, напора, тоже чувствовался. Если уж сравнивать — то я бы сравнил с Моцартом. То — меланхолия, до апатии. То взрыв и свистопляска.
Но не будем отвлекаться.
Она продолжала:
— Понимаешь, я ощущаю себя частичкой вашего класса. Маленькой такой, но частью, чего-то большого и важного для меня.
— Я плакала, когда вы почти все вместе помогали Коле Я. — в его болезни. Ваши врачи — Света и Женя, консультировали и добывали другие консультации. Как Лена А. и Марина З. ездили к нему в больницу, а потом всем рассказывали о его состоянии. Как Костя притащил какое-то специальное оборудование. А Галина Ш., находясь в Америке, нашла в каком-то фонде денег для операции.
— Вы, все вместе, может быть, и спасли его.
— А как Люсина дочка выходила замуж. Все давали советы, что и как лучше сделать. Она, и Люся, конечно, всё сделали по-своему. Это было понятно из видео со свадьбы. Но вы были все, как одна большая семья.
— А как Марат Ж. стал поставлять Марине К. продукты из Германии.
— Миша развернул туризм на вашем озере. Тоже, практически все, помогали.
— Зина, вместе с женой Евгения, что-то устраивают для детей.
— А Игорь Б. — отрабатывает свои предвыборные тезисы на вас. Ну а вы его все, ну чуть ли не матом.
— Борис с Леночкой надумали вернуться в Ленинград. И сделать там программу на телевидении.
— Сколько еще приятных и важных мелочей происходит у вас в жизни. И это при всём притом, что вы практически все, живете в разных странах.
— Да, этот сайт в Интернете — великолепная идея.
— Я хочу вернуться в ваш класс. Хочу все рассказать. И вернуть вашу любовь.
Это уже стало походить на какую-то исповедь. Мне даже как-то стало не по себе. Но для нее это было очень важно. Было видно. Поэтому я молча, слушал дальше.
— Ты знаешь. А ведь вы все, мне очень нравились. И Женя, с его благородством. И Костя, с его отвагой. И Боря — с его мягкостью. И ты, с твоим умом и тактом.
— Ну, ты же понимаешь, что я не могла идти на завязывание более близких отношений. Это была работа. Да и выбрать среди вас я тоже, ни как не могла. Кстати мой муж чем-то похож на Костю, но у него есть черты и всех остальных. Мне кажется,…
— Наверное, я бы выбрала Костю — если бы могла. Хотя, что об этом теперь гадать.
— Но вот ваш класс. Понимаешь. У меня был свой, такой класс. Но это была специализированная школа. И мы все, как-то, были подчинены одной цели. Лучше овладеть мастерством.
— А в вашем классе, я почувствовала жизнь. Полноценную жизнь.
Она всё говорила, и говорила. Казалось, она собирается рассказать мне всё, что она передумала за эти тридцать лет. Тридцать. Ну, почти тридцать лет прошло, с того времени, когда она уехала из нашего класса.
И я начал понимать, что о ней, мы тоже часто вспоминали. Что она тоже оставила в нас, практически во всех, свой след. И она нам по-своему дорога, несмотря ни на что. И даже на то, что она нас фактически обманывала. Вернее, не она, нас обманывала. Да, она была вынуждена это делать. Потому, что это была работа, и потому, что так было лучше, для всех, для нас.
Такие вот мысли ко мне приходили, пока я слушал ее «исповедь».
Но она уже взяла себя в руки. И сказала:
— Да что там говорить. Нужно действовать. Помоги мне вернуться в ваш класс!
И она замолчала. В надежде получить ответ.
Молчание повисло в воздухе. А я, не стал размышлять: — Как мне поступить?
Потому, что это не деловое предложение, и даже не просьба.
Это — так сложилась жизнь. И только мы, сами, можем пойти по этой жизни. Дальше. А то, что наши пути идут в одном направлении, я уже не сомневался.
— Уважаемая!
Сказал я.
— Ты брось, эти, свои, диверсионные штучки. Действовать. Может нам подготовить операцию по твоему воскрешению?
— Конечно.
— Сейчас.
— Только всех обзвоню. И подключу к этому десятка два специальных агента, и несколько секретных служб.
— Вернуться в наш класс.
Произнес я, как бы размышляя вслух. Ни к кому не обращаясь.
— Мне было интересно тебя увидеть, и твоя биография, естественно, достойна уважения. Но вот, вернуться в наш класс. Это все равно, что перестать быть сестрой, а потом снова попроситься — можно, я буду вашей сестрой. Звучит глупо.
— Я, всегда думал, что ты нам подходишь. И в «Истории нашего класса», у тебя есть, разумеется, свое место. Ничего не имею против этого.
— Но вот весь класс?
— Давай договоримся так.
Сказал, немного глубокомысленно я.
— Я напишу небольшую статью, о нашей с тобой встрече. Естественно, для «нашего» сайта. А там, уже как все решат.
— Позовут тебя к нам. Тогда — приходи.
— Нет — не обессудь.
— Устраивает, тебя, такой вариант?
Спросил я.
Она. Долго так. Смотрела на меня. Но в её взгляде чувствовались не нервозность, и не настороженность. А, скорее всего, ожидание и благодарность.
— Да. Сказала она.
— Конечно же, устраивает.
— Я на большее и не рассчитываю.
— Понимаешь в чём дело.
Решил пояснить я.
— Школа, для меня, и я думаю, что и для всех остальных. Это не просто место, или не просто года. Это какое-то состояние.
— И если у тебя есть это состояние, то ты сможешь вернуться в школу. Я имею в виду, прийти в наш класс. Если у нашего класса есть состояние, в котором присутствуешь ты. То тебя, конечно же, примут. Ну а на нет и суда нет.
— Школа, понимаешь, она бережет, всё то, что было в нас хорошего, что нас связывает. А «наш» сайт сейчас является, по сути, этой школой. Там мы встречаемся, общаемся. Там, мы вместе что-то делаем.
— Там вот тебя — «новенькую» будем, сейчас, разбирать по косточкам. Слушай, а ведь ты второй раз будешь «новенькой». Это тебе за то, что из-за тебя нам тоже дважды пришлось принимать участие в рискованных мероприятиях. Ну конечно, не из-за тебя. Но при твоём непосредственном участии.
— Хочу спросить. Сказал я, считая этот предыдущий вопрос решенным.
— Насколько весомой, была твоя рекомендация, снова использовать нас. Ну, я имею в виду, насколько, от твоего слова, зависело принятие решения — мы или другие. Наверняка, у вас было несколько запасных вариантов. «План Б», или «план Г». Насколько, мы вообще, должны быть тебе благодарны, за всё, за это.
Прозвучало как-то саркастически. Поэтому я снова, решил пояснить.
— Безусловно, мы не считаем, что всё было, ну так уж страшно и в негативе. Конечно, многое нам и помогло. И даже чему-то мы благодарны. В этой вашей операции.
— Но в любом случае, если бы ее не было, вернее, если бы мы в ней не участвовали. Возможно, всё было бы по-другому.
— Так насколько ты явилась той судьбой — направляющей руку господню.
— От этого, я думаю, тоже будет зависеть твоё возвращение в наш класс. Возможно, ты просто должна была появиться и внести свою лепту в происходящее.
Тут она погрустнела ещё больше, и как-то, совсем уж, без энтузиазма сказала:
— Решающим. К сожалению. Меня, даже, из-за этого на пенсию выгнали. Так я добивалась, чтобы это были именно вы. Решение было принято, но меня отстранили от активной работы, так как я была очень предвзята — заинтересованным лицом.
— Практически, я воспользовалась служебным положением. Как и сейчас, я воспользовалась дружбой с Маратом Камчаткиным.
— Потому, что я верила в вас. Я знала, что вы справитесь. У вас есть все. Ум, честь, отвага, надежность и чистые помыслы. И вам не хватало только праздника, какого-то толчка, что бы это понять и начать ценить.
— И я вам его устроила.
— Ну, спасибо!
Не сдержавшись, рубанул я.
И мы молчали минут десять. Как раз принесли что-то горячее. И мы немного отвлеклись от происходящего.
— Значит, решили. Я публикую статью на сайте о тебе. Всё как есть.
— И еще попрошу, свяжись с Люсей. И постарайся с ней встретиться. Я ей позвоню и скажу о тебе.
— А потом, давай встретимся, сначала малым кругом. То есть Люся, Борис, Женя, Костя и я. Устроим тебе смотрины. Чтобы не выносить, сразу всё, на весь класс. Если уж чего — так уж лучше малой кровью. Своеобразная страховка. А вдруг ты опять, во что-то играешь. А на нашем малом кругу, мы тебя просветим, всеми доступными лучами. И поймем, что ты за фрукт, на самом деле.
— Согласна? Грозно так спросил я.
Но вижу, она улыбается. Довольная. Ну и я это всё так, для острастки. Мне просто, хочется доставить удовольствие своим друзьям. Да и лишний повод встретиться.
— Ну, так что — Лена, согласна или нет?
Мы сидели еще, наверное, около часа. Говорили о многом. Потом мне позвонили. И пора было ехать. Она тоже засуетилась.
Поднялись.
Она потянулась ко мне, что бы обнять на прощанье. А я, посмотрев еще раз ей в глаза, тоже протянул к ней руки.
— Молодец, что решилась. И спасибо, что приехала. Надеюсь, до скорой встречи.
— До скорой встречи.
Ответила она мне, повернулась и пошла к такси, которое стояло на парковке.
ПОСЛЕСЛОВИЕ.
Ну, вот и всё. Не знаю, всем ли было интересно это читать. Кто-то может, старается забыть свои школьные годы. Но это только значит, что для него, эти самые годы, не пустой звук. Что-то там всё-таки было. Что хочется забыть.
Но большинству, хочется помнить.
Помнить, чтобы знать, откуда он родом. И кто был рядом с ним, когда все это начиналось.
Десять лет, вы задумайтесь, целых десять лет. Кто-то двадцатилетний, скажет — полжизни. Тридцатилетний — треть жизни. Сорокалетний — четверть. В Любом случае, это период, сопоставимый со всей жизнью. Наверняка, он не может быть равен двум годам, проведённым в армии. Или четырем годам — проведённым в институте.
Можете спорить. Но не забывайте про возраст. В каком возрасте с вами приключилась школа? А армия? А институт? Не получается это сравнивать!
Только и армия, и институт, ну у кого-то, еще что-нибудь, были совсем недавно. Скажем, десять или двадцать лет назад. А школа то, автоматически отодвигается ещё дальше.
Разумеется, память может не справляться. Детали расплываются. Лица — забываются. Имена — путаются.
Но, если вы захотите, и оцените, о чём я тут толкую. То, возможности, вы, безусловно, найдёте.
В любом случае, что-то, я бы сказал — для души, и есть в этих школьных годах. И, не будем распространяться о ценностях духовных и свойствах нашей души. Вероятно, у каждого есть, своё мнение, на этот счёт.
Если есть, что помнить, это как-то согревает душу.
Поэтому, давайте будем помнить. Давайте будем вспоминать свои школьные годы, своих школьных друзей. Кто-то надумает их найти. Кто-то будет рассказывать, свои школьные истории, детям. А кто-то просто, будет помнить.
Потому, что это было.
Школа.
И как это было.
Георгий Стенкин
Сентябрь 2006
Люксембург

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17