Увы, никто из встречных толком не знал, где обретается Сергей Николаевич. Мы обошли весь первый этаж, посетили столовую, обезображенную ремонтом, спортзал, унылый и гулкий, поднялись даже на четвертый, в актовый зал. Повезло на третьем – помог допрошенный нами белобрысый пацаненок, уныло оттиравший стену от начертанной кем-то (возможно, им же самим) пропаганды рэпа.
– Да он в подвале, наверное, там трубы же меняют.
– О! – поднял палец менеджер по персоналу. – Теперь понятно, почему у него мобильный не ловит. Что ж, Андрей, придется лезть в подвал.
Как оказалось, Аркадий Львович прекрасно тут ориентируется. Спустя пару минут мы уже были на первом и, спустившись по щербатой лестнице на пролет вниз, толкнули обитую жестью дверь.
В нашей школе мне ни разу не приходилось бывать в подвале. Да, припахивали ко всяким таскально-подметальным работам, но как-то все выше уровня земли. И я оказался лишен такого полезного опыта. Ну да никогда не поздно…
Подвал более всего напоминал катакомбы из какой-нибудь приключенческой книжки. Сразу за дверью начинался довольно широкий коридор с голыми бетонными стенами и тусклыми лампочками, свисавшими на шнурах с потолка. И справа, и слева виднелись боковые двери, где-то чуть слышно журчала вода, змеились вдоль стен толстые силовые кабели.
– И где ж его тут искать, – сквозь зубы пробормотал Аркадий Львович. – Ведь договаривались же, ведь знал же, что подъеду, сам же просил. А теперь лови… Вот что, сперва проверим бойлерную. Если уж трубы меняют, то, скорее всего, там.
– А вы знаете, куда идти? – недоверчиво спросил я. По-моему, в этом лабиринте только шпионы ориентироваться смогли бы.
– Застройка по типовому проекту, уж разберемся, – сухо ответил Львович и устремился вперед, к ближайшей двери слева. Та, однако, не поддалась, как и следующая. – Да, неприятность, – признал мой наниматель. – Что ж, придется пойти более длинным путем.
Очередная левая дверь послушно раскрылась, впустив нас в узкий коридорчик с низким потолком. Баскетболисту уж точно пришлось бы тут нагибаться. Лампочки располагались тут еще реже, чем в центральном коридоре, а по потолку тянулись трубы, из их сочленений изредка шмякались на пыльный пол капли. Было тут, конечно, прохладнее, чем на поверхности, но спертый воздух раздражал ничуть не меньше. Да еще у моего уха пролетело что-то с отчетливым дзи-инь. Я машинально хлопнул ладонью, комара, конечно, не прибил, а вот затрещина получилась нехилая.
– Не отставайте, Андрей, – повернулся ко мне Аркадий Львович. – А то еще заблудитесь, ищи вас потом…
Да уж, заблудиться в этих дебрях в мои планы точно не входило. Я поспешил за ним, а коридор, вильнув куда-то влево, сделался еще уже. Однако впереди тускло блеснула дверь, и это внушало надежды.
– Я думаю, это как раз проход в бойлерную, – процедил Аркадий Львович. И толкнул дверь.
Больше всего я боялся, что та окажется запертой – но нет, обитая сероватой жестью дверь послушно повернулась в петлях, омерзительно скрипнула.
И в тот же миг погас свет. Разом нахлынула тьма, будто сверху вылились на наши головы все чернила, которые тут исписали несколько поколений учеников. Пространство тут же сделалось огромным и опасным.
– Что за черт! – сквозь зубы ругнулся Львович. – Этого еще не хватало!
– Что случилось? – вырвался из меня донельзя глупый вопрос.
– Хрен его знает, – мрачно отозвался мой напарник по несчастью. – Может, именно в эту минуту электрик начал чего-то колдовать в распредщите. А может, проводка у них тут совсем протухла, ремонта же с брежневских времен не было. Ну Николаич, ну змей! Я ему расценки процентов на десять подниму.
– Что будем делать? – Глупые вопросы сыпались из меня, как сахар сквозь дырявый полиэтиленовый пакет.
– Возвращаться назад бессмысленно, – подумав, решил Аркадий Львович. – Попробуем все же вперед, к бойлерной. Раз уж там затеяли трубы менять, значит, как со светом разберутся, туда в первую очередь придут. Эх, жаль, фонарь в машине остался. Придется только так…
Вспыхнул рыжеватый огонек зажигалки. Мрак слегка съежился, но не отступил.
– Видимость от силы метр, – проворчал Львович. – Иди вплотную ко мне, не отставай. И осторожно, не напорись тут на железку какую.
Да уж, общая беда сближает. Аркадий Львович, похоже, сам не заметил, как перешел на «ты», и это было куда естественнее, чем его холодная официальщина в машине.
Мы медленно двинулись вперед. Тускло мерцал рыжий огонек, шаги наши тяжелым эхом отдавались в сыром воздухе. Я от нечего делать стал их считать. Тридцать, пятьдесят, сто… Какой, однако, огромный подвал! Сто шагов – это как минимум шестьдесят метров, а сколько мы до того сделали? И ведь не похоже, что блуждаем по кругу, – все коридоры-то здесь прямые.
Пламя зажигалки вдруг дернулось и заметалось пойманной в ладонь мухой.
– Сквознячком тянет, – не оборачиваясь, заметил Аркадий Львович. – Похоже, мы на верном пути.
Он прибавил шагу, я, боясь отстать, тоже ускорился – и налетел на его спину.
– Аккуратнее, юноша, это вам не в футбол резаться. – Судя по тем странным движениям, что совершал огонек, он нащупывал что-то руками. – Ага, есть. Готово!
И тут зажигалка его погасла, а тьма обрушилась на меня – точно здоровенным бревном влепили по затылку. На миг меня окатило кипятком боли, я упал, но не ударился о бетонный пол, потому что вместо пола оказался почему-то холодный воздух, и я провалился туда, в черную, прорезанную желтыми искрами ночь, где уже не было ничего. Только тяжелая, ватная пустота, где ни боли, ни мысли, ни звука.
«Так и не нашли завхоза», – подумалось напоследок, а потом уже ничего не думалось.

ГЛАВА ВТОРАЯ
Хвороба преждепамятная


1

По лицу моему кто-то ползал. Перебирал тоненькими ворсистыми лапками, неторопливо путешествовал от щеки к носу. Вот ведь мерзость!
Я рывком вскинул голову и увидел в солнечном луче взметнувшуюся муху. Синеватое брюшко сверкнуло бронзовым отливом.
Сейчас же отозвался болью затылок, поплыло все перед глазами, комната заходила ходуном. Но спасибо мухе – я понял, что все-таки жив, что кое-как могу двигаться. И думать.
Тут бы озадачиться правильными вопросами: где я и что будет дальше? Но почему-то свербил голову неправильный: чем это меня огрели и, главное, кто этот гад? Неужели Аркадий Львович? Да нет, он вроде впереди копошился…
Странно, наше блужданье в подвале помнилось довольно ясно, а вот что было раньше? Кажется, мы куда-то ехали… искать какого-то Никитича… или нет, Николаича. Ага, точно, завхоз.
Я попробовал сесть – получилось лишь со второй попытки. Переждал, когда успокоятся цветные круги перед глазами, и начал сканировать обстановку.
Нет, это совсем не походило на больничную палату. На подвал в каком-нибудь чеченском селе – тем более. Огромная, вытянутая в длину комната площадью никак не меньше школьного класса. Невысокий потолок, бревенчатые стены, щели забиты сеном или ватой – по виду не разберешь. В дальнем углу – окно, непривычно маленькое и, кажется, вообще без стекла, просто квадратный проем.
Себя я обнаружил на дощатом полу, доски были неструганые, пахли смолой. Вдоль стен – здоровенные какие-то ящики, я насчитал двадцать четыре штуки. За спиной моей – приземистая широкая дверь. Проверять, открывается ли она, мне что-то не хотелось.
Вторым неприятным открытием было то, что я совершенно голый. Ни носков не оставили, ни трусов, не говоря уже о часах и мобильнике. Зато левую руку мою зачем-то обхватывал широкий, сантиметров в пять, стальной браслет. Снять его было невозможно, никаких признаков защелки не наблюдалось, он казался цельнолитым.
Да, вот это называется попал. Во что, фиг разберешь, но ничего хорошего ждать не приходилось. Вот и наступило время правильных вопросов. Где я? Ответ: тут. Что делать? Ответ: ждать. За что мне это? Ответа нет.
Воображение, однако, проснулось и начало генерировать идеи одна хлеще другой. Меня похитили чеченские террористы и требуют выкуп в миллион баксов. Ага, щаз. Есть у них и более денежные клиенты, а я кому нужен, кроме мамы с папой? Которые, впрочем, тоже никому не нужны, кроме меня да сестренки.
Или, допустим, не террористы, не чеченские, а бандиты в белых халатах, и разберут на органы. Левая почка поедет в Швейцарию, печень – в Аргентину, а прямая кишка – в Гонконг. То-то гад Львович моим здоровьем интересовался и хотел на медкомиссию загнать. Стоп. Хотеть-то хотел, но не загнал же, не успел, тогда какой смысл? Может, я сифилитик-спидоносец, а по совместительству – прокаженный наркоман? И потом, еще неизвестно, какое отношение ко всему этому имеет Львович. Может, он точно так же лежит в соседней комнате, за стенкой.
Версия инопланетян родилась в моем мозгу радужным мыльным пузырем, но тут же и лопнула. Что за, на фиг, инопланетяне, которые окно застеклить не могут. Да и все это вокруг… какое-то совсем не инопланетное.
С трудом я поднялся, переждал наплыв тошноты, поплелся к двери. Подергал – без толку. Затем отправился исследовать ящики. Те, наверное, правильнее было бы назвать сундуками – закругленные углы, откидывающиеся крышки… Только вот не откинутся, потому что заперты на здоровенные навесные замки. Попробовал сдвинуть один с места – бесполезняк. То ли он нагружен свинцом доверху, то ли я так ослабел.
Пришло время заняться собой – и я осторожно ощупал затылок. Нет, вроде не кровит, но шишка ощущается знатная. Чем же это меня? Новейшая разработка спецслужб – жидкий лом?
Настал черед окна. Я долго добирался до него – кружилась голова, мутнело перед глазами, приходилось хвататься за стены. Но упорство победило.
Располагалось окно чуть ли не под самым потолком, метрах в полутора от пола, и в длину, как и в ширину, было не больше полуметра. То есть при желании в такое можно и вылезти, но что толку в желании, если сил подтянуться нет совершенно? Спасибо хоть посмотреть можно.
Ничего интересного, однако, взору моему не открылось. До земли – метра три, не больше. Внизу все заросло крапивой и лопухами, справа и слева угадываются какие-то невысокие постройки, вдали – забор, за ним вроде бы дорога проселочная. А вверху – самое заурядное голубое небо, пересеченное грязно-белой цепью облаков.
В общем, понятно, что ничего не понятно. К тому же от разглядывания у меня так закружилась голова, что я сполз по стенке и уселся под окном, обхватив ладонями колени. Ощутимо потянуло в сон, и я не стал бороться. Теплыми волнами накатывало забытье, струилось перед глазами запруженное машинами шоссе, а потом я понял, что это вовсе не машины, а лодки и шоссе на самом деле вовсе не шоссе, а река и плещется в ней непуганая, незнакомая с сетями и удочками рыба.

Бац! Глухой удар, точно кувалдой забивают столбы для забора. Я поначалу даже не понял, снится это или по-настоящему. Дернулся, разлепил глаза.
Оказалось – по-настоящему. С третьего удара дверь вылетела и плашмя упала на пол. В комнату ворвалась целая толпа. Правда, в отличие от обычной толпы, безо всякой давки. Сперва впрыгнули двое, отскочили по углам, а потом уж влились и остальные.
Вот тут я всерьез понял, что дело плохо. Уж лучше бы инопланетяне.
Влетевшие – коренастые, крепко сбитые мужики, одеты были в какие-то странные куртки ярко-красного цвета, головы их украшало нечто вроде шапочек для душа – правда, сплетенных из мелких металлических колечек. В душе такая заржавеет… Штаны у всех были серые, то ли холщовые, то ли полотняные, на ногах – короткие, не выше голени, кожаные сапоги. В руках они сжимали… да-да, самые настоящие копья, как в исторических фильмах! Короткие, метра в полтора, древко толстое, а наконечник более всего похож на древнеримский меч-гладиус. Таким, наверное, и колоть можно, и рубить. Мало того, у нескольких из них на поясе имелись кривые сабельные ножны.
Уж лучше бы с автоматами и базуками, мелькнула у меня шальная мысль. По крайней мере, как-то привычнее.
– Кой еси? – сурово обратился ко мне один из тех, что ворвались первыми. Дядька лет под пятьдесят с широкой, начинающей седеть бородой и бесцветными глазами.
– Что? – не понял я. – Вы откуда, ребята?
– Ты. – В грудь мне уставился похожий на сардельку палец с нестриженым ногтем. – Чих будеши? Откеле? Чи сам лазняк еси?
Похоже, это все-таки по-русски. Вернее, по-древнерусски.
Момент был ну совершенно неподходящий, однако я ничего не мог с собой поделать – расплылся в идиотской улыбке. Сразу вспомнился меняющий профессию Иван Васильевич. «Житие мое, паки и паки».
Нельзя сказать, чтобы я так уж фанател от исторических романов, но все-таки читал. И фантастику тоже. Например, как наши питерские ролевики в шестнадцатый век провалились, в гости к доброму царю Ване Грозному. Может, все-таки ролевики? В Древнюю Русь играют?
Увы, эти ребята ничем не напоминали московских стрельцов или каких-нибудь киевских ратников. Разве что язык смутно знаком. Да, в общем, кое-что и так понятно. Спрашивают, кто я и откуда.
– Русский я, Андреем звать, – с опаской поглядывая на копья, начал я наводить мосты дружбы. – Православный, – добавил на всякий случай и размашисто перекрестился. Соврал, правда, – родители меня не крестили, коммунисты оба, мама – секретарь школьной парторганизации, как можно? К счастью, уличить меня во лжи было бы затруднительно, креста на шее нет – так, простите, не ко мне вопрос, стырили вместе с трусами да часами. Это мне еще повезло, что братья-славяне, а ну как воины ислама? Насчет обрезания соврать было бы сложнее…
– Пошто руцема моваши? – не оценил моего религиозного рвения мужик. – Пошто наг еси?
Кажется, интересуется, отчего я голый. Очень популярный вопрос.
– Понятия не имею, – развел я руками. – Ударили меня по голове. – Для верности я показал на затылок и жестом изобразил мощную затрещину. – И память потерял. Очнулся тут, без одежды.
– Пошто, Афанасие, зань глаголеши? – вмешался другой копьеносец, помоложе. – Речь бо проста. Лазняков хлап той есть, мыслю. Чих бо при доброте обретеся, ясна речь, тим належи.
1 2 3 4 5 6 7 8