До просветления они обычно являются хорошими преподавателями, а после становятся Учителями. Теперь они могут превратить свой педагогический дар в искусство — и это, конечно же, самое сложное.Однако многие молчат и безмолвно уходят, они остаются неизвестными. Это проще, но такие, как я, попросту не могут идти легким путем. Это было трудно, когда я еще был преподавателем. Разве теперь, когда я стал Учителем, может стать легче? Нет, это всегда трудно и всегда будет трудно...
Почти все, кто слышал меня, задумываются о том, что я говорю как-то странно. Ни один оратор на свете не говорит так, как я. Я говорю технически неправильно, я выражаю мысль вдвое дольше необходимого! Но у обычных ораторов иные цели. Моя цель совершенно особая. Они готовятся к выступлениям и просто повторяют заученную речь. Кроме того, они пытаются навязать слушателю некую идеологию, какие-то идеи. Наконец, для них ораторство — это искусство, они оттачивают свои умения.Что до меня, то я никогда не был оратором в общепринятом смысле. Для меня это не искусство и не ремесло. Технические параметры моих выступлений ужасны и с каждым днем становятся все хуже! Но у нас совершенно разные цели. Я не пытаюсь произвести на вас впечатление, чтобы затем к чему-то принудить. Я не хочу вас в чем-то убедить. Я не намерен обращать вас в христианство, индуизм или ислам, делать верующими или безбожниками. Все это меня не заботит.Для меня выступления — вид медитации. Никто еще не пользовался для этого речью. Я говорю не для того, чтобы передать вам какую-то весть. Я пытаюсь остановить ваше мышление, помогаю прекратить деятельность разума.Я никогда не готовлюсь к выступлениям. Я сам не знаю, какое слово произнесу в следующий миг. И поэтому я никогда не допускаю ошибок. Ошибается только тот, кто готовится. Я никогда ни о чем не забываю, ведь забывают лишь те, кто пытается запомнить. Моя речь совершенно свободна, никто еще не говорил с такой раскованностью.Меня не интересует даже, насколько я последователен, потому что цель не в этом. Последовательным должен быть тот, кто хочет в чем-то убедить слушателей, навязать им свои взгляды. Вот ему поневоле нужно быть логичным, рациональным, иначе не удастся преодолеть возражения вашего рассудка. Он добивается господства над умами посредством слов.В очень известной книге Дейла Карнеги говорится о том, что умение говорить и оказывать влияние на других — это искусство. Кстати, эта книга Карнеги уступает по тиражам разве что Библии. Так вот, я бы на его экзаменах провалился. Он проводил в Америке курсы — обучал миссионеров, преподавателей и ораторов. И я, без сомнения, провалился бы по всем статьям. Во-первых, у меня нет даже желания в чем-то кого-то убеждать, нет желания производить выгодное впечатление. Я не помню даже, о чем говорил вчера! Разве можно назвать это последовательностью? Тревоги о последовательности отнимают слишком много сил, и потому меня это не волнует. Я часто сам себе противоречу, потому что, когда говорю, обращаюсь совсем не к интеллекту или рациональному мышлению.Моя цель совершенно особая. Я произношу слова, чтобы получить возможность делать паузы, создавать мгновения тишины. Сами слова не имеют значения, и потому я могу сам себе противоречить, нести какую-то чушь, говорить о пустяках. Моя цель — делать паузы. Слова тут вторичны. Паузы между ними — вот что важно! Это просто средство хоть немного научить медитации. Но как только ты понимаешь, что такое медитация, можно считать, что ты сделал большой шаг на пути к самому себе.Большая часть людей полагает, что разум не способен молчать. Люди считают, что это невозможно, и потому даже не пытаются. Основной причиной того, что я начал выступать, было желание показать возможность медитации, помочь ощутить ее вкус, и ради этого я готов говорить вечно — не важно о чем. Важно другое: я предлагаю вашему уму редкую возможность замолчать, а это для новичков — самое трудное.Я не могу заставить ваш ум замолчать, но могу создать такие условия, когда вы сами непроизвольно замолчите. Вот я говорю и, посреди предложения, когда вы ждете очередного слова... нет ничего, только пауза. Но ваш ум собирался слушать, он ждал продолжения и не хотел его пропустить. Разумеется, он умолкает, когда прислушивается. Что еще бедняге делать? Если бы он точно знал, что именно сейчас я сделаю паузу, если бы я заранее сообщал, что сделаю паузы тогда-то и тогда-то, разум успевал бы о чем-то думать. Вы бы знали: «Вот, теперь он сделает паузу, а я переброшусь парой слов с самим собой». Но паузы наступают... совершенно неожиданно. Я и сам не знаю, когда это случится.Любой оратор на свете, попытавшийся так делать, был бы обречен на провал. Если оратор то и дело спотыкается, значит, он плохо подготовился, не сделал домашнюю работу. Это значит, что память у него скверная, что он не умеет подбирать верные слова. Но я не ораторством занимаюсь, и потому мне все равно, будут меня ругать или нет. Меня волнуют другие люди — вы.Кстати, происходит это не только тут... Повсюду, где будут слушать магнитофонные записи или смотреть видеокассеты, — повсюду наступит такая же тишина. Моя цель — не убеждать, а помочь ощутить новый вкус, чтобы вы поверили в медитацию. Медитация — не вымысел. Состояние безмыслия — не просто философская идея, это реальность. И вы тоже способны медитировать, причем это не требует особой подготовки.Грешник ты или святой — неважно. Добившись молчания разума, грешник поднимается вровень со святым.Сущее вовсе не так мелочно, как учат религии. Это не КГБ и не ФБР, которые следят за каждым твоим шагом, которые хотят знать, с кем ты пошел в кино — со своей женой или чужой. Все это Вселенной не интересно. Своя жена, чужая — это проблемы самого человека. Вселенная не знает, что такое брак. Воруешь ты деньги или зарабатываешь — Вселенной нет разницы. Да, ты берешь деньги из сейфа, но чей это сейф, Вселенную не волнует.Бернарда Шоу как-то спросили: «Может ли человек жить без забот, просто сунуть руки в карманы и радоваться?» «Может, — ответил Бернард Шоу, — если это чужие карманы».Нельзя выжить, сунув руки в собственные карманы! И действительно, почти все норовят сунуть руку в чужой карман. Твоя рука тоже в чьем-то кармане, и потому ты не можешь возразить, когда лезут в твой карман, иначе и тебя заметят. В результате все с этим мирятся, а тот, кто сунул руку в карман побогаче, о тебе уже не тревожится. Делай себе, что хочешь, главное, шум не поднимай.Сущее не знает нравственности. Оно аморально. Оно не знает правильного и неправильного. Правильно только одно: быть внимательным и сознающим. Тогда ты испытываешь блаженство.Как странно, что ни одна религия никогда не определяла «благо» или «добродетель» как «блаженство». Они и не могли бы дать такое определение, иначе все поняли бы, что грешники намного счастливее, чем те, кого считают святыми! Вы заметили, что святые всегда выглядят несчастными? Но если критерием хорошего и дурного считать блаженство, погибнет вся религия. Святые окажутся грешниками и наоборот!Но это мой собственный критерий, и меня не волнует, что сказано в писаниях. Меня не волнуют пророки, меня не волнует прошлое — тогда были свои заботы и свои трудности. Зачем мне верить пророкам, разве у меня нет своих глаз? У меня есть свое собственное сознание, зачем же мне полагаться на Гаутаму Будду, Бодхидхарму или Иисуса Христа? Они жили, руководствуясь своим пониманием, своими прозрениями, а я живу по своим представлениям, опираясь на собственный опыт.Я говорю все это... Я пытаюсь дать вам возможность понять, что ваш разум может умолкнуть точно так же, как разум Гаутамы Будды. Это не какой-то редкий дар, достающийся лишь немногим, это не особый талант. Не каждый может стать художником или поэтом — нужен талант. Не всякий может стать гением — это врожденный дар. Но просветленным может стать каждый — и это единственное, в чем прав коммунизм. Впрочем, как ни странно, это единственное, что коммунизм отрицает.Просветление — вот то единственное, в чем все равны, на что все в равной мере способны. И оно не зависит от того, что ты делаешь и кому молишься, веришь ты в Бога или нет. Все зависит только от умения ощутить его вкус — и тогда ты вдруг понимаешь, что можешь, что все получится. Цель моих выступлений — дать вам такую уверенность. И потому я могу рассказывать о чем угодно, сыпать шутками и анекдотами — ведь слова тут ничего не значат!Интеллектуалы меня не любят. «Разве это речь?» — спрашивают они. Они одного не понимают: это не выступления, не лекции. Это только средство, помогающее придать вам уверенности, душевной убежденности в том, что ваш разум способен замолчать. Чем больше уверенности, тем легче это дается. Не будь моих разговоров, вы могли бы и сами найти подобные средства. Можно, например, слушать пение птиц — они то умолкают, то снова начинают щебетать. Просто слушайте... Вон та ворона каркает и умолкает без всяких причин. Это ваш шанс. Таких возможностей много, нужно только понять, что ищешь, и тогда найдешь это даже на базаре, где царит постоянный гул, все в непрестанном движении, эта суета сводит с ума...Я не оратор, я не проповедую никаких доктрин. Мои разговоры — только средство, помогающее понять, что такое тишина, и убедить в том, что это не исключительный дар. Способность безмолвствовать не требует особой подготовки и суровой дисциплины. Она доступна не только тому, кто называет себя праведником. Она есть у всех без исключения, нужно только поверить в это. Вот в чем цель моих разговоров.Стоит поверить, что твой разум способен молчать, — и всё тут же меняется. Вопрос не в дисциплине, вопрос не в молитвах, вере в Бога и прочей подобной ерунде. Каждый может понять, что способен на это, а когда ты уверен в себе, вся картина сразу приобретает иную окраску.Мой опыт показал мне, что если умеешь молчать, если способен возвыситься над разумом и расширить свое сознание, то совсем неважно, что ты делаешь. Поступки в счет не идут, важно только сознание. Поступки — это мелочь, но все религии учитывают только дела человека, а не уровень его сознания. Они требуют правильных поступков и говорят, каких поступков следует избегать. Но никто никогда не говорил, что ты не можешь стать по-настоящему религиозным, пока не возвысишь сознание.Меня самого удивило, что, когда разум умолкает, когда растет сознание и внимательность, меняются и твои поступки — но не наоборот. Ты можешь, конечно, изменить образ действий, но это не прибавит тебе осознанности. Но когда сознание расширяется, меняются и действия — это так просто и, между прочим, вполне по-научному. Да, ты мог делать всякие глупости, но, когда сознание растет, ты уже просто не можешь вести себя по-прежнему.И дело не в награде или наказании. Просто сознание, безмолвие, покой помогают заглядывать дальше, видеть любой свой поступок глубже. Ты уже просто не можешь причинить кому-то вреда, ты не в силах быть жестоким, ты не в состоянии злиться, жадничать или тешить свое самолюбие. Развитое сознание приносит столько блаженства! А что может принести жадность, кроме лишних беспокойств? Что даст честолюбие? Оно ведь бесконечно, это постоянная борьба в попытках забраться на очередную ступеньку.Когда сознание укрепляется, меняется весь образ жизни. Ни одна религия никогда не говорила, что при росте сознания грех может полностью исчезнуть, а то, что называют добродетелью, станет неотъемлемой частью твоей жизни и твоих поступков. Напротив, говорили другое: меняй свои поступки. Представим, что ты оказался в кромешном мраке и бродишь по дому, натыкаясь на мебель, а тебе твердят, что свет не загорится, пока ты не перестанешь натыкаться на все подряд! Я же говорю иначе: зажги лампу — и перестанешь бродить на ощупь. Разве люди натыкаются на мебель, когда в комнате светло? Между прочим, когда натыкаешься на что-то... ты ведь сам ударяешься, это больно. Это само по себе наказание. Неправильный поступок сам несет в себе наказание, и потому Вселенная не следит за каждым нашим шагом. А любой прекрасный поступок — сам по себе награда. Но сперва нужно озарить свою жизнь светом.Медитация — это попытка зажечь свет и радость, ощутить безмолвие и блаженство. В чудесном мире медитации ты просто не сможешь сделать ничего дурного.Итак, я все перевернул. Религии настаивали на первостепенной значимости поступков, а я подчеркиваю важность сознания. Но сознание растет только в тишине. Это самая благоприятная для него почва. Когда шумишь, ты не можешь оставаться внимательным и сознающим. Если же ты внимателен, то просто не можешь шуметь. Одно никогда не уживается с другим.Мои беседы, мои разговоры не следует расценивать как ораторское искусство. Это вспомогательный инструмент медитации, он должен вернуть уверенность в себе, которую отняли у вас религии. Вместо уверенности вам дали чувство вины, а оно тянет вниз и вызывает печаль. Но стоит вам поверить, что вы способны на великие свершения, как комплекс неполноценности и чувство вины пропадают — приходит ощущение благословения. Вы сами почувствуете, что мир прекрасно подготовил всех нас к восхождению на самые вершины сознания.Чтобы вернуть уверенность, нужно время — вот почему я говорю уже тридцать лет, изо дня в день, утром и вечером. За эти тридцать лет я умолкал всего два-три раза, когда чувствовал себя неважно. Но я все равно не могу говорить постоянно и весь день напролет предлагать вам мгновения медитации. И поэтому я хочу, чтобы вы тоже взяли на себя какие-то задачи. Вера в то, что разум способен молчать, поможет, когда медитируешь в одиночестве. Одно только понимание своих возможностей... а возможности эти начинаешь понимать только после того, как ощутишь их на деле. Иного пути нет.Будьте внимательны. Замечайте, что помогает вам погружаться в тишину. Не полагайтесь только на меня, делайте что-то сами. Что вы будете делать, если останетесь в одиночестве? Мои беседы могут стать чем-то вроде наркотика, я не хочу вызывать привыкание. Я не хочу быть вашим героином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43