Это не то, что можно подвергнуть сомнению, только если он не сомневается в самом своём существовании, что невообразимо. Когда мой опыт становится также и вашим опытом, какое ещё вам нужно доказательство?
В: Переживающий является доказательством своего переживания.
М: Верно, но переживающему не нужны доказательства. «Я есть и я знаю, что я есть». Вы не можете просить более убедительных доказательств.
В: Можно ли обрести истинное знание вещей?
М: В относительном смысле — да. В абсолютном смысле никаких вещей нет. Знать, что ничего нет, — это истинное знание.
В: Какова связь между относительным и абсолютным?
М: Они идентичны.
В: С какой точки зрения они идентичны?
М: Когда слова сказаны, остаётся тишина. Когда относительное заканчивается, остаётся абсолютное. Отличается ли тишина перед сказанными словами от тишины после сказанных слов? Тишина едина, и без неё слова не могли бы быть услышаны. Она всегда здесь — на заднем плане слов. Переместите своё внимание со слов на тишину, и вы услышите её. Ум охотится за переживаниями, память о которых он принимает за знание. Джняни пребывает за пределами всех переживаний, и его память свободна от прошлого. Он совершенно не связан ни с чем конкретным. Но ум стремится к формулам и определениям, всё время мечтает заключить реальность в вербальную форму. Он хочет иметь концепцию всего, поскольку без концепций нет и ума. Реальность по своей сути единственна, но ум не может это так оставить — вместо этого он взаимодействует с нереальным. И в то же время это всё, на что способен ум — постичь, что нереальное нереально.
В: А увидеть реальное как реальное?
М: Нельзя увидеть реальное. Кто и что будет видеть? Вы можете только быть реальным — впрочем, вы и так им являетесь. Это проблема чисто ментального характера. Отбросьте ложные концепции, это всё. Истинные концепции не нужны. Таких не бывает.
В: Тогда зачем нас воодушевляют на поиск реального?
М: Ум должен иметь цель. Чтобы воодушевить его на освобождение от нереального, ему надо пообещать что-то взамен. В действительности, цель не нужна. Освобождение от ложного хорошо само по себе, оно не требует вознаграждения. Это всё равно что быть чистым, что само по себе вознаграждение.
В: Разве самопознание не является вознаграждением?
М: Вознаграждение самопознания — это свобода отличного «я». Вы не можете познать познающего, поскольку вы и есть познающий. Факт познавания доказывает существование познающего. Другие доказательства не нужны. Познающий познаваемое непознаваем. Так же как свет познаётся только в цвете, так и познающий познаётся в знании.
В: Познающий — это только умозаключение?
М: Вы знаете своё тело, свои ум и чувства. Вы умозаключение?
В: Я умозаключение для других, но не для себя.
М: Я тоже. Умозаключение для вас, но не для себя. Я знаю себя, потому что являюсь собой. Как вы знаете, что вы человек, потому что являетесь им. Вы не напоминаете себе всё время, что вы человек. Вы подтверждаете это, только когда ваша человечность ставится под сомнение. Точно так же я знаю, что я есть всё. Мне не нужно повторять себе: «Я есть всё, я есть всё». Только когда вы принимаете меня за что-то частное, за личность, я протестую. Как вы являетесь человеком всё время, так и я являюсь тем, что я есть, — всё время. То, чем вы являетесь неизменно, то и есть вы без всякого сомнения.
В: Когда я спрашиваю вас, откуда вы знаете, что являетесь джняни , вы отвечаете: «Во мне нет желаний. Разве это не доказательство?»
М: Если бы я был полон желаний, я бы всё равно был тем, что я есть.
В: В чём была бы разница между мной, полным желаний, и вами, полным желаний?
М: Вы отождествляете себя со своими желаниями и становитесь их рабом. Для меня желания — просто вещи среди вещей, облака на ментальном небе, и я не чувствую себя обязанным исполнять их.
В: Познающий и его знание — они два или одно?
М: И два и одно одновременно. Познающий — это непроявленное, познаваемое — это проявленное. Познаваемое всегда в движении, оно изменяется, оно не имеет постоянной формы, постоянного местопребывания. Познающий — это неизменная основа всего знания. Оба нуждаются друг в друге, но реальность вне их обоих. Джняни не может быть познан, потому что познавать некого. Когда есть личность, вы можете о ней что-то сказать, но что можно сказать, если нет самоотождествления с чем-то конкретным? Вы можете рассказать джняни всё, что угодно, но его вопрос всегда будет таким: «О ком вы говорите? Такой личности не существует». Так же как вы не можете ничего сказать о вселенной, потому что она содержит в себе всё, так ничто не может быть сказано о джняни , потому что он есть всё и одновременно ничто в частности. Чтобы повесить картину, вам нужен крючок. Если крючка нет, на чём будет висеть ваша картина? Чтобы поместить куда-то вещь, вам нужно пространство, чтобы поместить куда-то событие, вам нужно время. Но вневременное и внепространственное невозможно ощутить. Оно делает всё воспринимаемым, однако само находится за пределами восприятия. Ум не может знать, что находится за пределами ума, но ум может быть познан тем, что вне его. Джняни не знает ни рождения, ни смерти, существование и несуществование едины для него.
В: Когда ваше тело умирает, вы остаетесь.
М: Ничто не умирает. Тело — это просто плод воображения. Его нет.
В: Прежде чем наступит новое столетие, вы будете мёртвы для всех, кто вас окружает. Ваше тело покроют цветами, затем сожгут, а пепел разбросают. Это то, что увидим мы. А что будете испытывать вы?
М: Время закончится. Это называется Великая Смерть (махамритыо ), смерть времени.
В: Означает ли это, что вселенная и все её составляющие исчезнут?
М: Вселенная — это ваше личное переживание. Как она может быть затронута? Вы читали лекцию в течение двух часов, куда она делась, когда вы закончили? Она слилась с тишиной, в которой начало, середина и конец лекции присутствуют вместе. Время остановилось, оно было, но его больше нет. Тишина после жизни разговоров и тишина после жизни тишины — это одна и та же тишина. Бессмертие — это свобода от чувства «я есть». Но это не исчезновение. Напротив, это состояние бесконечно более реально, осознанно и наполнено счастьем, чем вы можете себе вообразить. Нет только сознания себя.
В: Почему Великая Смерть ума совпадает с «малой смертью» тела?
М: Она не совпадает! Вы можете умирать сотни раз без всякого изменения в умственном беспорядке. Или вы можете сохранить своё тело и умереть только умом. Смерть ума — это рождение мудрости.
В: Личность пропадает и остаётся только свидетель.
М: Кто, оставшись, сможет сказать: «Я свидетель»? Где будет свидетель, когда больше не будет чувства «я есть»? В безвременном состоянии нет места никакому «я».
Человек, несущий свёрток, беспокоится о том, чтобы его не потерять, — его сознание фиксировано на свёртке. Сознание человека, который дорожит чувством «я есть», фиксировано на себе. Джняни не фиксируется ни на чём, поэтому нельзя сказать, что он сознателен. Но и нельзя сказать, что он бессознателен. Он есть само сердце осознания. Мы называем его дигамбара , одетый в пространство, Обнажённый, лишённый любой формы. Не существует такого имени и такой формы, в которых он мог бы существовать, однако он — единственное, что действительно есть .
В: Я не могу этого понять.
М: А кто может? Ум ограничен. Достаточно подвести вас к самым границам знания и повернуть вас лицом к бескрайности неизведанного. Нырнуть в него должны вы сами.
В: А свидетель? Он реален или нереален?
М: И то, и другое. Последний оплот иллюзии, первое прикосновение реальности. Сказать: «Я только свидетель» — значит одновременно произнести ложь и истину: ложь — из-за «я», истину — из-за свидетеля. Лучше сказать: «Есть только свидетельствование». Когда вы говорите «я», вся вселенная обретает бытие вместе со своим создателем.
В: Ещё вопрос. Можно представить личность и «я» как двух братьев — маленького и большого? Маленький брат злобен и эгоистичен, груб и беспокоен, а большой брат умён и добр, рассудителен и внимателен, свободен от сознания тела с его желаниями и страхами. Большой брат знает маленького, но маленький ничего не знает о большом и считает себя совершенно самостоятельным. Гуру приходит и говорит маленькому: «Ты не один, ты происходишь из очень хорошей семьи, у тебя замечательный брат, очень добрый и мудрый, и он тебя очень любит. Помни о нём, думай о нём, найди его, служи ему, и станешь с ним одним». Теперь вопрос: эти двое — личное и индивидуальное, ложное «я» и истинное «я» — оба находятся в нас или это только сравнение?
М: И то, и другое. Они кажутся разными, но при тщательном рассмотрении оказываются одним. Двойственность существует только до тех пор, пока не ставится под сомнение. Если внимательно посмотреть на троицу — ум, я и дух (вьякти , вьякта , авьякта ) — она станет одним. Это лишь способы восприятия — привязанность, непривязанность и трансцендентность.
В: Ваше утверждение о том, что мы пребываем во сне, делает вашу позицию неопровержимой. Как бы мы ни пытались возражать, вы просто отрицаете действительность этого. С вами невозможно дискутировать!
М: Желание дискутировать — это всего лишь желание. Желание знать, желание иметь силу, даже желание существовать — это просто желания. Каждый хочет быть , выжить, продолжаться, поскольку никто не уверен в себе. Но все бессмертны. Вы делаете себя смертными, считая себя телами.
В: Раз уж вы нашли свою свободу, не могли бы вы дать мне её кусочек?
М: Почему кусочек? Берите всё. Берите, она для того и есть, чтобы её брали. Но вы боитесь свободы!
В: Свами Рамдасу приходилось иметь дело с подобной просьбой. Однажды преданные собрались вокруг него и стали просить освобождения. Рамдас слушал их с улыбкой, затем вдруг стал серьёзным и сказал: «Вы можете получить её, здесь и сейчас, свобода абсолютна и постоянна. Кто действительно хочет её, выйдите вперёд». Никто не шевельнулся. Он трижды повторял своё предложение. Никто не откликнулся. Тогда он сказал: «Предложение аннулировано».
М: Привязанность уничтожает смелость. Дающий всегда готов отдать. Нет берущего. «Свобода» означает «отпустить». Люди просто не хотят отпустить всё. Они не знают, что конечное — цена бесконечного, как смерть — цена бессмертия. Духовная зрелость — это готовность отпустить всё. Отказ — это первый шаг. Но истинный отказ лежит в осознании того, что отказываться не от чего, потому что ничто вам не принадлежит. Это подобно глубокому сну: вы не отказываетесь от кровати, когда засыпаете, — вы просто забываете о ней.
74
Истина здесь и сейчас
Вопрос: Мой вопрос такой: каково доказательство истины? Последователи всех религий, метафизических или политических, философских или этических, убеждены, что их истина единственная, что всё остальное — ложь, и принимают своё собственное непоколебимое убеждение за доказательство истины. «Я убеждён, значит, это должно быть так», — говорят они. Мне кажется, что любая философия или религия, любая доктрина или идеология, какой бы полной, свободной от внутренних противоречий и эмоционально притягательной она ни была, может быть доказательством только своей собственной истины. Это как одежда, надеваемая людьми, которая различается в зависимости от времени и обстоятельств и следует своим тенденциям моды. Может ли существовать истинная религия или философия, не зависящая от чьих-либо убеждений? И не в священных текстах, поскольку они также зависят от чьей-то веры в них. Существует ли истина, которая не зависит от веры в неё, которая не является субъективной?
Махарадж: А наука?
В: Наука циклична, она заканчивается тем, с чего начинается — чувствами. Она имеет дело с переживаниями, а переживания субъективны. Два человека не могут иметь одно и то же переживание, хотя могут выражать его одними и теми же словами.
М: Вам надо искать истину за пределами ума.
В: Хватит с меня трансов, сэр. Любой наркотик может вызвать их дёшево и быстро. Даже классическое самадхи , вызванное дыхательными или ментальными упражнениями, не сильно от них отличается. Есть кислородное самадхи , самадхи двуокиси углерода и самостоятельно вызванное самадхи , следствие повторения мантры или цепочки мыслей. Монотонность усыпляет. Я не могу принять самадхи , даже самое великое, в качестве доказательства истины.
М: Самадхи находится за пределами переживаний. Это состояние, лишённое качеств.
В: Отсутствие переживаний вызвано невниманием. Они возобновляются с возвращением внимания. Закрытые глаза не опровергают свет. Приписывая реальность состояниям отрицания, мы не продвинемся далеко. Само отрицание содержит в себе утверждение.
М: В каком-то смысле вы правы. Но разве вы не видите, что просите доказательства истины, не объясняя, какую истину имеете в виду и какое доказательство может вас удовлетворить? Вы можете доказать всё что угодно, если сами будете доверять своему доказательству. Но что докажет, что ваше доказательство истинно? Я могу легко заставить вас согласиться с тем, что вы знаете только то, что вы существуете, — что вы являетесь единственным доказательством чего бы то ни было. Но я не отождествляю простое существование с реальностью. Существование скоротечно, всегда в пределах времени и пространства, а реальность неизменна и всепроникающа.
В: Сэр, я не знаю, какова истина и что может быть её доказательством. Не бросайте меня на милость моих знаний — у меня их нет. Здесь вы — познавший истину, не я.
М: Вы отказываетесь от свидетельствования как от доказательства истины, опыт других не имеет для вас никакого значения, вы отвергаете все выводы из сходных утверждений большого количества независимых свидетелей. Так что сами скажите мне, какое доказательство удовлетворит вас, что вы считаете действительным доказательством?
В: Если честно, я не знаю, что может быть доказательством.
М: Даже не ваш собственный опыт?
В: Ни мой опыт, ни даже моё существование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76