Когда я получал радиограмму из пяти так много для меня значащих слов, мне её хватало, чтобы читать дня два-три. Каждый вечер после тяжёлой работы, ложась спать, я открывал её и читал минут двадцать, покуривая. Я не стеснялся соседа по койке, он не обращал внимания на меня. Он тоже читал такое же «длинное» письмо своей женщины.
Антарктида — единственный материк, где до недавнего времени никогда не жила ни одна из них, но посмотрите на его карту: горы, безжизненные плато, заливы носят имена этих хрупких созданий.
Это не мечта о сексе или трудность жизни без него. Нет, без этого жить можно. Но проплыв полсвета, увидев красоту тропических закатов и зелёный луч, склонённые над водой пальмы Сенегала и горы Южной Африки, нежно-алые айсберги среди зеленовато-золотой воды Антарктики и коралловые острова Индийского океана, здесь все поняли, что природа не создала ничего совершеннее Женщины. На Большой земле этого никогда не понять, как не понять красоту ромашки на поле, полном ромашек. Только море да ещё полярные зимовки учат этому.
Может быть, поэтому во всех странах и женщины любят моряков…
И ещё один вывод, который я сделал после зимовки. Человек, узнавший что-то важное, чего не знают другие люди, на первых порах не способен жить, как раньше.
В первое время после возвращения из Антарктиды среди старых друзей я чувствовал себя как будто чужим, разговоры, которые велись ими, казались мне подчас нестоящими. Работа, которую я считал раньше важной, вдруг представлялась скучной.
Жена и дом, о которых столько мечталось и при воспоминаниях о которых прибавлялось что-нибудь хорошее и отбрасывалось плохое, оказались такими же, как и были, только жена чуть больше усталая. Младший сынишка (ему, когда я вернулся, было около двух лет) не узнал чужого дядю и заплакал, когда я хотел взять его на руки…
Но воспоминания теперь уже гнали назад, к Великому Братству Мужчин, где все так ясно. Там надо только работать, быть другом и смеяться даже тогда, когда к тому нет причин.
А тут жизнь снова предстала со всеми её противоречиями, конфликтами, которые нередко приходится решать одному.
Ну а о самой Антарктиде? О ней осталось воспоминание как о доме. Холодно? Нет, не очень. В Мирном минус 30 градусов считается холодно. Правда, ветренно. Ветер и отсутствие видимости — главное, что мешает работать в Мирном. Мешает то, что нет хорошего заземления для приборов. Море хотя и близко, но приливы и отливы шевелят края трещин, рвут заземление. Нет ещё достаточно хорошей изоляции проводов, гибкой и не ломающейся на морозе. Но жить и работать можно. Нисколько не хуже, чем в любом другом месте.
А сама работа такая же, как на Большой земле. Постоянная забота о том, что показывают твои приборы: действительное дыхание процесса, «за которым гоняешься», или какую-нибудь «наводку»? Электронное оборудование — хорошая штука, но оно может показывать все что угодно.
Бурение ещё хромает. Глубже 50-60 метров в лёд никак не удаётся углубиться.
Ну а результаты — над ними надо ещё думать и думать… Часто, как это бывает и в любой науке, точки вдруг идут не туда, куда предполагалось. И снова проверки: что это — неправильные измерения или рабочая теория не учитывает чего-то?
Вот таким я вернулся после своей первой поездки в Антарктиду. Пятнадцать месяцев, два дня рождения.

Фотографии

Вот уже наше судно встречает восход в холодном Южном океане.

Прочное, приспособленное для плавания во льдах грузовое судно прокладывает дорогу нашему теплоходу к берегам Антарктиды.

Грузы, которые боятся холода, доставляют на берег вертолётами.

Часть грузов разгружается прямо на берег.

Общий вид посёлка Мирный.

В разгар лета Мирный с его новыми постройками выглядит как залитый солнцем зимний курорт.

Антарктида-это не только снег, лёд. В некоторых местах на поверхность выходят и скалы.

Поверхность льда Антарктиды во многих местах покрыта торосами и застругами, которье мешают передвижению.

Те места, где целые горные районы свободны от ледников, называются оазисами. Вот одна из окраинных долин такого оазиса.

Такими ледяными обрывами оканчиваются проникающие в оазисы ледники.

Пингвины Адели спешат нам навстречу.

Снегоходы «Харьковчанка» на фоне рейда Мирного.

«Столбовая дорога» Антарктиды, по которой уходят в походы на купол.

Домик на санях (балок) для научных исследований радует глаз своей весёлой расцветкой.

Вот таким шнековым станком мы хотели пробурить глубокие скважины и измерить в них температуру в толще льда.

Эти вехи служат как бы дорожными знаками и помогают избегать зон трещин.

Трудовые будни южнополярной станции. Вдали — замерзающий Южный океан. Полярная ночь уже не за горами.

Первая полоса полярного восхода.

Проводы санно-тракторного поезда в очередной маршрут. «Все флаги на мачтах».

Стоянка поезда после пурги.

Советская внутриконтинентальная станция Восток.

Измерение геотермического потока тепла на дне озера Фигурное в одном из оазисов вблизи посёлка Мирный.

Пингвины.

Санно-тракторный поезд.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23