Откуда слышались выстрелы?
— Там! — ответил голос Синицына.
— Майзингер, остаешься здесь! — сбрасывая на землю рюкзак, распорядился Стриж. — Синицын, за мной!
И они побежали. Когда же оба миновали крайние избы, послышался еще один выстрел. Теперь уже как будто чуть ближе. Я присел на корточки. Оружия у меня с собой не было. И от сознания полной беззащитности в случае чего у меня неприятно засосало под ложечкой. Прошло, может быть, минут пятнадцать, как Стриж и Синицын оставили меня одного, и я вдруг отчетливо услышал быстро приближающиеся шаги. Я до боли в глазах всматривался в темноту, пытаясь разглядеть бегущего. Что-то подсказывало мне, что им не могут быть ни капитан, ни лейтенант. Они просто физически не могли бы пробежать через всю деревеньку и, сделав петлю, возвращаться с этой стороны. Я ухватил рюкзаки своих спутников и сел, заслонив их спиной. Если бы кто-нибудь в этот момент спросил меня, зачем я это сделал, я бы, наверное, даже не смог ответить. Скорее всего, это произошло автоматически. При этом мне еще почему-то вспомнился один из прочитанных в детстве рассказов…
О героическом поступке нашего вождя. А именно то место, где на Володю Ульянова по дороге то ли в школу, то ли в библиотеку напали ужасные гуси. Которые, судя по их поведению, хотели съесть все его книжки. Однако Ленин уже в детстве отличался завидной сообразительностью. Он положил книги на землю, лег на них спиной и не позволил ненавистным и безграмотным тварям испортить источник знаний.
Вспомнив тот забавный сюжет, я улыбнулся. Звуки шагов стихли. Я ждал, что будет дальше. Но кругом снова было тихо. И только где-то на деревенских подворьях возилась скотина. Душераздирающий вой разорвал ночное спокойствие в клочья. Обожженный гремучей смесью неожиданности и страха, я словно бы провалился в небытие. Окружающее на какое-то время перестало для меня существовать. Темнота ночи померкла перед лицом дремавшего в подсознании старого, как мир, ужаса. Вой, мучительно протяжный, перешел в злое сопение. Выдержав короткую паузу, забрехали, казалось, все собаки на деревне. Где-то хлопнула дверь, заревел напуганный ребенок. Все это нарастающее оживление я воспринимал скорее зрительно… Меня крутило в водоворотах густого мрака, и необычная для этого времени суток деревенская какофония кружила вместе со мной. Когда я вновь пришел в себя, во многих избах зажегся свет. И ближайшие соседи, высыпав на улицу, уже вовсю соревновались между собой в матерщине. Я поднялся на ноги. Осмотрелся. И только здесь заметил свет, пробивающийся сквозь деревья в каких-нибудь трехстах метрах от меня. «Кащей!» — промелькнуло у меня в голове. Получается, что Синицын вывел нас все же правильно. Вот только из-за отделяющих сказочную избушку от села деревьев мои товарищи не смогли определить верное направление. А как только в ответ на деревенский переполох в окнах Кащеева дома загорелся свет, его жилье вновь обнаружило себя. Не помня себя от радости, что по меньшей мере мои ночные мытарства закончились, я подхватил весь наш скарб и бросился к приветливо светящимся окошкам.
Добежав до с большим вкусом выполненного деревенским мастером частокола, с трех сторон опоясывающего участок Кащея, я остановился. От быстрого бега в груди бухало сорвавшееся с шестеренок сердце. Несколько раз глубоко вздохнув и с силой выдохнув, я постарался привести дыхание в порядок. И лишь только после этого толкнул калитку, инкрустированную совиными головками с выпученными глазищами. Последние поблескивали вставленными в них кусочками цветного стекла. Сделав несколько шагов, я замер на месте…
Вид избушки на курьих ножках в таинственном свете луны, наконец-то выкарабкавшейся из густых облаков, одновременно пугал и радовал. Пугал своей загадочной нереальностью. Казалось, вот сейчас со скрипом отворится дверь, и на крыльцо вывалится нечто костлявое в разноцветном отрепье да как засвистит, заулюлюкает. Но, с другой стороны, на истосковавшуюся по безвозвратно ушедшему детству душу изливалась радостная истома. Будто открыл заветную дверь в мир сказок, и теперь в твоей власти, возвращаться ли назад в мир взрослых глупостей, или навечно остаться в стране невинных чудес.
В доме нашего нового знакомого вдруг что-то с шумом упало.
— Кащей! — крикнул я.
В окнах метнулась тень, и свет в доме тут же погас. А совсем рядом со мной раздалось хлопанье сильных крыльев. Я резко повернулся в том направлении. Но успел заметить лишь нечеткий силуэт крупной птицы.
— Филя, это ты что ли?! — спросил я прежде чем успел подумать.
Из избушки снова донеслись звуки. На этот раз очень неясные. Будто что-то тащили через заставленную мебелью комнату. Вот загудел потревоженный толчком стол. Упал, уткнувшись в бревенчатую стену, стул. Что там происходило?
— Кащей! Принимай гостей! — уже громче крикнул я первое, что в ту минуту пришло на ум.
Звуки пропали. Я опустил рюкзаки на землю и стал медленно обходить избушку. В жилище Кащея творилось что-то непонятное. И это меня здорово беспокоило. Я продолжал осторожно двигаться, не спуская с крыльца внимательного взгляда. Мне померещилось, или входная дверь действительно приоткрылась. Я зашел за угол избы и сразу обратил внимание на форточку, в которую обычно вылетал на охоту Филя. Она была отворена. Я изловчился и, подпрыгнув, зацепился за нижнее бревно. Потом подтянулся и стал карабкаться к окну. К моему удивлению, одна из его створок тоже оказалась приоткрыта. Стараясь не производить шума, я отвел ее в сторону и осторожно заглянул внутрь. В это время луна снова зашла. Конечно, сравнение с анатомическими тонкостями тела негра здесь было неуместно, но темно стало по-настоящему, и в затылок по новой зашептал страх. Подул легкий ветерок. Листва деревьев зашумела, словно по лесу прокатилась волна предзнаменований. Собравшись с духом, я все же полез в дом. Окунувшись в звенящую тишину бревенчатого строения, я первым делом осмотрелся. Один из стульев замер на двух ножках, уткнувшись в стену своей деревянной спинкой. Стол был несколько развернут. Я был приятно удивлен. Ибо понял, что в определении некоторых действий исключительно на слух мог бы сам себе позавидовать. И тут мне бросилась в глаза широкая, темная полоса на полу. Она начиналась почти у самой печи, делала поворот, едва коснувшись ножек стола и, петляя из стороны в сторону, исчезала где-то во мраке у входной двери. Моей первой мыслью было, что Кащей затеял в доме ремонт. Но хорошенько прикинув, когда он вчера вернулся домой, я тут же и отмел эту версию. Наклонившись, я провел пальцем по полосе. Скользкое и липкое. Вполне может оказаться краской. Затем поднес палец поближе к глазам, и словно играющая со мной в прятки луна подсветила мне. Я почувствовал, как волосы у меня на голове подняли восстание. А к горлу подступила тошнота. Потому что мой палец оказался вымазанным в крови. А в следующий миг я зафиксировал какое-то движение в дальнем углу избы. Сердце дрогнуло и остановилось. Но не от нечего делать, а потому, что ушей моих коснулся громкий шепот…
— Вот ты и узнал мою тайну, солдат! — раздалось из темноты.
Это был жуткий голос. Но я мог бы поклясться, что знаком с его хозяином… Когда же мрак расступился и пропустил вперед отвратительнейшее во всех отношениях существо, я лишь успел подумать, что не ошибся в своих догадках. В нескольких метрах от меня возвышался оборотень… Я говорю «возвышался», потому что чудовище, сгорбившись, упиралось своими лохматыми лопатками в потолок избы. А высота комнаты была никак не меньше двух с половиной метров. Обливаясь холодным потом, я автоматически фиксировал страшные детали образа этого исчадия ада…
Крупные волчьи ноги, с сильно удлиненными человеческими ступнями и толстые икры. Бедра словно бычьи окорока. Превосходный, почему-то отливающий синевой, живот, на котором просматривалась, наверное, каждая отдельная мышца пресса. Массивная грудь, оканчивающаяся темными провалами на месте ключиц. Страшные, длинные и бесспорно обладающие жуткой силищей руки, с широкими, как лезвия ножей, когтями. Но самым неправдоподобным во всем его облике была голова. Размерами ее можно было сравнить разве что с головой белорусского зубра. Только вместо рогов на ней красовались по-волчьи вздернутые уши. Морда оборотня выдавалась вперед клыкастой пастью и поражала своими не к месту умными человеческими глазами.
Зверь резко бросился вперед. Наверное, это стало бы последним, что я видел в своей короткой жизни, если бы я так и остался стоять на одном месте. Однако провидение в очередной раз встало на мою защиту. Помню лишь, что я резко бросил свое тело в сторону и к стене. В качестве декорации там висела самая обычная крестьянская коса. Именно она и спасла мне жизнь в ту памятную ночь с 17-го на 18-е апреля. Падая, я сорвал косу вместе с удерживающими ее жестяными скобами. И уже лежа на разлетевшемся в куски стуле, рубанул ею наотмашь. Оглушенный последовавшим за этим страшным ревом, я закрыл глаза. В избе словно поднялся ураган. Все буквально заходило ходуном. Что-то огромное выкатилось наружу, сорвав с петель входную дверь. Было слышно, как, загромыхав по ступенькам лестницы, дверь свалилась на землю. Жуткие завывания еще несколько раз огласили окрестности Кащеева дома, и все стихло. Я подождал еще минуты две. Было по-прежнему тихо. Я открыл глаза. Оборотня нигде не было видно. Я приподнялся. Скатившись со лба, на щеку упало несколько капель. Я провел рукой по лицу и почувствовал, что это был не пот. Разводы на руке в полумраке зарождавшегося утра выглядели совсем черными. Покрутив головой, я задержался взглядом на каком-то крупном предмете, закатившемся под лавку у окна. На ум пришла мысль о большой деревянной скалке. Такою пользовалась в свое время моя бабушка. Я поднялся и пошатываясь приблизился к окну. Выглянул наружу и только потом наклонился, чтобы узнать, что же это там такое. Там лежала… отрубленная почти под локоть рука оборотня. Здесь я обратил внимание, что все еще крепко сжимаю в правой руке косу. С кривого лезвия капало. Я еще раз взглянул на ладонь левой. Да, это могла быть только кровь. Его кровь. Значит, я ему показал! Я его победил! Мне вдруг стало так радостно, что я громко расхохотался: «Я победил оборотня! Сам, без посторонней помощи!» Да мне теперь никто не был страшен. Сыпля по сторонам нервным смехом, я развернулся и шагнул к двери. Но не успел пройти и двух метров, как меня остановил громкий окрик:
— Стоять, тварь, и не двигаться! А то изрешечу, падаль!
Я замер с открытым ртом.
В дверном проеме сначала показалось дуло пистолета. Затем сжимающие оружие руки. И лишь после этого в избу запрыгнул майор Галкин. Он бесцеремонно целился мне прямо в голову.
— Давай сюда, мужики! — прокричал он, не спуская с моего темного силуэта глаз.
Следующим появился капитан Стриж. Его пистолет смотрел в потолок. За ним показался лейтенант Синицын. Он тут же стал шарить по стене в поисках выключателя.
— Что за черт! — выругался он. — Где этот…?!
По мгновенному голубому всполоху я догадался, что лейтенанта здорово дернуло током.
Стриж метнулся к соседней стене и включил свет там. Мне еще в первое посещение Кащеева дома бросилось в глаза присутствие выключателей на каждой стене. Яркая вспышка ослепила, и я прикрыл глаза руками.
— Не двигаться! — тут же заорал Галкин. И потом: — Это ты, что ли, Майзингер?!
Я щурился из-под руки, пытаясь его разглядеть.
— Тьфу ты, черт! — произнес Стриж. — Прямо смерть с косой!
— Товарищ майор, — раздался взволнованный голос Синицына, — смотрите!
— Твою мать! — ругнулся Галкин. — Это же Кащей! Синицын, посмотри, он еще дышит?
— С такими повреждениями, товарищ майор, уже не дышат.
Весь этот диалог я услышал, еще не успев как следует проморгаться.
Кащея обнаружили в углу, за печью. К его телу тянулся широкий кровавый след. Хозяин избушки на курьих ножках был мертв.
— Я надеюсь, это не ты его? — строго взглянул на меня Галкин.
Еще не совсем понимая, что Кащея больше нет в живых, я только отрицательно покачал головой.
— Где Астафьев?
— Не знаю, — отозвался я. И, кивнув в сторону окна, сообщил: — Там, под лавкой, лежит его…
— Его что?
— Лапа.
Синицын метнулся в указанном направлении и извлек из-под скамьи отсеченную конечность.
— Он не должен был уйти далеко, — бросил Стриж и выскочил наружу.
Мы последовали его примеру. Медленно и все же неумолимо светало. Было тихо. Так тихо, как бывает только ранним утром.
— Стриж, Синицын…! — попытался отдать распоряжения майор, но тут же осекся.
Откуда-то из леса послышалось громкое всхлипывание. Мы замерли на месте и прислушались. Галкин поднял руку вверх, и когда послышался очередной не то стон, не то вздох, резко выбросил ее в сторону:
— Там!
Все трое как по команде бросились в лес. А я вдруг почувствовал, что силы оставляют меня. В глазах потемнело. И если бы не коса, на которую я опирался, я так бы, наверное, и свалился. Легкий ветерок донес до моих ушей очередное всхлипывание. Этот звук отдаленно напоминал крики о помощи упавшего в водосточную трубу и застрявшего там котенка. Я, с трудом передвигая ноги, двинулся вслед моим товарищам.
Метрах в ста от избушки, уткнувшись лицом в кучу валежника, лежал и громко стонал лейтенант Астафьев. Стоны эти сопровождались скрипом зубов и протяжным поскуливанием. Он был босиком, а его обнаженная спина покрылась гусиной кожей. Лейтенант резко вздрагивал и медленно двигал обнаженными ступнями. Из вытекающей из-под него крови образовалась вязкая лужица. Синицын приблизился к раненому и бесцеремонно перевернул его на спину. Левая рука Астафьева отсутствовала, а источающую кровь культю туго перетягивала разорванная на полосы тельняшка. Лейтенант находился без сознания. Его как полотно белое лицо с посиневшими губами было просто ужасным. Не приходилось сомневаться, что если в самое короткое время ему не будет оказана помощь, живым его уже никто больше не увидит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39