https://wodolei.ru/catalog/dushevie_ugly/dushevye-ograzhdeniya/bez-poddona/
Суд признал виновными 55 человек. Двадцать два человека были приговорены к смерти «демократической казнью» со стороны их товарищей по партии, включая пятерых членов СРК. Тридцать три получили сроки тюремного заключения. Одному удалось бежать, а 13 человек были оправданы. Саддам воспользовался этой возможностью, чтобы избавиться также еще от одного старого врага, Абдель Халила аль-Самарраи, который уже шесть лет до этого сидел в тюрьме, якобы за свое участие в неудавшемся мятеже Каззара. «Суд» установил его причастность к новому «перевороту» и приговорил к смерти. Цена инакомыслия в саддамовском Ираке была очень высока.
Как и в 1969 году, Багдад полнился слухами и волнениями, и Саддам начал настраивать общественное мнение в свою пользу. Сотни тысяч людей маршировали по улицам столицы, демонстрируя свою солидарность с решением «суда». Все отделения и ячейки партии должны были прислать по одному вооруженному делегату для расстрельных бригад. Сотни таких делегатов во главе со своим президентом и всем Советом революционного командования должны принять участие в «беспрецедентном событии в истории партии», всеобщей чистке и казни «предателей». Государственное радио гордо сообщало, что казни осуществлялись «на фоне пожеланий долгой жизни партии, революции и всенародному вождю и герою, президенту Саддаму Хусейну». Безмолвствовал только экс-президент Бакр, никак не отреагировавший на казнь своих старых сподвижников.
Саддам, напротив, был необычайно красноречив. В публичной речи 8 августа, в день казней, он представил разоблачение «заговора» как великое завоевание «баасистской революции». Поражение потерпели не просто противники Ирака, но многочисленные внешние силы, чьими марионетками они были.
— Право, нам жаль предателей и заговорщиков, окопавшихся за пределами Ирака, — вещал он огромной толпе, собравшейся в саду президентского дворца, — эти негодяи больше пяти лет буквально лезли из кожи вон и в итоге, смогли переманить на свою сторону всего лишь 55 отщепенцев и подонков. Сейчас в СРК 16 членов, — продолжал он под крики толпы, требующей смерти предателей, — семеро из них были в трибунале и трое — в следственной группе. Это случилось впервые в истории всех без исключения революционных движений, а может быть, впервые в истории человечества, когда больше половины высшего руководства принимало участие в трибунале и в следствии, чтобы гарантировать справедливость.
Термин «исторический момент» был, безусловно, подходящим для этой речи, ибо в июле 1979 года в Ираке началась новая эра, эра «лидера, президента, борца Саддама Хусейна». Ирак успешно перешел Рубикон между «обычной» военно-политической диктатурой и тоталитарным государством, влияние которого простирается на каждую деталь общественной жизни. Чистки отметили начало «саддамизации» Баас и, следовательно, всей страны. Баас больше не была такой, как раньше, ибо теперь она превратилась в послушное орудие в руках Саддама. Чистки наглядно доказали, что Саддам откровенно манипулировал другими людьми для достижения своих целей и продемонстрировали его безграничную беспощадность. Теперь никто не был в безопасности, даже самые близкие его соратники, о чем свидетельствовала участь Хамдани. Как выразился сам Саддам:
— Мы теперь находимся в нашей сталинской эре. Мы ударим железным кулаком при малейших признаках отклонения от генеральной линии партии и начнем с самих баасистов.
На прагматическом уровне сфабрикованный заговор позволил новому президенту одновременно достичь нескольких целей. Саддам разжег в своих подданных ксенофобическую ярость против «злодейских сил империализма и сионизма», и ему действительно удалось сплотить вокруг себя широкие массы иракцев. Он недвусмысленно предупредил возможных «заговорщиков» и ненадежные слои иракского общества, особенно курдов и шиитов, что не потерпит никаких «предательских действий» или контактов с «иностранными элементами». Впутав Сирию в мнимый «заговор», ему удалось прекратить бесперспективные переговоры об иракско-сирийском объединении и таким образом публично унизить своего заклятого врага Хафеза Асада. Сирийский министр иностранных дел Абдель Халим Хаддам разъезжал между Дамаском и Багдадом с посланиями от Асада, доказывающими непричастность Сирии к заговору и подчеркивая, что «заговор не в интересах Сирии». Но, как выразился лондонский еженедельник «Обсервер», Хусейн выиграл очередной раунд.
Наконец, что не менее важно, ему удалось полностью вовлечь всю партию Баас, а особенно СРК, в свою политику. Не только он судил и казнил «заговорщиков». Это был коллективный акт, совершенный на глазах всей нации. Никто не мог уйти от ответственности. Эта ответственность была особенно заметна в случае с Наимом Хаддадом. Он был шиитом, и его положение во главе особого суда должно было удостоверять, что казнь двух самых выдающихся шиитов в администрации Баас, Машхади и Хамдани, во время возрастающего беспокойства шиитов, не будет истолкована в контексте борьбы между сообществами. В то же время ключевая позиция Хаддада в суде определенно настроила против него многих в его сообществе, увеличив, таким образом, его зависимость от своего повелителя.
И хотя в своей речи 8 августа Саддам яростно отрицал сообщения западной прессы относительно повсеместных арестов в Ираке, вскоре стало очевидно, что чистки коснулись отнюдь не только 55 подсудимых, столь продуманно выделенных Саддамом, но продолжались еще долго после рокового июля. Они были нацелены сколько столько на устранение непосредственных угроз, но гарантировали полное подчинение партии ее новому хозяину. В соответствии с этим сотни членов партии и армейских офицеров были вычищены, а многие казнены, включая генерал-майора Валида Махмуда Сейрата, командующего одним из трех иракских корпусов. В августе 1979 года заместитель генерального секретаря Национального управления Баас Муниф аль-Раззаз был арестован, и весной 1980 года, вслед за слухами еще об одном мнимом «заговоре», сообщили о дальнейших казнях. Как и в случае с аль-Самарраи, Саддам воспользовался случаем, чтобы свести старые счеты. В апреле 1980 года старый друг Саддама, который превратился в жертву, Абдель Керим аль-Шейхли, отстраненный от должности еще в 1971 году, был застрелен в Багдаде. Другой баасист в отставке, Саад Абдель Баки аль-Хадити, лишенный членства в СРК и РУ в 1974 году, был убит в Багдаде через два месяца. Саддам укреплял свою президентскую власть тотальным террором, и эту политику он проводит до сегодняшнего дня. Никакое инакомыслие не было незначительным или ничтожным в глазах Саддама. Оно приравнивалось к мятежу, требующему возмездия и полного искоренения. В Ираке могла быть только одна власть, а именно — власть Саддама.
Чистки сопровождались организационными изменениями, направленными на дальнейшее укрепление рычагов управления. В тот день, когда Хусейн пришел к власти, он сразу же слил несколько министерств, заменил восемь министров и создал пост первого заместителя премьера и пять постов заместителей премьера. Важнейшую новую нишу занял Таха Ясин Рамадан, а остальные были отданы двоюродному брату Саддама и министру обороны Аднану Хейраллаху Тульфаху и четырем близким доверенным лицам — Наиму Хаддаду, Тарику Азизу, Саадуну Гайдану и злополучному Аднану Хусейну аль-Хамдани. Другой родственник Саддама, Саадун Шакир, стал министром внутренних дел, сменив Из-зата Ибрагима аль-Дури, вновь назначенного заместителем председателя СРК. Чтобы продвинуть проправительственных элементов внутри курдского сообщества, Саддам назначил нескольких, курдских деятелей на высшие партийные посты.
Изменив структуру кабинета, Саддам предпринял шаги, чтобы увеличить свою власть за счет основного органа в стране — Совета революционного командования. Он никогда полностью не доверял СРК, хотя понимал, что его путь к посту президента оказался успешным во многом благодаря авторитету этого органа. На протяжении 1970-х годов он обеспечил себе надежное большинство в СРК, и первым его шагом после того, как он стал президентом, было очистить его от людей с тенденцией к независимости мышления. Он достиг этой цели и даже более того. Помимо устранения последнего возможного бастиона инакомыслия, чистки в июле 1979 года так запугали оставшихся членов СРК, что довели их до состояния полнейшего раболепия. Но даже это не удовлетворило Саддама, и он решил укрепить официальные и фактические полномочия президента за счет полномочий СРК. С этой целью он активизировал кабинет, который раньше был практически бездействующим органом. Он начал проводить регулярные заседания по обсуждению государственных дел, председательствуя на них в своей должности премьер-министра. Для Саддама кабинет оказался полезным исполнительным инструментом, который был абсолютно лишен возможности осуществлять независимый курс. Другим способом, который Саддам использовал, чтобы обойти СРК, было то, что Совет все больше полагался на указания президента, определяемые как «директивы», «инструкции» и «указы» для управления страной. В марте 1980 года Хусейн с этой целью ввел в действие Закон о Национальном Собрании, передавший широкие полномочия президенту за счет СРК.
Решение пробудить государственный законодательный орган после двух десятилетий глубокой спячки, в которую он впал после свержения монархии в 1958 году, очевидно, было принято вскоре после прихода Саддама к власти. Возрождая закон, принятый СРК в 1970 году об учреждении Национального Собрания, в декабре 1979 года законопроект о Собрании был распространен и, в конце концов, в марте 1980 года утвержден. Согласно этому закону, собрание из 250 членов должно было выбираться тайным голосованием каждые четыре года всеми иракскими гражданами старше 18 лет. Однако чтобы стать кандидатом, надо было соответствовать многочисленным требованиям, которые фактически делали невозможными избрание небаасиста. Потенциальный кандидат не только должен был быть уроженцем Ирака, живущим в стране не менее двадцати пяти лет и рожденным от иракского отца, он не только не должен был быть женат на иностранке или принадлежать к семье, чья собственность или земля были экспроприированы по различным государственным законам, но, что самое важное, он должен был «верить в принципы Июльской революции». Были обнародованы особые предвыборные комитеты, дабы обеспечить строгое соблюдение этих требований. И чтобы исключить всяческие крамольные мысли в день выборов, Саддам выразил предельно ясно, чего он ожидает от иракского народа:
— Мы должны быть уверены, что тринадцать с половиной миллионов иракцев пойдут единым путем. Тот, кто выберет извилистую тропу, встретит меч.
Выборы проводились 20 июля 1980 года. Неудивительно, что не нашлось желающих идти по «извилистой тропе». В орган из 250 человек были избраны семнадцать так называемых независимых представителей. Сам Хусейн лаконично охарактеризовал итоги выборов как свидетельство, что весь иракский народ поддерживает кандидатов именно Баас, а никакой-либо другой политической партии. Среди избранных были четверо членов СРК и четверо министров. Наим Хаддад стал председателем Собрания.
Чтобы как можно шире осветить этот первый акт «демократизации» Ирака за двадцать лет, несколько иностранных журналистов прилетело в Ирак, и они были отвезены властями в разные части страны. В «Нью-Йорк тайме» появился следующий взгляд на процесс:
"Здесь в Неджефе, городе у берегов Евфрата, святого для мусульман-шиитов, губернатор Мизбан Хидер приветствовал посетителей в кабинете с восемью телефонами и шестью портретами президента Хусейна. Заметив, что он не сомневается в том, что подавляющее большинство иракцев выразит благодарность «руководству партии и революции», он сказал:
— Они продемонстрируют, что любят Саддама Хусейна и преданы ему. Саддам Хусейн — надежда арабской нации и всего Ирака.
Эти слова местного чиновника выявили причину, лежащую в основе возрождения Национального Собрания. Это было не просто еще одно бюрократическое учреждение, помогающее Саддаму прочнее овладеть браздами правления и придать видимость демократии его личной власти. Это было орудие, учрежденное в рамках беспрецедентной кампании культа личности, с помощью которой Хусейн преподносился как воплощение и иракского государства, и арабской независимости. Он слишком хорошо знал, что одного страха недостаточно для обеспечения абсолютной власти; что если он намерен оставаться у руля достаточно долго, а у него никогда не было другого намерения, тогда нужно породить у иракского народа безмерную любовь к нему до такой степени, чтобы они отождествляли себя с ним. Он должен был стать как бы олицетворением Ирака, стать воплощением иракского народа, голосом народной массы.
Подпитка культа личности Саддама включала широкомасштабные материальные подачки и показательные демонстрации доброй воли, нацеленные на изображение его как щедрого благодетеля нации. Было объявлено о повышении зарплаты для широкого круга работников, особенно существенно увеличилось жалованье военных. Президент дал торжественное обещание ускорить экономическое развитие страны. Была объявлена всеобщая амнистия за исключением узников, осужденных за участие в заговорах против режима, шпионаж, экономический саботаж и контрабанду наркотиков. Была установлена прямая телефонная связь с президентским дворцом с целью чтобы граждане как бы могли звонить своему верховному руководителю и говорить с ним.
Иракский народ был со всех сторон «окружен» своим всемогущим отцом-руководителем, которому была создана репутация вождя строгого, но справедливого. Он был поистине вездесущ. Его именем назывались многочисленные места. История его жизни была изложена в особом издании багдадской газеты «Аль-Джумхуррия», в Багдаде показывали фильм о нем и организовали соответствующую выставку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Как и в 1969 году, Багдад полнился слухами и волнениями, и Саддам начал настраивать общественное мнение в свою пользу. Сотни тысяч людей маршировали по улицам столицы, демонстрируя свою солидарность с решением «суда». Все отделения и ячейки партии должны были прислать по одному вооруженному делегату для расстрельных бригад. Сотни таких делегатов во главе со своим президентом и всем Советом революционного командования должны принять участие в «беспрецедентном событии в истории партии», всеобщей чистке и казни «предателей». Государственное радио гордо сообщало, что казни осуществлялись «на фоне пожеланий долгой жизни партии, революции и всенародному вождю и герою, президенту Саддаму Хусейну». Безмолвствовал только экс-президент Бакр, никак не отреагировавший на казнь своих старых сподвижников.
Саддам, напротив, был необычайно красноречив. В публичной речи 8 августа, в день казней, он представил разоблачение «заговора» как великое завоевание «баасистской революции». Поражение потерпели не просто противники Ирака, но многочисленные внешние силы, чьими марионетками они были.
— Право, нам жаль предателей и заговорщиков, окопавшихся за пределами Ирака, — вещал он огромной толпе, собравшейся в саду президентского дворца, — эти негодяи больше пяти лет буквально лезли из кожи вон и в итоге, смогли переманить на свою сторону всего лишь 55 отщепенцев и подонков. Сейчас в СРК 16 членов, — продолжал он под крики толпы, требующей смерти предателей, — семеро из них были в трибунале и трое — в следственной группе. Это случилось впервые в истории всех без исключения революционных движений, а может быть, впервые в истории человечества, когда больше половины высшего руководства принимало участие в трибунале и в следствии, чтобы гарантировать справедливость.
Термин «исторический момент» был, безусловно, подходящим для этой речи, ибо в июле 1979 года в Ираке началась новая эра, эра «лидера, президента, борца Саддама Хусейна». Ирак успешно перешел Рубикон между «обычной» военно-политической диктатурой и тоталитарным государством, влияние которого простирается на каждую деталь общественной жизни. Чистки отметили начало «саддамизации» Баас и, следовательно, всей страны. Баас больше не была такой, как раньше, ибо теперь она превратилась в послушное орудие в руках Саддама. Чистки наглядно доказали, что Саддам откровенно манипулировал другими людьми для достижения своих целей и продемонстрировали его безграничную беспощадность. Теперь никто не был в безопасности, даже самые близкие его соратники, о чем свидетельствовала участь Хамдани. Как выразился сам Саддам:
— Мы теперь находимся в нашей сталинской эре. Мы ударим железным кулаком при малейших признаках отклонения от генеральной линии партии и начнем с самих баасистов.
На прагматическом уровне сфабрикованный заговор позволил новому президенту одновременно достичь нескольких целей. Саддам разжег в своих подданных ксенофобическую ярость против «злодейских сил империализма и сионизма», и ему действительно удалось сплотить вокруг себя широкие массы иракцев. Он недвусмысленно предупредил возможных «заговорщиков» и ненадежные слои иракского общества, особенно курдов и шиитов, что не потерпит никаких «предательских действий» или контактов с «иностранными элементами». Впутав Сирию в мнимый «заговор», ему удалось прекратить бесперспективные переговоры об иракско-сирийском объединении и таким образом публично унизить своего заклятого врага Хафеза Асада. Сирийский министр иностранных дел Абдель Халим Хаддам разъезжал между Дамаском и Багдадом с посланиями от Асада, доказывающими непричастность Сирии к заговору и подчеркивая, что «заговор не в интересах Сирии». Но, как выразился лондонский еженедельник «Обсервер», Хусейн выиграл очередной раунд.
Наконец, что не менее важно, ему удалось полностью вовлечь всю партию Баас, а особенно СРК, в свою политику. Не только он судил и казнил «заговорщиков». Это был коллективный акт, совершенный на глазах всей нации. Никто не мог уйти от ответственности. Эта ответственность была особенно заметна в случае с Наимом Хаддадом. Он был шиитом, и его положение во главе особого суда должно было удостоверять, что казнь двух самых выдающихся шиитов в администрации Баас, Машхади и Хамдани, во время возрастающего беспокойства шиитов, не будет истолкована в контексте борьбы между сообществами. В то же время ключевая позиция Хаддада в суде определенно настроила против него многих в его сообществе, увеличив, таким образом, его зависимость от своего повелителя.
И хотя в своей речи 8 августа Саддам яростно отрицал сообщения западной прессы относительно повсеместных арестов в Ираке, вскоре стало очевидно, что чистки коснулись отнюдь не только 55 подсудимых, столь продуманно выделенных Саддамом, но продолжались еще долго после рокового июля. Они были нацелены сколько столько на устранение непосредственных угроз, но гарантировали полное подчинение партии ее новому хозяину. В соответствии с этим сотни членов партии и армейских офицеров были вычищены, а многие казнены, включая генерал-майора Валида Махмуда Сейрата, командующего одним из трех иракских корпусов. В августе 1979 года заместитель генерального секретаря Национального управления Баас Муниф аль-Раззаз был арестован, и весной 1980 года, вслед за слухами еще об одном мнимом «заговоре», сообщили о дальнейших казнях. Как и в случае с аль-Самарраи, Саддам воспользовался случаем, чтобы свести старые счеты. В апреле 1980 года старый друг Саддама, который превратился в жертву, Абдель Керим аль-Шейхли, отстраненный от должности еще в 1971 году, был застрелен в Багдаде. Другой баасист в отставке, Саад Абдель Баки аль-Хадити, лишенный членства в СРК и РУ в 1974 году, был убит в Багдаде через два месяца. Саддам укреплял свою президентскую власть тотальным террором, и эту политику он проводит до сегодняшнего дня. Никакое инакомыслие не было незначительным или ничтожным в глазах Саддама. Оно приравнивалось к мятежу, требующему возмездия и полного искоренения. В Ираке могла быть только одна власть, а именно — власть Саддама.
Чистки сопровождались организационными изменениями, направленными на дальнейшее укрепление рычагов управления. В тот день, когда Хусейн пришел к власти, он сразу же слил несколько министерств, заменил восемь министров и создал пост первого заместителя премьера и пять постов заместителей премьера. Важнейшую новую нишу занял Таха Ясин Рамадан, а остальные были отданы двоюродному брату Саддама и министру обороны Аднану Хейраллаху Тульфаху и четырем близким доверенным лицам — Наиму Хаддаду, Тарику Азизу, Саадуну Гайдану и злополучному Аднану Хусейну аль-Хамдани. Другой родственник Саддама, Саадун Шакир, стал министром внутренних дел, сменив Из-зата Ибрагима аль-Дури, вновь назначенного заместителем председателя СРК. Чтобы продвинуть проправительственных элементов внутри курдского сообщества, Саддам назначил нескольких, курдских деятелей на высшие партийные посты.
Изменив структуру кабинета, Саддам предпринял шаги, чтобы увеличить свою власть за счет основного органа в стране — Совета революционного командования. Он никогда полностью не доверял СРК, хотя понимал, что его путь к посту президента оказался успешным во многом благодаря авторитету этого органа. На протяжении 1970-х годов он обеспечил себе надежное большинство в СРК, и первым его шагом после того, как он стал президентом, было очистить его от людей с тенденцией к независимости мышления. Он достиг этой цели и даже более того. Помимо устранения последнего возможного бастиона инакомыслия, чистки в июле 1979 года так запугали оставшихся членов СРК, что довели их до состояния полнейшего раболепия. Но даже это не удовлетворило Саддама, и он решил укрепить официальные и фактические полномочия президента за счет полномочий СРК. С этой целью он активизировал кабинет, который раньше был практически бездействующим органом. Он начал проводить регулярные заседания по обсуждению государственных дел, председательствуя на них в своей должности премьер-министра. Для Саддама кабинет оказался полезным исполнительным инструментом, который был абсолютно лишен возможности осуществлять независимый курс. Другим способом, который Саддам использовал, чтобы обойти СРК, было то, что Совет все больше полагался на указания президента, определяемые как «директивы», «инструкции» и «указы» для управления страной. В марте 1980 года Хусейн с этой целью ввел в действие Закон о Национальном Собрании, передавший широкие полномочия президенту за счет СРК.
Решение пробудить государственный законодательный орган после двух десятилетий глубокой спячки, в которую он впал после свержения монархии в 1958 году, очевидно, было принято вскоре после прихода Саддама к власти. Возрождая закон, принятый СРК в 1970 году об учреждении Национального Собрания, в декабре 1979 года законопроект о Собрании был распространен и, в конце концов, в марте 1980 года утвержден. Согласно этому закону, собрание из 250 членов должно было выбираться тайным голосованием каждые четыре года всеми иракскими гражданами старше 18 лет. Однако чтобы стать кандидатом, надо было соответствовать многочисленным требованиям, которые фактически делали невозможными избрание небаасиста. Потенциальный кандидат не только должен был быть уроженцем Ирака, живущим в стране не менее двадцати пяти лет и рожденным от иракского отца, он не только не должен был быть женат на иностранке или принадлежать к семье, чья собственность или земля были экспроприированы по различным государственным законам, но, что самое важное, он должен был «верить в принципы Июльской революции». Были обнародованы особые предвыборные комитеты, дабы обеспечить строгое соблюдение этих требований. И чтобы исключить всяческие крамольные мысли в день выборов, Саддам выразил предельно ясно, чего он ожидает от иракского народа:
— Мы должны быть уверены, что тринадцать с половиной миллионов иракцев пойдут единым путем. Тот, кто выберет извилистую тропу, встретит меч.
Выборы проводились 20 июля 1980 года. Неудивительно, что не нашлось желающих идти по «извилистой тропе». В орган из 250 человек были избраны семнадцать так называемых независимых представителей. Сам Хусейн лаконично охарактеризовал итоги выборов как свидетельство, что весь иракский народ поддерживает кандидатов именно Баас, а никакой-либо другой политической партии. Среди избранных были четверо членов СРК и четверо министров. Наим Хаддад стал председателем Собрания.
Чтобы как можно шире осветить этот первый акт «демократизации» Ирака за двадцать лет, несколько иностранных журналистов прилетело в Ирак, и они были отвезены властями в разные части страны. В «Нью-Йорк тайме» появился следующий взгляд на процесс:
"Здесь в Неджефе, городе у берегов Евфрата, святого для мусульман-шиитов, губернатор Мизбан Хидер приветствовал посетителей в кабинете с восемью телефонами и шестью портретами президента Хусейна. Заметив, что он не сомневается в том, что подавляющее большинство иракцев выразит благодарность «руководству партии и революции», он сказал:
— Они продемонстрируют, что любят Саддама Хусейна и преданы ему. Саддам Хусейн — надежда арабской нации и всего Ирака.
Эти слова местного чиновника выявили причину, лежащую в основе возрождения Национального Собрания. Это было не просто еще одно бюрократическое учреждение, помогающее Саддаму прочнее овладеть браздами правления и придать видимость демократии его личной власти. Это было орудие, учрежденное в рамках беспрецедентной кампании культа личности, с помощью которой Хусейн преподносился как воплощение и иракского государства, и арабской независимости. Он слишком хорошо знал, что одного страха недостаточно для обеспечения абсолютной власти; что если он намерен оставаться у руля достаточно долго, а у него никогда не было другого намерения, тогда нужно породить у иракского народа безмерную любовь к нему до такой степени, чтобы они отождествляли себя с ним. Он должен был стать как бы олицетворением Ирака, стать воплощением иракского народа, голосом народной массы.
Подпитка культа личности Саддама включала широкомасштабные материальные подачки и показательные демонстрации доброй воли, нацеленные на изображение его как щедрого благодетеля нации. Было объявлено о повышении зарплаты для широкого круга работников, особенно существенно увеличилось жалованье военных. Президент дал торжественное обещание ускорить экономическое развитие страны. Была объявлена всеобщая амнистия за исключением узников, осужденных за участие в заговорах против режима, шпионаж, экономический саботаж и контрабанду наркотиков. Была установлена прямая телефонная связь с президентским дворцом с целью чтобы граждане как бы могли звонить своему верховному руководителю и говорить с ним.
Иракский народ был со всех сторон «окружен» своим всемогущим отцом-руководителем, которому была создана репутация вождя строгого, но справедливого. Он был поистине вездесущ. Его именем назывались многочисленные места. История его жизни была изложена в особом издании багдадской газеты «Аль-Джумхуррия», в Багдаде показывали фильм о нем и организовали соответствующую выставку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50