Я не имела представления, что происходит. В общем, когда я вошла, он стоял спиной к стене и весь дрожал. Обе секретарши были на грани слез. Артур плакал, и я подбежала к нему.— Я не плакал, — не согласился Артур. — Я просто не мог восстановить дыхание. Они толкали меня об стену. Мама продолжала: «Я спросила: „Артур, что происходит?“, а он: „Отдайте мою резинку“. Я снова спросила, что случилось, а он снова: „Отдайте мою резинку“. Я могу вас уверить, он был в истерике. Наконец, одна из секретарш вытащила резинку и сказала: „В ней все дело“. Я взяла ее, протянула Артуру и сказала, что сейчас мы идем домой». Я вас уверяю, он просто не мог вернуться в класс в тот день. У секретарш был нервный срыв, у него тоже. Поэтому я его просто увела". Когда ее спросили, как отец узнал о происшествии, она сказала, что позвонила ему: «Обычно я не звоню с плохими новостями на работу, но тут я решила, что ему лучше узнать, что происходит. Когда он пришел домой, я все рассказала. Все это произошло после случая со сломанным носом, когда Артур выкрикивал ругательства в кабинете и ударил учительницу. Я не знала, сможет ли он вернуться в школу. Я была так расстроена».— И что вы сделали с этим молодым человеком? — терапевт обратилась к отцу.— Я расспросил его, чтобы понять, что же произошло. Я не знаю. Я начал осознавать, что нам требуется помощь. Пока проблема еще не выросла до таких размеров, мне казалось, может быть…— Дайте мне сказать… — прервал его мальчик.— Твой папа еще не закончил, — остановила его терапевт.— Раньше я думал, — продолжил отец, — что ему не хватает моего внимания или чего-то еще. Я чувствовал за собой вину. И стал находить время заниматься с ним. Ничего не изменилось.— Нет, это помогло, — сказал мальчик.— Итак, вы пытались говорить, вы пытались больше времени проводить вместе, — подытожила терапевт. — Что вы еще пытались делать? Понимаете, нет смысла повторять то, что вы уже делали и что не сработало.— Да, — согласился отец. — Мы в отчаянии. Не знаем, что делать. Последнее, что нам пришло в голову: на прошлой неделе мы с женой молились на коленях.— Хорошо, вы и молиться пробовали. Что вы еще пробовали?— Программа для родителей.— Диета, — добавила мама.— Да, — сказал отец, — диета, и еще будем молиться.— Да, — поддержала мама. — Я хотела то же самое сказать. Наш педиатр тоже старомоден. Он сказал: «Не шлепайте его рукой. Хотите пороть, купите плоскую лопаточку для теста. Будет больно, но не причинит никакого вреда». Я купила и поняла — ну, на мой взгляд, — это было большой ошибкой. Так не стоило делать. — Итак, вы испробовали и лопаточку. — И порку. Но к этому возвращаться я категорически не хочу. — Кого же именно мальчик бьет? — Приступ может случиться с любым, — ответил отец. — Иногда ой так нервничает, что поднимает обеденный стол — а стол у нас не из легких. Сын здоровый как бык. Так вот, он поднимает стол и отпускает его с размаху. В тот вечер, когда у него был приступ со мной, я ему сказал: «Разнеси дом в щепки, мне все равно». С меня было довольно. Он начал швырять и ломать вещи, и в конце концов я должен был приказать ему прекратить.— Когда он бьет свою сестренку, Рут, — спросила терапевт, — каковы последствия для него лично? Чего он ожидает, когда бьет кого-нибудь?Наступила долгая пауза, и стало очевидно, что никаких четких последствий не ожидается.— Не знаю, — ответил отец. — Зависит от ситуации. Обычно я просто свирепею. У меня возникает свой маленький приступ. Наверное, это и послужило ему образцом. Не знаю, — он беспомощно махнул рукой.— Итак, если вы рядом, он может ждать, что доведет вас и у вас тоже случится приступ.— Ну, недавно я пробовал то, что нам советовали на этих курсах для родителей. Если он ударит сестру, я развожу их. Если я знаю, что она не виновата, я также ударю его либо лопаточкой, либо рукой. Но это абсолютно ничего не значит. Я делаю это исключительно из-за растерянности.— Когда драка начинается, — сказала мама, — я беспокоюсь о Рут. Иногда она подначивает его, потому что знает, что побитая получит от нас сочувствие. Вот она и напрашивается. Она дразнит брата, потому что ее способ — дразнить и изводить, а его — бить. Он очень агрессивный, а она больше вредная.— Сняты с нас под копирку, — заметил отец, показав на себя и на жену.— До битья ты не доходил, — засмеялась жена.— Что вы имеете в виду? — спросила терапевт.— Раньше у меня были такие же припадки, как у Артура, — объяснил отец. — Я, правда, в такую ярость не приходил. Контроль не терял.— Ты не бил меня, — сказала жена, — но с ума сходил основательно.— В первые пять лет нашего брака я частенько сходил с ума. Она разочаровывала меня до смерти. Мне не удавалось побороть разочарование, я готов был головой об стенку стучать. Точно как Артур, страшно обиженный и разочарованный.— Я стучу, но не хочу этого делать, — вставил Артур.— Он очень расстраивается, — продолжал отец, — но если бы я ударил свою жену, я бы ее убил. Однажды я закатил ей пощечину, а потом слышал об этом много лет подряд. Я себя утихомирил в последние два-три года. Стал контролировать себя и чувствую себя в браке более уверенно. Мы стали лучше понимать друг друга. Не то чтобы мы не ссорились — ссоримся. Но мне как-то лучше удается держать себя в руках, и я понимаю Артура, когда он не контролирует ситуацию.К этому моменту терапевт собрала всю необходимую информацию. Она проконсультировалась с руководителем, и план действий был определен. Проблема состояла не только в том, что предложить родителям, но и в том, чтобы выбрать то, что они смогут выполнить. Они чувствовали себя беспомощными и считали, что сделали все мыслимое и немыслимое. Уговорить их действовать было так же важно, как решить, что же они могут сделать, чтобы предотвратить вспышки насилия со стороны своего сына. Проблема состояла не в обучении, так как они знали, что и как делать, а в том, чтобы заставить их это делать.Терапевт представила родителям простой и выполнимый план. Чтобы убедить их выполнять этот план, который на самом деле являлся для них тяжелым испытанием, потребовалось задействовать техники подготовки и убеждения. Прежде всего было принято допущение, что в чем бы ни состояла функция или значение агрессивности мальчика, она демонстрировала нарушение семейной иерархии. Родители не отвечали за семью; ответственность мальчика за семью повышалась год от года. Каждый раз, когда вспыхивала ссора и драка, именно мальчик определял сценарий происходящего. Итак, родителям было необходимо объединиться и взять на себя ответственность, несмотря на все противоречия между ними. Причем сделать это так, чтобы добиться успеха.Первый шаг был уже сделан, так как родителей убедили в необходимости действовать. Серьезность проблемы была подчеркнута тем, что терапевтическое интервью проводилось со всей семьей, а не с ребенком или мамой. Во время интервью дети были отосланы из кабинета, и это провело границу между детьми и родителями и определило действительный статус последних.Когда терапевт вместе с родителями установила атмосферу совместной озабоченности проблемой, для постановки задачи был вызван мальчик, в то время как сестренка оставалась в приемной. Это помогло сконцентрировать внимание родителей на конкретной проблеме.Терапевт не обвиняла мальчика; обвинения заставили бы родителей видеть в терапевте сурового и недалекого человека. Напротив, она выразила симпатию к мальчику и даже похвалила за смышленость. Таким образом, родителям было позволено думать о проблеме как уникальной, не имеющей аналогов в других семьях, а значит, задача перевоспитания сына была определена как серьезная проблема.Слияние школьных и домашних проблем произошло, когда ребенка и родителей попросили восстановить в деталях инцидент с резинкой. Это был также способ привнести проблему в кабинет, вместо того, чтобы лишь обсуждать ее. Наконец, терапевт избрала наиболее прямой путь и просто сказала родителям, что они должны обуздать своего сына. Все возражения были отметены, родителям ничего не оставалось, как действовать.— Я думаю, парень вас опережает на шаг, если не на два, — сказала терапевт. — Пора вам вместе навалиться на проблему, если мы собираемся найти работающий способ, — она улыбнулась. — Сейчас пришло время обеспечить ребенка навыками, с которыми ему придется жить всю жизнь. И только от вас двоих зависит, что же он получит. Вы обязаны. Другого способа нет. Конечно, вы можете пофантазировать о специальной школе или других вариантах, но в конце концов проблема вернется к вам, ребята, — к наиболее значимым для него людям. Чтобы вырастить из него человека, вы должны сейчас взять ответственность за него на себя. Отречься от этого нет возможности, вы обязаны сделать это, точка. На этой неделе мы разработаем план, а затем начнем его осуществлять. Готовы действовать, чтобы добиться изменений?И терапевт пытливо посмотрела на родителей. Озадаченные, они в свою очередь уставились на нее.— Конечно, — заверил папа.— Именно за этим мы здесь — вторила ему мама.На самом-то деле, здесь они были необязательно за этим. Многие родители приходят к терапевту, чтобы обсудить проблему или получить комментарии эксперта, или послушать умного совета. Изменения необязательно будут такими, каких они ожидают. Вот почему терапевт потребовала от родителей готовности к действиям.— Хорошо, — сказала терапевт. — Давайте определим, какая проблема для вас важна. Чаще всего вы упоминали вспышки раздражительности.— Это номер один, — кивнул отец— Сюда включаются и ругань, и драки…— И упрямство, — добавила мама.— Все эти проявления мы классифицируем как вспышки раздражительности, — продолжила терапевт. — Похоже, весь этот комплекс — центральная проблема.Родители согласились, что вспышки раздражительности — главная проблема и что они легко отделимы от остального поведения Артура.— То, что я попрошу вас сделать, — сказала терапевт, — совсем не сложно. Каждый раз, когда у него случается приступ, вы должны запирать его в отдельную комнату.Родители переглянулись, затем посмотрели на Артура. Было очевидно, что действенность этой меры вызвала у них сомнение.— Потребуется свободная комната. Это может быть его комната, — предложила терапевт. — Это может быть ванная или кладовка.— Хорошо, — спросила мама, — это должно быть что-то подходящее для него?— Нет, выбор не за ним, — ответила терапевт. — Вот почему так приятно быть родителями. Они старше и мудрее, и за плечами у них — пройденный путь.— Да, но проблема в том, что он сильнее меня, — возразила мамаВ этом месте терапия сконцентрировалась на конкретных деталях выполнения тяжелого задания. Терапевт должна была заставить родителей принять директиву, у них же возникала масса возражений, на которые требовалось найти ответ. Задача заключалась не только в том, чтобы запихнуть мальчика в комнату; задача состояла и в том, чтобы родители действовали и думали слаженно и согласованно, впервые за долгое время жизни их ребенка. — Если он сильнее вас, — пояснила терапевт, — то нам нужно как следует продумать эту часть плана, который мы с вами сейчас разрабатываем. Потому что мы должны заставить план работать, даже если вашего мужа нет дома. Вот это мы сейчас и обсудим. Даже если вашему сыну все это не понравится, вы не должны обращать внимание — в этом-то и состоит родительский долг.— В свою комнату он не пойдет, — сказал отец. — Я не смогу заставить его пойти в свою комнату.— Хорошо, тогда мы должны определить другое место.— Такой комнаты просто не существует, — сказала мама. — И замка, который он не сможет сломать, не существует. Он однажды сломал замок в двери своей комнаты.— Значит, мы должны принять меры, — продолжала терапевт. — Решить проблему жизненно важно именно сейчас, пока она не приобрела колоссальные размеры. В восемь он маленький крепыш, в десять он будет значительно крепче. А в пятнадцать он станет еще крепче. Потому-то важно не отклоняться от плана. Мы можем разгрузить его комнату, чтобы… или есть другое место?— Понимаете, у нас не очень-то просторно, — сказал отец.— Не сомневаюсь.— У нас небольшой дом, — добавила мама. — Если мы поместим Артура в его комнате — ну, если он разнесет свою комнату, в конце концов, это его комната. Придется ему жить с этим.— Итак, остановимся на его комнате? — уточнила терапевт. — Вы оба согласны с этим выбором?Они оба кивнули, но мама добавила:— Там дверь не очень прочная, может сломаться.— Хорошо. Вот тут мы и должны принять дополнительные меры, — терапевт повернулась к отцу: — Как вы можете укрепить дверь?— Поставить другую дверь, — сказал мальчик, но его комментарий остался без внимания.— Проблема в том, — сказал отец, — что он и не позволит закрыть себя в комнате. Я не могу затащить его туда.— До этого мы тоже дойдем. Давайте решать вопросы по порядку.— Все это звучит забавно, — нервно засмеялся отец. — Вы что, серьезно говорите?— Я абсолютно серьезна, — ответила терапевт.— Вы можете поставить железную дверь, — снова встрял мальчик, и снова на него не обратили внимания.— Знаете, — продолжала терапевт, — мы говорим о вспышках раздражительности, которые уже имели последствия. И вы, родители, просто обязаны помочь этому молодому человеку.— Пожалуй, я могу оббить дверь, чтобы он не поранил себя, когда будет ее колошматить, — предложил отец.— Каждый раз, когда у него приступ, вы будете запирать его в комнате на десять минут, — повторила терапевт. — Назовем это «тайм-аутом». Это способ погасить его ненормальное поведение. Каждый раз, когда у него вспышка раздражительности, он будет знать, что за ней последует.— Когда он был маленьким, мы так и делали, — сказала мама.— Вот и хорошо, — кивнула терапевт. — Значит мы просто возвращаемся назад.— Проблема в том, — вступил отец, — что я не раз говорил ему: «Иди к себе в комнату», а он не слушался. Просто стоял как вкопанный. Я пытался тащить его, а он начинал драться и выворачиваться, приходилось хватать поперек туловища и нести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29