Я просто хотел, чтобы он перестал пихать меня.Боб: Представьте, как бы вы били его… пошумите.Хенк: Я ужасно боюсь бить его.Боб: В воображении.Хенк: Я, правда, боюсь.Мэри: Чего вы боитесь?Хенк: (Очень напряженным голосом). Я боюсь, что, начав бить тебя, не смогу остановиться. (Начинает всхлипывать, останавливается). Я боюсь, что со мной что-то не в порядке… я вижу людей, таких, как ты, людей злых, как и я сам, мне хочется… научиться не злиться. Я не хочу иметь ничего общего со злостью.Боб: Я чувствую, что вы отказываетесь даже представить себе ярость.Хенк: Правильно. Отказываюсь.Боб: Вы сказали: «Я не знаю, что делать с моей яростью» , — и отказались представить, что с ней можно сделать. Может, продвинетесь немного и все-таки представите? (Мэри приносит тяжелые подушки.)Хенк: Я не хочу… Я боюсь (Долгая пауза). Мне хочется, чтобы ты убрал локоть… Черт бы тебя побрал… (Он два раза легонько бьет подушку и останавливается. )Мэри: Вот что происходит — вы злитесь и пытаетесь, запугивая себя, быстренько подавить гнев. Вы пугаете себя тем, что можете совершить в реальной жизни. Разрешите себе спустить тормоза в воображаемой жизни…Боб: Отколошматьте подушку.Хенк: (Качает головой). Мэри: Начните с «Я не осмелюсь ударить подушку». Хенк: Я не осмелюсь ударить подушку.Мэри: Почему?Хенк: Да-а, как-то меня не тянет. Глуповато как-то.Боб: Ну и пусть глуповато. Все равно бейте.Хенк: (Взрывается… бьет подушку, пинает, молотит ее кулаками. )Мэри: Как ощущения?Хенк: Устал. Руки затекли, мышцы все еще напряжены.Мэри: Тогда еще немножечко поработайте.Хенк: (Бьет, пинает, кричит "А-А " и «ЧЕРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ». Он останавливается и садится. )Мэри: Ну и как?Хенк: Я расслаблен. Мой живот расслаблен. Я чувствую, как дышу. Я думаю, мне это требовалось.Боб: О, да.Хенк: Да. Когда я злюсь, я не знаю, что делать. Я сдерживаюсь. А чем больше сдерживаюсь, тем больше гадостей я говорю людям, просто для того, чтобы хоть немного спустить пары.Боб: Потому-то мне и хотелось, чтобы вы физически сделали что-нибудь… в воображении.Хенк: Да, теперь я понял.Мэри: Не хотите ли сказать спасибо той части себя, что злится? До сего момента вы ее подавляли… А может, вы ей за что-нибудь благодарны?Хенк: Да. Э-э. Ты та сторона моего характера, что оберегает меня от чувства страха. Я благодарен тебе за то, как умело ты оберегала меня, когда я был маленьким. И за то, что ты придавала мне силы, когда люди делали мне то, что не должны были делать. Ты помогла мне держать себя в руках. И ты всегда рядом, когда все идет вразнос, и ты мне чертовски нужна.Мэри: Не желаете ли вы осознать также, что вы в ответственности, а не ваша гневная…Хенк: Это неправда. (Долгая пауза). Я боялся гневной стороны моего характера, потому что раньше она мне не подчинялась. Да, раньше не подчинялась. Сейчас я тебя контролирую. И я скажу тебе, когда соберусь тебя использовать…Мэри: И как.Хенк: И как. Я не разрешу тебе делать то, что может привести меня не туда… если я буду наносить людям вред. Или себе.Мэри: Правда?Хенк: О, да.Мэри: Значит, вы можете без боязни ощущать гнев.Хенк: Пожалуй, нет. Злиться нехорошо. Нехорошо злиться так, как я иногда злюсь.Мэри: Неверно. Проверьте, я могу злиться, когда хочу…Хенк: Ладно. Я понял. Я могу злиться, когда хочу, потому что я контролирую свой гнев. Так, пожалуй, лучше. Я могу быть зол, когда захочу… но ты, моя любимая злость, не сможешь взять надо мной верх.Боб: Что-нибудь вспоминаете о том, что было причиной вашего первоначального гнева?Хенк: Я… я все еще чувствую ответственность за все гадости, что наделал в прошлом.Мэри: Очень давно?Хенк: Да-а. Пока я не стал совсем взрослым, я был просто разрушителем.Боб: Мой вопрос — чем вызван ваш первоначальный гнев?Хенк: Да. Я… проделал здесь у вас неплохую работу с Рут и Джим (наши партнеры). Я научился злиться и впадать в ярость, потому что все вокруг меня… в детских домах… на улице… были очень злые. Я покончил с этим. Я живу счастливо. Я никогда никого не убью, и себя тоже, моя нынешняя жизнь того стоит. Я думаю, что поняв, что могу вновь злиться на людей, но держать злость под контролем… например, бить подушку, а не людей… Одним словом, я окончательно распрощался с прошлым. Ребенком я использовал гнев… каждый раз, когда меня посылали в разные места, я не поддавался.Мэри: Словом, вы пользовались гневом, чтобы не стать психотиком?Хенк: Я думаю, да, Мэри. Я помню, как близок был к психозу, когда работал в государственной больнице… я был по-настоящему затраханный ребенок. Мэри: Трах кончился. Хенк: Да. Может, какая-то часть меня, несмотря на прошлое, и хочет, чтобы ее трахали, но сейчас я полностью удовлетворен. Мне очень хорошо.Хенк научился ценить свой гнев, понял, что нуждался в нем, когда был мальчишкой, и, самое главное, осознал, что может злиться, не причиняя никому вреда. На следующее утро Хенк завершает работу:Боб: Хенк, вчера вы решили, что сами выбираете, когда вам злиться и когда проявлять свой гнев.Хенк: Да, верно. Я просто ожил. Чувствую себя таким свободным.Боб: Еще один шаг. Я бы хотел, чтобы вы провели эксперимент… Я бы хотел, чтобы вы поближе узнали того злого мальчика из прошлого. Не против?Хенк: Нет. Не против.Боб: Закройте глаза и представьте себя в том возрасте, когда вы были разрушителем.Хенк: Мне стыдно…Боб: Нет. Посмотрите на него глазами доброго терапевта. Сколько ему было, когда он впервые стал агрессивным?Хенк: Вы не поверите. Семь.Боб: Поверю. Посмотрите на семилетнего мальчишку. Что бы вы сегодняшний сделали для такого пацаненка?Хенк: (Плача). Я бы, пожалуй, любил его. Его так мало любили тогда… Я больше не встречал таких нелюбимых детей. Это очень трудно.Боб: Возьмите его на руки.Хеше Он дерется как тигр. (Пауза. Он поочередно смеется и плачет). Ты хороший, и я останусь с тобой. На самом деле, я всегда с тобой. Я люблю тебя. Мне нравится, как ты дрался, защищаясь. Мне так жаль, что ты совершал преступления, когда был маленьким, и что ты бил людей, когда подрос. Я вижу тебя, хорошего, нелюбимого мальчугана. Да. Спасибо вам, Боб.Джо также подавляет ярость. Его контракт — любить соревнования, а не «вести себя так, как будто каждый идиотский пинг-понговый матч — это вопрос жизни или смерти».Джо: Я слишком большой, чтобы придавать такое значение соревнованиям. Я чувствую себя старшеклассником.Мэри: Будьте старшеклассником. Что с вами происходит?Джо говорит, что он был лучшим футболистом в команде, да и в баскетбол играл классно.Джо: Но меня, впрочем, это не радовало.Мэри: Почему?Джо: Та же причина… Я не знаю. Я должен доказать… (Долгая пауза). Боб: Что вы должны доказать?Джо: Это началось раньше, когда мне было восемь или девять. Люди не любили меня.Мэри: Почему?Джо: Мое происхождение… Латиноамериканское…Мэри: Продолжайте.Джо: Моя мать — мексиканка. А предполагается, что все латиноамериканские дети учатся в других школах… плохих. Они не могли меня выкинуть, потому что моя фамилия — О'Брайн. Но меня никто не любил. Никто никогда не приглашал меня в гости… ни разу. А я не был знаком ни с одним мексиканским мальчишкой. (Говорит грустным голосом). Мы просим его воссоздать какую-нибудь сцену, где он соревнуется, но его не принимают за своего. Он вспоминает, как был ведущим спортсменом, а его не пригласили на частную вечеринку в честь победного футбольного сезона.Боб: Что вы хотите сказать им?Джо: Ничего.Боб: Посмотрите, что вы делаете правой ногой.Джо: Стучу.Боб: Стучите сильнее. (Преувеличенные телесные движения — отличный способ прорваться через подавленную эмоцию.) Джо: Ладно. (Он припечатывает ногу со всей силы). У, черт!Боб: Минуточку. Пол слишком твердый. (Приносит несколько диванных подушек. Во время сцен "гнева "необходимо предотвратить возможность травм у клиента.) Джо: (Взрывается, пинает, бьет, вопит). Черт бы вас всех! Я ВАС НЕНАВИЖУ! Я ВАС ВСЕХ НЕНАВИЖУ! (Продолжает орать и пинать, затем садится в изнеможении на подушки. )Боб: Ну как вы сейчас… с теми детьми?Джо: Я такой же классный, как и они.Боб: А может быть, и лучше. С вами обращались отвратительно.Джо: Да. И это было очень давно. Я даже и не знал, что это меня так волновало. Сейчас я не должен никому ничего доказывать. Я думаю, уже достаточно воды утекло. Мне хочется обнять вас обоих.Джо и Хенк уже не должны прятаться от своих чувств. Они оба сообщили о неведомых раньше облегчении и возможности расслабиться. Им уже не грозит опасность стать «разгневанными мужчинами»; оказывается, что, когда клиенты перестают подавлять свои чувства, многие из них не находят особых причин злиться в сегодняшней жизни. Главный опыт, приобретенный ими в ходе терапии, — возросшая близость к себе. Обвинения Обвинители могут быть злыми или печальными. Хотя они искренне верят, что желают изменить конкретного человека, на самом деле их цель — повесить на него вину. Сай, который жаловался, что его жена не убирает квартиры, хотел, чтобы весь мир знал, что его жена достойна порицания. Так как у обвинителей низкая самооценка, первым делом мы ищем пути погладить их Ребенка.Сью произносит обвинительную речь против своего мужа.Боб: Я составил картину и мне вас очень жаль.Сью: Вам жаль? Почему? (Она поражена. Хоть она в душе и хочет одобрения, но в действительности ожидает контратаки.) Боб: Потому что, вероятно, когда вы были маленькой, в вашем доме был ад.Сью: Может быть. А почему вы это говорите?Боб: Потому что мне кажется, что вы страстно мечтали получить признание и уважение и не знали как. Вот я и думаю, что вы были славной маленькой девочкой, которую никто толком не замечал.Боб: Мне вас жаль.Йетс: Да? Почему?Боб: Я думаю, когда вы росли, они устраивали свистопляску вокруг 7разлитого молока, вместо того, чтобы просто взять тряпку да вытереть его. Потому что сейчас вы делаете ровно то же самое.Боб: Мне вас жаль.Уилл: Почему?Боб: Потому что ваш отец, должно быть, был чудовищем.Уилл: А как вы это узнали?Боб: Потому что дети копируют своих родителей. Я слушал вашу отцовскую сторону, ругающую сына.Уилл Купчик1 обучил нас технике работы с клиентом-обвинителем. Мы просим клиентку собрать столько пустых стульев, сколько человек было в ее семье. Сидя на каждом стуле, она должна отождествлять себя с одним из своих родственников.Верна: (Сидя). Я — мать. Я обвиняю мужа в том, что он поломал мне жизнь.Мэри: Хорошо. Мама, расскажи, как он поломал тебе жизнь.Верна: Через два года после свадьбы он сбежал с другой женщиной. Он вернулся, но я никогда не могла забыть…Мэри: Пересядьте.Верна: Я — отец. Я обвиняю жену в том, что она поломала мне жизнь своим вечным нытьем.Мэри: Пересядьте.Верна: Я — бабушка. Я обвиняю мужа в том, что он поломал мне жизнь. Он увез меня от матери и никогда не зарабатывал достаточно денег в Америке. (Она начинает смеяться, пересаживаясь на другой стул). Я — дедушка. По-настоящему хороший мужик. Я обвиняю капитализм в международном заговоре против трудящихся. (Пересаживается, продолжая усмехаться). Я — тетушка Мод. Замечательная старенькая тетушка Мод. Ее жениха ударил копытом мул… и она умерла старой девой. Я — тетушка Мод. Я обвиняю мула в том, что умру девственницей!На этом месте вся группа вместе с Верной покатывается со смеху. Верна говорит: «Итак, что я должна делать? Знаю. Когда мне захочется кого-нибудь в чем-нибудь обвинить, я сразу же вспомню тетушку Мод и мула». Другой метод — попросить клиентку представить, что она выиграла. Она всех убедила, что ее-то ругать не за что, в отличие от других. В этом победном состоянии мы просим ее оглядеться и обнаружить, на кого же она, наконец, произвела впечатление. К кому она помчится с криком «Я победила! Я, наконец, доказала, что права!» Мы просим ее представить, что за приз она должна получить за победу. Очень часто обвинитель действует с позиции отчаявшегося Ребенка, пытаясь как-нибудь убедить мир, что он не хуже своего старшего брата или малышки сестры. Вожделенный приз здесь — любовь. Поняв это, обвинитель готов принять новое решение, что он достоин любви, даже если значимые в его жизни люди и не любили его.В успешной работе с обвинителями главное — не скатиться, несмотря ни на какие провокации, на позицию судьи — нельзя принимать ничью сторону, одобрять или осуждать, сравнивать, раздавать призы и т.д. Печаль Моя печальная подружка!Иди ко мне, прижмись и не грусти…Улыбнись! — тебя прошу я,Твои слезы я сцелую,Или сам я в меланхолию впаду. Девочки и мальчики могут заплутать на пути к взрослению и в результате стать «печальными беби». Если девочка выходит замуж за «папочку», обожающего «печальных беби», она будет получать поглаживания до тех пор, пока он согласен существовать в столь унылом симбиозе. Печальные «маленькие мальчики» женятся на «мамочках», которые должны целовать их разбитые коленки и все-все исправлять. Герман женился на «печальной беби», а затем обманул ее. Вместо того, чтобы тратить свою энергию на борьбу с ее печалью, он решил бороться за право быть еще более грустным, чем она. Каждый из них стремится быть утешаемым, а не утешителем.Герман: Я хочу быть счастлив дома.Мэри: Хорошо. Закройте глаза. Вы возвращаетесь домой. Да? Входите с ощущением счастья.Герман: Хорошо.Мэри: Где вы стоите?Герман: На кухне.Мэри: Все еще счастливы?Герман: Да.Мэри: Оглядитесь. Скажите, чем вы довольны и чем нет.Герман: Я на кухне. Моя жена что-то готовит. Я говорю: «Привет!» • Снимаю пальто, вешаю на стул.Мэри: Все еще счастливы?Герман: Да. Довольно хорошее настроение. Я… э-э… Я в затруднительном положении. Я хочу поговорить о себе, просто поговорить… и начинаю спорить с собой… Должен ли я поделиться своими мыслями или я должен выслушать ее?Боб: Значит, вы проговариваете про себя?Герман: Не сам разговор, проблему. Должен, не должен?Мэри: Затем?Герман: Начинаю говорить. Разговор идет… я кое-что рассказываю…Боб: Будьте там. Рассказывайте ей.Герман: В общем, я вхожу и говорю ей: «Я вспоминал Анни». Мэри: Кто такая Анни?Герман: Наша дочь. Она умерла три года назад.Мэри: Итак, вы входите и говорите ей нечто грустное. А затем…Герман: Мы оба грустим. После одной-двух фраз она говорит о своей тоске по Анни, и потом весь разговор уже о том, как ей плохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39