Ассортимент, цена удивила
Она сердилась и на саму себя. Весь тот год Энни была часто грустна и испытывала беспокойство2. Она тревожилась, не чувствует ли ее отец себя одиноко, не будет ли ее мать постоянно грустить; она беспокоилась о том, что подумают ее друзья, и о том, кто виноват в разводе, и о том, что будет с ней, не покинут ли ее родители. И еще она часто думала, что ей теперь делать.
Помимо всего прочего, решила Энни, развод ужасен тем, что из-за него меняется все. Все, к чему Энни так привыкла: возвращение папы вечером с работы, прогулки с ним и Чернышом, тосты или гренки, которые папа намазывал для нее маслом по утрам — все изменилось. И она ничего не могла поделать. А потом, когда она уже почти привыкла к этим переменам, ситуация вдруг опять изменилась.
Мама познакомилась с Джошем. Сначала Энни почти не замечала его, да и мама мало говорила о нем. Потом она стала говорить о нем больше, и он стал бывать у них чаще. А вскоре получилось так, что едва Энни открывала глаза, как тут же видела Джоша; он был с ними за столом, ходил с ними на прогулки, сидел вместе с ними у телевизора. Казалось, что у мамы совсем не оставалось времени, чтобы хоть немного побыть с Энни. Девочка возненавидела Джоша. Иногда мама вообще не обращала никакого внимания на Энни — так она была занята Джошем. Энни беспокоилась, что Джош будет отнимать все больше и больше маминого времени, а для нее будет оставаться все меньше и меньше. Может так случиться, что времени не будет оставаться совсем. Может быть, теперь, когда у мамы есть Джош, она ей будет не нужна?… Энни ненавидела Джоша все больше и больше.
В один прекрасный день мама сказала Энни, что она собирается выйти замуж за Джоша. Энни была так ошарашена новостью, что у нее отнялся язык. Она помчалась к себе наверх, упала на кровать и зарыдала. Если мама выйдет замуж за Джоша, это значит, что мама с папой уже никогда больше не поженятся! Энни не хотела даже думать об этом! Она не хотела жить вместе с этим противным, старым Джошем. У нее уже был отец — не чета этому Джошу.
После того как Джош и мама поженились, Энни чувствовала себя все более и более несчастной и становилась все более и более раздражительной. Мама собиралась поговорить с ней, но она не захотела даже ее слушать. Джош тоже хотел с ней побеседовать и иногда даже покупал ей небольшие подарки, но Энни вовсе не собиралась поддерживать с ним хорошие отношения. Если ее папа не мог вернуться назад, то, по крайней мере, мама должна была принадлежать ей целиком. В этом доме для Джоша не было места. Она хотела дать ему это понять.
Как-то вечером Энни лежала в постели, чувствуя себя, как обычно, несчастной. «Если бы только этот Джош куда-нибудь сгинул, — думала она. — Тогда дела были бы намного лучше. Если бы мама и папа снова поженились! Я уверена, что я была бы счастлива… Если бы только…» И сон унес ее далеко-далеко.
Она проснулась и услышала бой курантов на здании ратуши. «Раз…, — ударили часы, — два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать…»
«Тринадцать?» — подумала Энни. Нет. Должно быть, она неправильно посчитала. Она повернулась набок, чтобы снова заснуть, и вдруг что-то глухо шлепнулось на пол, потом что-то треснуло, а затем послышалось, как кто-то скакал по комнате на одной ноге, приговаривая: «Ух, ух, ух…»
Энни села в постели и стала пристально вглядываться в темноту. Эти «ух» исходили от самой странной дамы из всех, которых ей доводилось когда-либо видеть. Половина волос на ее голове была белой, забранной на затылке в пучок, настолько аккуратный, что любая старушка могла бы этому позавидовать. Другая половина волос представляла собой красные развевающиеся кудряшки, словно взбитые ветром. Очки каким-то чудом удерживались на ее носу. Толстое шерстяное пальто громоздко топорщилось на легком летнем платье. Одна ее нога, на которой она скакала, была обута в тяжелый коричневый походный сапог, а на другой ноге красовалась изящная туфелька на высоком каблучке.
«Понятно, почему она потеряла равновесие», — подумала Энни и вдруг ахнула, увидев, что сквозь коричневое шерстяное пальто, которое напоминало медведя, на спине леди выросла пара тоненьких, серебристых крылышек. «Вот это да!» — подумала Энни, усаживаясь поудобнее в кровати.
Перед ней была особа, которую вы меньше всего ожидаете встретить в своей комнате. Даже в двенадцать часов ночи.
Дама приземлилась у кроватки Энни.
«Ничего, если я присяду?» — спросила она, основательно усаживаясь на кровать, прежде чем Энни успела ответить. Она все время беспокойно ерзала.
Наконец Энни отважилась и робко спросила: «Не могли бы вы посидеть в одном положении? А то из-за вас у меня начинает кружиться голова».
«О! — произнесла дама с таким выражение на лице, как будто она услышала от Энни самую невозможную просьбу. — Хорошо, хорошо. Постараюсь». И она постаралась, хотя это и стоило ей огромных усилий. Можно было видеть, как временами подергивались ее руки и ноги при попытке изменить положение. -__1Кто вы?" — спросила Энни. Теперь, когда дама сидела спокойно, Энни увидела, что у ее гостьи было очень милое лицо и яркие голубые глаза, хотя они и казались странными в очках.
«Ведь ты хотела меня видеть, — сказала дама. — Я пришла почти сразу, как только услышала тебя. Я пришла бы раньше, но не могла сразу решить, надевать пальто или нет», — добавила она ИЗВИНЯЮЩИМСЯ ТОНОМ.
Энни пыталась вспомнить, чего она на самом деле хотела и как давно это было.
«Я фея по имени Если бы, — представилась дама. — Я заведую всеми желаниями „Если бы“, высказанными на этом свете. И, поверь мне, дорогая — их тьма-тьмущая», — добавила она мрачным голосом.
«О, — сказала Энни, вдруг вспомнив, о чем она думала перед сном. — Вы хотите сказать, что делаете так, чтобы эти желания „если бы“ сбывались?»
«Я пришла показать тебе, что было бы, если бы они сбывались», — сказала дама, улыбаясь и кивая головой, откинув со лба красную кудряшку.
«А почему у вас такие волосы?» — спросила Энни и сразу же прикусила губу, потому что этот вопрос прозвучал довольно грубо.
Но фея Если бы, по-видимому, не обиделась. «Во-первых, я обожаю красный цвет, — ответила она, поправляя красные кудряшки, — и всегда хотела, чтобы волосы вились. Но иногда я думаю: „Ах, если бы они были гладкими, белыми и забранными назад, я бы тогда выглядела более мудрой и элегантной“. Так же и с обувью, — сказала она, вытягивая ноги так, чтобы их можно было лучше разглядеть. — Мне нравятся эти нарядные туфельки на высоких каблучках, но когда натираешь мозоль, то думаешь: вот если бы я носила обычную удобную обувь…» И вот — пожалуйте: и то и другое сразу. Так что мне не нужно делать выбор". Она повернулась к Энни лицом: «Неплохое решение, не так ли?»
Энни хотела выглядеть вежливой девочкой. Где-то в глубине души она думала, что решение дамы не лучшее. Помимо того, что она выглядит глупо, ей еще, наверное, и ходить трудно.
«Ну, вот что, давай-ка поговорим о твоих „если бы“», — сказала дама, устраиваясь поудобнее на кровати.
«Вы хотите сказать, что можете сделать так, чтобы все мои „если бы“ исполнились?» — спросила Энни.
«Я покажу тебе, как это делается», — сказала дама, прищелкнув пальцами и доставая огромный альбом для рисования и шесть цветных карандашей из ниоткуда.
"Вот это фокус! — сказала Энни. — Как это у вас получилось?"
«Совсем легко», — сказала фея, но ее глаза уже смотрели в альбом, а губы бормотали: "Тот ли это формат? Может быть, побольше? Если бы…"
«Нет, нет, — сказала Энни, которой не терпелось узнать, что будет дальше. — Это как раз то, что надо». Она не хотела, чтобы фея еще целый час доставала альбомы разных размеров из ниоткуда.
«Ну, хорошо, — сказала фея. Она была несколько разочарована. — А ты уверена, что это действительно тот формат, который тебе нужен?»
«Да, да, — сказала Энни. — А теперь скажите, пожалуйста, что я должна делать».
«Так вот, слушай, — ответила фея. — Нарисуй в этом волшебном альбоме свое „если бы“, трижды подуй на рисунок и наблюдай за тем, что будет происходить. Вот и все, что от тебя требуется».
«Значит, я Moiy нарисовать любое „если бы“?» — спросила Энни, так как в ее голове внезапно возникла потрясающая идея — она задумала превратить Джоша в жабу!
«Да, — ответила Фея, — любое».
Энни взяла карандаш и принялась рисовать. Сначала она нарисовала большую безобразную жабу, снабдив ее маленьким воротничком, помеченным буквой "Д", чтобы было ясно, что это был Джош. Потом она нарисовала свою мать, отпрыгивающую подальше от жабы и, наконец, себя с улыбкой до ушей.
«А что мне нужно делать теперь?» — спросила она фею.
"Подуй на это три раза и каждый раз говори про себя: «исполняйся, исполняйся — я тебе приказываю».
«Хорошо», — сказала Энни, и, страшно волнуясь, сделала так, как ей было сказано.
Случилось что-то невероятное. Как только она дунула в третий раз, фигурки, которые она нарисовала, начали двигаться. Послышался резкий хлопок, напоминающий «выстрел» бутылочной пробки. Энни взвизгнула от испуга, так как вдруг почувствовала, что ее резко потянуло вперед. Она вытянула руки перед собой, чтобы не упасть, но вместо стены ее ладони коснулись чего-то большого, холодного и скользкого — ЖАБА!
«Фу, какая гадость!» — взвизгнула Энни от отвращения. Она просто не выносила жаб. Особенно противны ей были жабы, покрытые грязью и слизью, когда они только что выползли из пруда. Жаба смотрела на нее с каким-то смешным выражением на «лице», как будто собиралась что-то сказать, но внезапно забыла слова. Она сделала прыжок по направлению к Энни и уселась ей на ногу.
«Помогите», — завизжала Энни. Вдруг раздался другой резкий хлопок, и она очутилась снова в своей кровати. Фея Если бы пристально смотрела на нее с довольно озабоченным видом.
«Похоже, все вышло не совсем так, как тебе хотелось», — сказала она.
«Да, совсем не так», — Энни задумалась.
«А можно я попробую по-другому?» — попросила она фею через минутку. У нее возникла другая отличная идея: на этот раз она сделает так, чтобы Джош исчез.
Энни старательно нарисовала комнату в своем доме. Потом изобразила в ней себя. Около себя она поместила свою мать с улыбкой на лице. Джоша поблизости не было. Его вообще не было нигде.
«А что я должна сделать сейчас: то же самое?» — обратилась она к ФЕБ. (Так она решила теперь называть странную гостью, по крайне мере для себя).
«Да», — сказала ФЕБ, в глазах которой Энни прочла полное понимание.
На этот раз она была подготовлена к резкому хлопку и толчку вперед, но выражение лица ее матери, которая стояла рядом с ней, было для нее неожиданным. Улыбка, которую Энни изобразила на своем рисунке, превратилась в выражение усталости и печали.
«Что случилось?» — спросила Энни, очень взволнованная грустным видом своей матери.
«Ничего, моя милая, — ответила мама. — Просто иногда мне бывает как-то одиноко и становится немножко грустно».
«А почему бы тебе не позвонить Джошу?» — сказала Энни и тут же прикусила губу. Что она, спятила, что ли? Надо же сказать такую чушь!
«Джошу? — переспросила мама с оттенком недоумения. — Кто такой Джош?» Она села напротив телевизора и стала смотреть сквозь него куда-то в пространство.
«Помогите!» — закричала Энни, обращаясь к ФЕБ.
«Что-то не получается, дорогая? — спросила фея. — Иногда могут быть непредвиденные осложнения».
«Конечно, могут», — сказала Энни, обеспокоенная происходившим, и все-таки надеясь найти какой-то выход.
«Я знаю! — воскликнула Энни голосом триумфатора. — Я знаю, что теперь нужно делать!»
Ее внезапно осенила гениальная мысль: ведь можно нарисовать маму и папу снова вместе. С невероятным усердием и прилежанием, шевеля языком между зубами, что, по ее мнению, помогало ей сосредоточиться, она нарисовала своих родителей рядом, улыбающимися друг другу. Рядом с ними она поместила свое, тоже улыбающееся, изображение. Потом она трижды дунула на рисунок и стала ждать.
Раздался хлопок. После странного толчка она очутилась в самом рисунке. Мать высвободила свою руку из руки отца — это было первое, что заметила Энни.
«Как ты можешь так говорить!» — сказала мать обиженным тоном, обращаясь к отцу. Улыбка исчезла с ее лица.
«Если бы ты была хоть чуточку организованней, я не увидел бы такого беспорядка, вернувшись домой!» — сказал отец, и с каждым словом его голос становился все громче и громче. Он тоже больше не улыбался.
«Если бы ты хоть пальцем шевельнул, чтобы как-то помочь мне, такого беспорядка не было бы», — сказала ему в ответ мать, лицо которой стало жестким и злым.
«Шевельнул пальцем! — возмутился отец. — Я целый день вкалываю на работе, как негр, а ты хочешь, чтобы, придя домой, я вкалывал еще и здесь!»
«А как же я? Ты обо мне подумал? — почти кричала ее мать, готовая разразиться слезами. — А я что — не работаю? Почему за все должна отвечать только я?»
Энни съежилась от страха. Она забыла, как это все было, когда ее мама и папа жили вместе. Подавленная тем, что она увидела и услышала, Энни позвала ФЕБ.
«Это нечестно, — сказала она ФЕБ. — Хоть вы и говорите, что я могу сделать так, чтобы мои „если бы“ исполнялись, на самом же деле я ничего изменить не могу».
«Ах! — сказала Фея. — Это оттого, что ты все это не так делаешь».
«Почему вы так думаете?»
«Ты пытаешься что-то изменить, заставить других измениться. Это — дело нелегкое. У других людей есть своя голова на плечах. Чтобы что-то изменить — обычно бывает недостаточно пожелать, чтобы другие люди стали иными».
«А что же тогда нужно сделать? — спросила Энни дрожащим голосом. — Каким образом можно что-то изменить?» Она была очень расстроена. Энни действительно хотела все изменить, а теперь выходит, что это невозможно.
«Я сейчас тебе покажу, что нужно сделать, — сказала ФЕБ участливым голосом и похлопала Энни по плечу. — Я знаю, что ты расстроена, огорчена, но есть способ помочь тебе», — добавила фея и протянула Энни цветные карандаши. «Теперь, — сказала она, — нарисуй свою семью, изобразив каждого таким, какой он есть на самом деле».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Помимо всего прочего, решила Энни, развод ужасен тем, что из-за него меняется все. Все, к чему Энни так привыкла: возвращение папы вечером с работы, прогулки с ним и Чернышом, тосты или гренки, которые папа намазывал для нее маслом по утрам — все изменилось. И она ничего не могла поделать. А потом, когда она уже почти привыкла к этим переменам, ситуация вдруг опять изменилась.
Мама познакомилась с Джошем. Сначала Энни почти не замечала его, да и мама мало говорила о нем. Потом она стала говорить о нем больше, и он стал бывать у них чаще. А вскоре получилось так, что едва Энни открывала глаза, как тут же видела Джоша; он был с ними за столом, ходил с ними на прогулки, сидел вместе с ними у телевизора. Казалось, что у мамы совсем не оставалось времени, чтобы хоть немного побыть с Энни. Девочка возненавидела Джоша. Иногда мама вообще не обращала никакого внимания на Энни — так она была занята Джошем. Энни беспокоилась, что Джош будет отнимать все больше и больше маминого времени, а для нее будет оставаться все меньше и меньше. Может так случиться, что времени не будет оставаться совсем. Может быть, теперь, когда у мамы есть Джош, она ей будет не нужна?… Энни ненавидела Джоша все больше и больше.
В один прекрасный день мама сказала Энни, что она собирается выйти замуж за Джоша. Энни была так ошарашена новостью, что у нее отнялся язык. Она помчалась к себе наверх, упала на кровать и зарыдала. Если мама выйдет замуж за Джоша, это значит, что мама с папой уже никогда больше не поженятся! Энни не хотела даже думать об этом! Она не хотела жить вместе с этим противным, старым Джошем. У нее уже был отец — не чета этому Джошу.
После того как Джош и мама поженились, Энни чувствовала себя все более и более несчастной и становилась все более и более раздражительной. Мама собиралась поговорить с ней, но она не захотела даже ее слушать. Джош тоже хотел с ней побеседовать и иногда даже покупал ей небольшие подарки, но Энни вовсе не собиралась поддерживать с ним хорошие отношения. Если ее папа не мог вернуться назад, то, по крайней мере, мама должна была принадлежать ей целиком. В этом доме для Джоша не было места. Она хотела дать ему это понять.
Как-то вечером Энни лежала в постели, чувствуя себя, как обычно, несчастной. «Если бы только этот Джош куда-нибудь сгинул, — думала она. — Тогда дела были бы намного лучше. Если бы мама и папа снова поженились! Я уверена, что я была бы счастлива… Если бы только…» И сон унес ее далеко-далеко.
Она проснулась и услышала бой курантов на здании ратуши. «Раз…, — ударили часы, — два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать…»
«Тринадцать?» — подумала Энни. Нет. Должно быть, она неправильно посчитала. Она повернулась набок, чтобы снова заснуть, и вдруг что-то глухо шлепнулось на пол, потом что-то треснуло, а затем послышалось, как кто-то скакал по комнате на одной ноге, приговаривая: «Ух, ух, ух…»
Энни села в постели и стала пристально вглядываться в темноту. Эти «ух» исходили от самой странной дамы из всех, которых ей доводилось когда-либо видеть. Половина волос на ее голове была белой, забранной на затылке в пучок, настолько аккуратный, что любая старушка могла бы этому позавидовать. Другая половина волос представляла собой красные развевающиеся кудряшки, словно взбитые ветром. Очки каким-то чудом удерживались на ее носу. Толстое шерстяное пальто громоздко топорщилось на легком летнем платье. Одна ее нога, на которой она скакала, была обута в тяжелый коричневый походный сапог, а на другой ноге красовалась изящная туфелька на высоком каблучке.
«Понятно, почему она потеряла равновесие», — подумала Энни и вдруг ахнула, увидев, что сквозь коричневое шерстяное пальто, которое напоминало медведя, на спине леди выросла пара тоненьких, серебристых крылышек. «Вот это да!» — подумала Энни, усаживаясь поудобнее в кровати.
Перед ней была особа, которую вы меньше всего ожидаете встретить в своей комнате. Даже в двенадцать часов ночи.
Дама приземлилась у кроватки Энни.
«Ничего, если я присяду?» — спросила она, основательно усаживаясь на кровать, прежде чем Энни успела ответить. Она все время беспокойно ерзала.
Наконец Энни отважилась и робко спросила: «Не могли бы вы посидеть в одном положении? А то из-за вас у меня начинает кружиться голова».
«О! — произнесла дама с таким выражение на лице, как будто она услышала от Энни самую невозможную просьбу. — Хорошо, хорошо. Постараюсь». И она постаралась, хотя это и стоило ей огромных усилий. Можно было видеть, как временами подергивались ее руки и ноги при попытке изменить положение. -__1Кто вы?" — спросила Энни. Теперь, когда дама сидела спокойно, Энни увидела, что у ее гостьи было очень милое лицо и яркие голубые глаза, хотя они и казались странными в очках.
«Ведь ты хотела меня видеть, — сказала дама. — Я пришла почти сразу, как только услышала тебя. Я пришла бы раньше, но не могла сразу решить, надевать пальто или нет», — добавила она ИЗВИНЯЮЩИМСЯ ТОНОМ.
Энни пыталась вспомнить, чего она на самом деле хотела и как давно это было.
«Я фея по имени Если бы, — представилась дама. — Я заведую всеми желаниями „Если бы“, высказанными на этом свете. И, поверь мне, дорогая — их тьма-тьмущая», — добавила она мрачным голосом.
«О, — сказала Энни, вдруг вспомнив, о чем она думала перед сном. — Вы хотите сказать, что делаете так, чтобы эти желания „если бы“ сбывались?»
«Я пришла показать тебе, что было бы, если бы они сбывались», — сказала дама, улыбаясь и кивая головой, откинув со лба красную кудряшку.
«А почему у вас такие волосы?» — спросила Энни и сразу же прикусила губу, потому что этот вопрос прозвучал довольно грубо.
Но фея Если бы, по-видимому, не обиделась. «Во-первых, я обожаю красный цвет, — ответила она, поправляя красные кудряшки, — и всегда хотела, чтобы волосы вились. Но иногда я думаю: „Ах, если бы они были гладкими, белыми и забранными назад, я бы тогда выглядела более мудрой и элегантной“. Так же и с обувью, — сказала она, вытягивая ноги так, чтобы их можно было лучше разглядеть. — Мне нравятся эти нарядные туфельки на высоких каблучках, но когда натираешь мозоль, то думаешь: вот если бы я носила обычную удобную обувь…» И вот — пожалуйте: и то и другое сразу. Так что мне не нужно делать выбор". Она повернулась к Энни лицом: «Неплохое решение, не так ли?»
Энни хотела выглядеть вежливой девочкой. Где-то в глубине души она думала, что решение дамы не лучшее. Помимо того, что она выглядит глупо, ей еще, наверное, и ходить трудно.
«Ну, вот что, давай-ка поговорим о твоих „если бы“», — сказала дама, устраиваясь поудобнее на кровати.
«Вы хотите сказать, что можете сделать так, чтобы все мои „если бы“ исполнились?» — спросила Энни.
«Я покажу тебе, как это делается», — сказала дама, прищелкнув пальцами и доставая огромный альбом для рисования и шесть цветных карандашей из ниоткуда.
"Вот это фокус! — сказала Энни. — Как это у вас получилось?"
«Совсем легко», — сказала фея, но ее глаза уже смотрели в альбом, а губы бормотали: "Тот ли это формат? Может быть, побольше? Если бы…"
«Нет, нет, — сказала Энни, которой не терпелось узнать, что будет дальше. — Это как раз то, что надо». Она не хотела, чтобы фея еще целый час доставала альбомы разных размеров из ниоткуда.
«Ну, хорошо, — сказала фея. Она была несколько разочарована. — А ты уверена, что это действительно тот формат, который тебе нужен?»
«Да, да, — сказала Энни. — А теперь скажите, пожалуйста, что я должна делать».
«Так вот, слушай, — ответила фея. — Нарисуй в этом волшебном альбоме свое „если бы“, трижды подуй на рисунок и наблюдай за тем, что будет происходить. Вот и все, что от тебя требуется».
«Значит, я Moiy нарисовать любое „если бы“?» — спросила Энни, так как в ее голове внезапно возникла потрясающая идея — она задумала превратить Джоша в жабу!
«Да, — ответила Фея, — любое».
Энни взяла карандаш и принялась рисовать. Сначала она нарисовала большую безобразную жабу, снабдив ее маленьким воротничком, помеченным буквой "Д", чтобы было ясно, что это был Джош. Потом она нарисовала свою мать, отпрыгивающую подальше от жабы и, наконец, себя с улыбкой до ушей.
«А что мне нужно делать теперь?» — спросила она фею.
"Подуй на это три раза и каждый раз говори про себя: «исполняйся, исполняйся — я тебе приказываю».
«Хорошо», — сказала Энни, и, страшно волнуясь, сделала так, как ей было сказано.
Случилось что-то невероятное. Как только она дунула в третий раз, фигурки, которые она нарисовала, начали двигаться. Послышался резкий хлопок, напоминающий «выстрел» бутылочной пробки. Энни взвизгнула от испуга, так как вдруг почувствовала, что ее резко потянуло вперед. Она вытянула руки перед собой, чтобы не упасть, но вместо стены ее ладони коснулись чего-то большого, холодного и скользкого — ЖАБА!
«Фу, какая гадость!» — взвизгнула Энни от отвращения. Она просто не выносила жаб. Особенно противны ей были жабы, покрытые грязью и слизью, когда они только что выползли из пруда. Жаба смотрела на нее с каким-то смешным выражением на «лице», как будто собиралась что-то сказать, но внезапно забыла слова. Она сделала прыжок по направлению к Энни и уселась ей на ногу.
«Помогите», — завизжала Энни. Вдруг раздался другой резкий хлопок, и она очутилась снова в своей кровати. Фея Если бы пристально смотрела на нее с довольно озабоченным видом.
«Похоже, все вышло не совсем так, как тебе хотелось», — сказала она.
«Да, совсем не так», — Энни задумалась.
«А можно я попробую по-другому?» — попросила она фею через минутку. У нее возникла другая отличная идея: на этот раз она сделает так, чтобы Джош исчез.
Энни старательно нарисовала комнату в своем доме. Потом изобразила в ней себя. Около себя она поместила свою мать с улыбкой на лице. Джоша поблизости не было. Его вообще не было нигде.
«А что я должна сделать сейчас: то же самое?» — обратилась она к ФЕБ. (Так она решила теперь называть странную гостью, по крайне мере для себя).
«Да», — сказала ФЕБ, в глазах которой Энни прочла полное понимание.
На этот раз она была подготовлена к резкому хлопку и толчку вперед, но выражение лица ее матери, которая стояла рядом с ней, было для нее неожиданным. Улыбка, которую Энни изобразила на своем рисунке, превратилась в выражение усталости и печали.
«Что случилось?» — спросила Энни, очень взволнованная грустным видом своей матери.
«Ничего, моя милая, — ответила мама. — Просто иногда мне бывает как-то одиноко и становится немножко грустно».
«А почему бы тебе не позвонить Джошу?» — сказала Энни и тут же прикусила губу. Что она, спятила, что ли? Надо же сказать такую чушь!
«Джошу? — переспросила мама с оттенком недоумения. — Кто такой Джош?» Она села напротив телевизора и стала смотреть сквозь него куда-то в пространство.
«Помогите!» — закричала Энни, обращаясь к ФЕБ.
«Что-то не получается, дорогая? — спросила фея. — Иногда могут быть непредвиденные осложнения».
«Конечно, могут», — сказала Энни, обеспокоенная происходившим, и все-таки надеясь найти какой-то выход.
«Я знаю! — воскликнула Энни голосом триумфатора. — Я знаю, что теперь нужно делать!»
Ее внезапно осенила гениальная мысль: ведь можно нарисовать маму и папу снова вместе. С невероятным усердием и прилежанием, шевеля языком между зубами, что, по ее мнению, помогало ей сосредоточиться, она нарисовала своих родителей рядом, улыбающимися друг другу. Рядом с ними она поместила свое, тоже улыбающееся, изображение. Потом она трижды дунула на рисунок и стала ждать.
Раздался хлопок. После странного толчка она очутилась в самом рисунке. Мать высвободила свою руку из руки отца — это было первое, что заметила Энни.
«Как ты можешь так говорить!» — сказала мать обиженным тоном, обращаясь к отцу. Улыбка исчезла с ее лица.
«Если бы ты была хоть чуточку организованней, я не увидел бы такого беспорядка, вернувшись домой!» — сказал отец, и с каждым словом его голос становился все громче и громче. Он тоже больше не улыбался.
«Если бы ты хоть пальцем шевельнул, чтобы как-то помочь мне, такого беспорядка не было бы», — сказала ему в ответ мать, лицо которой стало жестким и злым.
«Шевельнул пальцем! — возмутился отец. — Я целый день вкалываю на работе, как негр, а ты хочешь, чтобы, придя домой, я вкалывал еще и здесь!»
«А как же я? Ты обо мне подумал? — почти кричала ее мать, готовая разразиться слезами. — А я что — не работаю? Почему за все должна отвечать только я?»
Энни съежилась от страха. Она забыла, как это все было, когда ее мама и папа жили вместе. Подавленная тем, что она увидела и услышала, Энни позвала ФЕБ.
«Это нечестно, — сказала она ФЕБ. — Хоть вы и говорите, что я могу сделать так, чтобы мои „если бы“ исполнялись, на самом же деле я ничего изменить не могу».
«Ах! — сказала Фея. — Это оттого, что ты все это не так делаешь».
«Почему вы так думаете?»
«Ты пытаешься что-то изменить, заставить других измениться. Это — дело нелегкое. У других людей есть своя голова на плечах. Чтобы что-то изменить — обычно бывает недостаточно пожелать, чтобы другие люди стали иными».
«А что же тогда нужно сделать? — спросила Энни дрожащим голосом. — Каким образом можно что-то изменить?» Она была очень расстроена. Энни действительно хотела все изменить, а теперь выходит, что это невозможно.
«Я сейчас тебе покажу, что нужно сделать, — сказала ФЕБ участливым голосом и похлопала Энни по плечу. — Я знаю, что ты расстроена, огорчена, но есть способ помочь тебе», — добавила фея и протянула Энни цветные карандаши. «Теперь, — сказала она, — нарисуй свою семью, изобразив каждого таким, какой он есть на самом деле».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30