..
Ему это нравилось. Ему даже нравилось, что его сравнили с диким зверем. О свиноводе уже не было и речи, об этом забыли. Он наслаждался газетами, снова и снова перечитывал статьи и, лежа на постели, снова и снова воскрешал в памяти подробности смерти Уиткрофт. Он мастурбировал, и лицо Энни Макгаун становилось в его воображении все более отчетливым.
Реакция прессы усиливалась день ото дня и достигла своей кульминации, когда в воскресной миннеаполисской газете появился большой обзор на трех страницах и аналитическая статья чуть поменьше в сент-польской газете. В понедельник интерес к этой теме угас. Не было напечатано почти ничего, это его озадачило. Неужели это все?
В тот день он пошел в окружной архив и вежливо представился юристом, который занимается вопросами недвижимости. Он показал им свою карточку, и ему объяснили, как пользоваться компьютером, в который введены сведения о налогах. Макгаун? По экрану компьютера побежали строчки имен. Макгаун — Адам, Айлин, Алексис, Энни. Вот она. Единственный владелец. Хороший район.
Компьютер выдал ему данные о квадратных метрах, цене. Ему понадобятся еще некоторые сведения. От компьютера он перешел к сборникам карт местности и начал рассматривать планы.
— Если вам нужны снимки аэрофотосъемки, то они там, вон в тех ящичках, — мило улыбаясь, сказала служащая архива. — Они сложены в том же порядке.
Снимки аэрофотосъемки? Отлично. Он просмотрел их, нашел дом Макгаун, отметил его положение относительно соседних домов, строения в саду, прилегающий гараж. Он даже провел пальцем по аллее, которая проходила за домом. Если он будет подходить с северной стороны, то сможет пройти по аллее и подойти прямо к задней двери, взломать ее и пробраться внутрь. Если он придет туда достаточно рано, когда будет точно знать, что она на съемках, то у него будет возможность все осмотреть. Что, если там еще кто-нибудь живет? Это легко проверить. На что же тогда существуют телефоны? Он будет звонить ей днем и ночью, когда она на работе, вдруг подойдет кто-нибудь другой, ее-то голос он уже хорошо знал. Может быть, у нее живет какая-нибудь подруга? Он задумался над этим, прикрыв глаза. Он в состоянии справиться с обеими. Две женщины за один раз.
Но он чувствовал, что это было бы неверно. Это было для него чем-то личным и должно было происходить один на один. Это принадлежало только двоим, и еще чье-то присутствие было неуместным. Это уже толпа.
Бешеный вышел из архива. На улице был чудесный осенний день, он отправился в библиотеку, в отдел уголовных преступлений, и начал выбирать книги по кражам со взломом. Авторы этих книг утверждали, что они помогают домовладельцам защитить их собственность.
Если посмотреть с другой точки зрения, то эти книги представляли собой краткий курс обучения взломам. Он изучил пару таких «пособий», перед тем как идти в студию к Карле Руиц. Они ему очень помогли. Бешеный верил, что в библиотеке можно найти все.
Он пролистал несколько книг, выбрал из них четыре лучшие, которые он еще не читал. Когда он проходил между стеллажами мимо ряда книг о преступлениях и преступниках, ему в глаза бросилось имя Сэм. Сын Сэма. Он уже читал о нем, но не эту книгу. Бешеный взял и ее.
Выйдя на солнечный свет, он глубоко вздохнул и посмотрел на спешащих по своим делам людей. «Муравьи», — подумал он. Но не стоило серьезно думать об этом. Уж слишком хорош был день. Он походил на раннюю весну в Техасе. Нельзя сказать, что на Бешеного такие вещи не действовали.
* * *
Книги о грабежах дали ему пищу для размышлений, а книга про Сэма еще больше.
Сэма не должны были поймать, по крайней мере не в тот раз.
Во время своей последней миссии — Бешеный так это назвал про себя — Сэм стрелял в молодую парочку, при этом он убил одного, а другого человека ранил и ослепил. Так вот, он поставил свою машину около пожарной колонки, на некотором расстоянии от места преступления. На его машину был выписан штрафной талон.
Женщина, гулявшая с собачкой, видела, как сперва на машину повесили талон о штрафе, а потом какой-то мужчина подбежал к ней и уехал. И, когда в прессе появились сообщения о последнем убийстве Сэма, она позвонила в полицию. Той ночью в этом районе было выписано всего лишь несколько штрафных талонов, и только один за парковку у гидранта. По копии штрафного талона полиция смогла установить номер машины. Так поймали Сэма.
Бешеный читал книгу лежа в постели. Он уронил книгу себе на грудь и задумался, глядя в потолок. Он знал эту историю, но успел забыть ее. Он подумал о своей последней записке, которую оставил у Уиткрофт. «Обезопасить себя от случайного обнаружения» — так говорилось в ней. Он подумал о своей машине. А всего-то понадобился какой-то штрафной талон. Теперь, когда он над этим задумался, ему стало ясно, что полиция проверяет все штрафные талоны, выписанные недалеко от места убийства.
Он бросил книгу на кровать и отправился на кухню, согрел воды в маленькой кастрюльке и сделал себе чашку какао. Он любил какао. Когда его язык ощутил горячий, горьковато-сладкий напиток, Бешеный почувствовал, что он снова на ранчо, стоит на кухне с... С кем? Он тряхнул головой, как бы стряхивая наваждение, и вернулся в спальню.
С Уиткрофт он все сделал правильно. Он оставил машину и прошел пешком до места преступления, чтобы его машину не заприметили неподалеку.
К месту убийства надо идти пешком. И держать машину в стороне. Убедиться, что она оставлена в положенном месте. И поставить ее достаточно близко от дома, чтобы можно было добежать до нее за минуту, если придется убегать, но в то же время достаточно далеко, чтобы никто не мог тут же припомнить, что видел чужую машину неподалеку от места преступления.
Поставить ее в пяти кварталах? Как это будет выглядеть? Он достал листок бумаги и начертил улицы и кварталы. Так, хорошо, если он оставит свою машину в пяти кварталах, то в таком случае полиции придется проверить приблизительно пятьдесят кварталов, прежде чем они доберутся до его машины.
Если он поставит машину в шести кварталах от дома Макгаун, то им уже придется проверять семьдесят два квартала. Число кварталов было бы вдвое большим, если бы не рукав реки.
Он взглянул на свою карту и стал прикидывать. Если он поставит машину к северу от ее дома, то можно отбросить шесть кварталов у реки, тем более что они небольшие. Он также получит доступ к аллее, которая начиналась у последних кварталов, это хорошее место, там можно укрыться, если ситуация станет критической и ему придется прятаться.
На планах было указано, что участки имели длину двадцать один метр, ширина аллей составляла четыре с половиной метра. Улицы были шириной девять метров. Он сделал некоторые подсчеты на листке бумаги. Все вместе — примерно двести метров. Он сможет пробежать это расстояние меньше чем за минуту. Бешеный поднялся, снова вернулся в кухню, отыскал в ящике карту города и отсчитал шесть кварталов.
«Нет, шесть кварталов это слишком», — подумал он. Лучше пять кварталов. Если он оставит машину за пять кварталов, то окажется на улице, которая имеет выход на дорогу номер 35. Стоит ему лишь сесть в машину, и менее чем через минуту он оказывается на шоссе; это даже если он не будет превышать скорость.
Бешеный закрыл глаза и представил себе, как это может произойти. Если ему придется спасаться бегством, расстояние от ее дома до шоссе он преодолеет за две минуты. А как только он окажется на шоссе, то, чтобы доехать до его гаража, потребуется восемь минут. Надо все хорошенько обдумать.
* * *
Бешеный нашел номер телефона Макгаун в специальном справочнике. Он позвонил ей домой и даже разговаривал с ней.
— Филис? Извините, наверное, я неправильно набрал номер, — сказал он в трубку.
Потом позвонил еще раз. Снова позвонил. Ответил автоответчик, но ни разу к телефону не подошел другой человек.
Бешеный даже как-то съездил на разведку. Он ездил на своем темно-синем «сандерберде».
* * *
Был воскресный день. Энни Макгаун поехала навестить своих родителей в Брукингс в Южной Дакоте. И должна была вернуться на работу в понедельник. Полицейские все же продолжали вести наблюдение за ее домом, по одному сзади и спереди. Полицейские, дежурившие в машинах, на то время, пока Макгаун нет в городе, были отозваны.
Теперь, когда Макгаун не было дома, трудно было серьезно вести наблюдение. Полицейский, дежуривший сзади, лениво перелистывал стопку журналов комиксов пятидесятых годов, которые он нашел на чердаке, и теперь подумывал, как бы их унести с собой. Одному только Богу известно, сколько они теперь стоят, а старикам, кажется, все равно. Они даже не помнят о них. Через каждые две-три минуты он посматривал через окно на заднюю дверь дома Макгаун. Но ведь всем хорошо известно, что Бешеный не нападает по выходным. Поэтому он особенно не напрягался.
Полицейский как раз читал про Супермена, когда перед домом Макгаун на своей машине проехал Бешеный. Если бы он ехал по аллее, то полицейский наверняка бы услышал, что проезжает автомобиль, и увидел его. И, возможно, засек бы его номер. Но в дальнем конце аллеи упал мусорный бачок. И когда Бешеный начал туда заворачивать, то он это заметил, решил не рисковать и повернул назад. Не стоит, чтобы его кто-нибудь увидел среди бела дня, как он вылезет из машины и начнет возиться с чужим бачком.
Полицейский, дежуривший в доме архитектора на противоположной стороне улицы, тоже должен был бы его заметить. Он знал, что Бешеный, возможно, ездит на темном «сандерберде». Но именно в тот момент он спустился вниз, сунул голову в холодильник и решал, что бы прихватить к диетической коке, йогурт или банан. Он вовсе не спешил обратно в мансарду. Там ему все надоело.
В общем, полицейского не было у окна целых двадцать минут, хотя ему показалось, что прошло всего минуты четыре или пять. Когда он вернулся, то откупорил йогурт и посмотрел в окно. На улице мальчишка мыл отцовский автомобиль. Пес наблюдал за тем, как он работает. Больше ничего. Бешеный уже проехал.
А Бешеный подумал про себя: «Завтра вечером».
21
Когда Лукас подъехал, Карла сидела во дворе, завернувшись в старый джемпер и держа на коленях лист рисовальной бумаги. Дэвенпорт вылез из машины, прошел по сухим листьям, глубоко вдыхая кристальный воздух осеннего леса.
— Замечательный день, — сказал он и, сев рядом с ней, посмотрел на лист голубой бумаги, на котором она сепией рисовала падающие листья. — Очень мило.
— Я думаю — я, правда, не уверена, — но я думаю, что из этого получатся очень красивые ткани. — Она наморщила лоб. — Одна из проблем формы заключается в том, что наилучшая форма — это символ, но наилучшее искусство символов не содержит.
— Правильно, — сказал Лукас.
Он откинулся назад и растянулся на листьях, глядя в безоблачное синее небо. Легкий ветерок с юга морщил озерную гладь.
— Чушь какая-то, правда? — спросила Карла, улыбаясь, в уголках ее глаз появились морщинки.
— Почему, звучит вполне по-деловому, — ответил Лукас.
Он повернул голову и посмотрел на пучок маленьких зеленых растений, пробивавшихся сквозь опавшую листву. Лукас протянул руку и сорвал несколько блестящих зеленых листочков.
— Закрой глаза, — попросил он, протянув к ней руку и разминая листочки между пальцами. — А теперь понюхай.
Она втянула в себя воздух, улыбнулась и открыла глаза.
— Пахнет конфетами. Это зимолюбка?
— Да. Она растет здесь повсюду.
Карла взяла у него из рук листочки и снова понюхала.
— Господи, они пахнут свежестью.
— Ты не передумала возвращаться?
— Нет, — ответила она, и в ее голосе прозвучали нотки сожаления. — Я должна работать. У меня уже сотня рисунков, и мне пора начинать с ними что-нибудь делать. А потом я позвонила в картинную галерею в Миннесоте, там проданы две мои хорошие картины. И деньги уже ждут меня.
— Ты почти можешь зарабатывать этим на жизнь, — криво улыбнулся Лукас.
— Да, почти. Мне передали, что владелец галереи из Чикаго видел некоторые мои работы. Он хочет поговорить со мной по поводу заключения контракта. Поэтому мне надо ехать.
— Ты можешь вернуться в любое время.
Карла на минутку перестала рисовать и потрепала его по коленке.
— Спасибо. Мне бы хотелось вернуться сюда весной, может быть. Ты даже представить себе не можешь, что этот месяц сделал со мной. Господи, я здесь так здорово поработала, это не поддается никакому подсчету. Мне все это было необходимо.
— Поедешь во вторник вечером?
— Отлично.
Лукас встал и прошел к причалу, чтобы посмотреть на свою лодку. У него была лодка из стекловолокна примерно четыре с половиной метра в длину с двадцатипятисильным подвесным мотором. Небольшая, широкая, она как раз подходила для ловли маскинонгов. На корпусе выделялась полоса, где лодка начала обрастать.
Он снова поднялся на высокий берег.
— Мне нужно будет вытащить лодку из воды, прежде чем мы уедем, — сказал он. — Ею почти совсем не пользовались. Бешеный загубил всю осеннюю рыбалку.
— А я слишком увлеклась походами в лес, чтобы кататься на ней, — проговорила Карла.
— Может быть, поедем порыбачим? Прямо сейчас.
— Конечно. Дай мне десять минут, я только закончу рисовать. — Она подняла голову и взглянула на озеро. — Господи, какой денек!
* * *
Днем после обеда они снова пошли в лес. На поясе у Карлы был пистолет. Стоя у подножия холма и стреляя в откос с расстояния в Двадцать метров, она восемнадцать раз подряд попала в круг размером с большую мужскую ладонь. Круг находился прямо в центре человеческого силуэта, который она начертила на песке. Выстрелив в последний раз, она поднесла дуло пистолета к губам и как бы сдула несуществующий дымок.
— Ну что ж, это приличный результат, — сказал Лукас.
— Прилично, только и всего? А я-то думала, что это отличный результат.
— Нет, только приличный, — повторил Лукас. — Если тебе когда-нибудь придется воспользоваться этим пистолетом, ты должна будешь принять решение в доли секунды, возможно, в темноте, возможно, в тот момент, когда на тебя набросится убийца. Это совсем другое дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47