Боль в желудке давно уже перестала быть для него просто болезненным неудобством – она превратилась в нечто ужасное, от чего у него останавливалось дыхание. Черт, неужели язва? Впрочем, все могло быть с его-то удачей.
Дернув за шнурок, Мэтти зажег лампочку, чтобы осветить лестницу. Свет выхватил зашифрованные надписи, которые относились еще ко времени их детских игр. Зан все придумывал, всем руководил, все осуществлял, оставляя ему вторые роли. Ковбои, самураи, пираты… Скрещенные клинки, вырезанные на шкоте.
Мэтти посмотрел на свои руки. Белое пятно у основания большого пальца выглядело как шрам, и это на самом деле был шрам. Он долго разглядывал его, и наконец дверь наверху лестницы распахнулась.
– Какого хрена ты здесь делаешь, чирей? – Хенли сердито уставился на него.
– Да так. – Мэтти заторопился вверх по лестнице. – А где остальные?
– Нил и Кристал поехали в Портленд, а Руис сторожит. Босс залез повыше на холм, ему нужна хорошая связь, чтобы дозвониться до Мехико. – Хенли передернул плечами. – А мне нужен морфий.
– Трудно приходится, да? – Мэтти полез в карман и достал полукруглую серебряную фляжку: – Глотни, согреешься.
Хенли с жадностью посмотрел на фляжку, потом на окно – проверить, где Люсьен. Наконец он пожал плечами.
– Да что это я – босс все равно не видит.
Взяв фляжку, он открыл ее и сделал длинный глоток, В тот же момент фляжка выпала из его рук, на его лице появилось какое-то удивленное выражение, после чего Хенли рухнул на пол.
Мэтти еще некоторое время смотрел на него, потом поднял пистолет Хенли, вышел наружу и отправился искать Руиса.
Глава 29
– Ну что ж. – Эбби пыталась сохранить бодрый тон, но это ей не очень удавалось. – Еще одна неудачная попытка. Теперь хотелось бы услышать об успешном плане спасения.
Зан вытянулся с таким расчетом, чтобы лучше видеть ее.
– Ты ведь у нас всегда была лучшей, правда, детка: об этом я сужу по твоим ошеломляющим ногам…
Эбби издала какой-то булькающий звук.
– Ну ты и урод! Только тебе могло прийти в голову в подобной ситуации рассуждать о моем теле!
Пропустив ее слова мимо ушей, Зан стал вглядываться в нее с маниакальной настойчивостью.
– Можешь дотянуться руками до верхней перекладины изголовья? – неожиданно спросил он.
– Сейчас попробую.
Извиваясь всем телом, Эбби постепенно стала продвигаться в указанном направлении.
– Более или менее.
– Теперь постарайся закинуть ноги вверх и дотянуться ими до стены.
Теперь Эбби поняла. Закинув связанные ноги, она уперлась ими в стену и оттолкнулась, однако кровать ни на миллиметр не сдвинулась с места, и это было ужасно.
– Давай, попробуй еще, отодвигай кровать от стены, – подбадривал ее Зан.
На этот раз Эбби оттолкнулась так сильно, как только могла, и кровать, заскрипев, сдвинулась на цементном полу, а Эбби рухнула на свое жесткое ложе и долго лежала в изнеможении, хватая ртом воздух.
– Проклятие!
– Ничего, у тебя уже получается, – подбодрил ее Зан. – Попробуй повторить еще раз. Твои трусики потрясающе смотрятся, между прочим.
Эбби посмотрела вниз.
– Даже не упоминай о них, – предупредила она. – Иначе не увидишь больше ни трусиков, ни меня.
– Согласен. Но если мы все же переживем эту передрягу, ты – моя.
Эбби перевела дыхание.
– В смысле?
– Тебе хочется знать, что я имею в виду? Разумеется, все. Ты станешь моей невестой, а потом мы будем спать в одной постели, и у нас появятся дети. Ты будешь стариться рядом со мной, а я буду холить и лелеять тебя.
– Так вот чего ты хочешь! – Голос Эбби задрожал.
– Да, именно этого. Но прямо сейчас я хочу, чтобы ты отодвинула этот проклятый сексодром от стены. Ну, давай.
Собрав все силы, Эбби повторила попытку, затем еще…
– Ничего не выходит, – наконец простонала она. – Слишком тяжело. Эта сволочь весит, наверное, тонну.
– А я говорю, ты сдвинешь эту гребаную кровать! – Голос Зана зазвенел как сталь.
Эбби сделала еще один, как ей казалось, последний толчок, и кровать с ржавым скрежетом двинулась по бетону, а затем с каждым разом продвигалась все дальше и дальше.
В конце концов она без сил растянулась на кровати.
– Ну, что теперь?
– Сейчас ты перебираешься через перекладину спинки, как через турник, и встаешь на ноги, – требовательно произнес Зан.
– Я что тебе – гимнастка? Если хочешь знать, я всегда ненавидела турник на уроках физкультуры.
– Да, но сейчас мы не на уроке, так что, будь любезна, делай, что тебе говорят!
Эбби заставила себя вдохнуть поглубже, затем перенесла центр тяжести через перекладину и, задыхаясь и дрожа, преодолела ее.
– Ну и что теперь? Я по-прежнему прикована к этой чертовой кровати, тебе не кажется? – переведя дыхание, констатировала она.
– Зато ты стоишь на ногах, а это уже кое-что. Хорошо бы тебе развернуть кровать так, чтобы ты смогла дотянуться до моих рук…
Казалось, на это потребовались годы, и все же, плача и ругаясь, Эбби наконец добралась туда, где, сдвинув наручники до предела, она смогла дотянуться до рук Зана.
Он внимательно осмотрел ее растрепанную прическу.
– Теперь мне нужна шпилька.
Эбби стала нервно ощупывать волосы. Утром она уложила их наверх, но с тех пор много чего случилось.
Она уже начала приходить в отчаяние, но тут последняя оставшаяся шпилька впилась ей в палец, и она поспешно выдернула ее.
– Вот! Я только не пойму, как ты собираешься расстегивать наручники, которые у тебя на руках?
– Любовь моя, я и не буду это делать. – Зан усмехнулся. – Этим займешься ты прямо сейчас.
Эбби искоса взглянула на него.
– Ты, наверное, удивишься, Зан, но мне никогда в жизни не приходилось вскрывать замки.
– Ну вот ты наконец и попробуешь. Придвинься поближе. Можешь дотянуться до моих наручников?
Эбби потянулась к нему, и тут шпилька неожиданно выскользнула из ее трясущихся пальцев: стукнувшись о матрац, она отскочила и провалилась в тень за кроватью.
Эбби попыталась дотянуться до шпильки ногой, но у нее из этого ничего не вышло. Тогда, зарыдав от бессилия, она принялась колотить ногами по кровати.
– Проклятие! Проклятие!
– Эбби, осторожней, а то будут синяки! – попытался утихомирить ее Зан.
Эбби зло посмотрела на него:
– Какая теперь разница, будут синяки или нет?
– Для меня есть разница, – кротко ответил он. – Я ведь люблю тебя.
Эбби на мгновение затихла, а потом стала извиваться, как рыбка, которую волной выбросило на берег.
– Неужели ты не нашел более подходящего времени, чтобы сказать мне об этом? Я только что потеряла шпильку, мы вот-вот умрем мучительной смертью, а ты… Что значит, ты меня любишь?
– Люблю, и все. – Зан помолчал. – Я подумал, что если мы погибнем, то лучше сказать тебе сейчас – просто, что бы ты знала.
У Эбби запершило в горле.
– Зан, тогда ты тоже должен знать, что я тоже тебя люблю, – тихо прошептала она.
Зан блаженно улыбнулся:
– Вот это здорово! Ты наконец-то призналась мне в любви, и теперь я, пожалуй, могу тебе сказать, что у тебя за левым ухом осталась еще одна шпилька…
Лицо Эбби мгновенно просветлело.
– Негодяй, почему ты не сказал мне этого раньше?
– Потому что иначе я так и не узнал бы, что ты любишь меня. Ну а теперь за дело! Во-первых, не вздумай уронить шпильку, детка. Во-вторых, посмотри вниз – в наручниках есть маленькое отверстие, и в нем находится защелка. Засунь в отверстие кончик шпильки и надави…
Эбби тут же приступила к работе, и вскоре ей стало казаться, что она проделала уже тысячу неудачных попыток, но тут наконец у нее получилось. Браслет, щелкнув, разомкнулся, и Зан с грохотом рухнул на пол.
С трудом поднявшись, он тут же принялся за дело и в первую очередь размотал липкую ленту, опутывавшую ноги. Потом он потряс руками, чтобы восстановить кровообращение, и, забрав у Эбби шпильку, воткнул ее в наручники, которыми она была пристегнута к кровати. Уже через секунду Эбби была свободна, и Зан изо всех сил прижал ее к себе.
– Ну, что теперь? – задыхаясь от его крепких объятий, спросила она. – Мы ведь по-прежнему взаперти…
Засунув руку в длинный карман, пришитый сбоку к брюкам, Зан ловко вытащил отвертку.
– Нам с тобой очень повезло, – на ходу пояснил он. – Эти уроды так были заняты тем, чтобы отметелить меня, что не удосужились обшарить карманы. Давай поищем какой-нибудь камень или что-нибудь тяжелое и твердое.
Потратив немало усилий, они нашли в углу наполовину обгоревший чурбан – он был весь в грязи и паутине.
– Пока я буду отвинчивать петли у этой гребаной двери, ты должна удерживать ее на месте, – пояснил Зан. – Потом мы просто снимем ее с петель, и готово.
Эбби хотелось рассмеяться, но сил уже почти совсем не осталось.
– Не могу даже представить себе другого мужчину, с которым было бы так приятно оказаться в такой дурацкой ситуации, – только и смогла выговорить она.
* * *
Люсьен отключил телефон, гордясь ощущением хорошо выполненной работы. Это походило на удовольствие от созерцания прекрасно смазанного механизма, в котором зубцы шестеренок всегда попадают в точно предназначенное им место.
Сунув телефон в карман, он подождал, пока кровавый диск солнца соскользнет за край неба стал любоваться волнующимся морем коралловых облаков. Потрясающе!
Он вытащил рацию, чтобы хоть кому-то излить свой восторг.
– Руис?
Ответом ему было молчание, и Люсьен повторил вызов. Тишина.
Почти не волнуясь, он вызвал Хенли. Результат тот же. Попробовал еще раз. Ничего.
Разумеется, это могла быть техническая неполадка – проклятое оборудование никогда не работало так, как надо. Прищурившись, Люсьен попытался обнаружить Руиса в том месте, откуда можно было наблюдать за всеми поворотами узкой дороги, петлявшей по склону горы.
Только тут Люсьен понял, что напрасно тратит силы: он все равно не смог бы увидеть его: Руис был одет в камуфляжный костюм. Тогда он двинулся к дому по тропинке, которая поворачивала как раз рядом с позицией Руиса, но там никого не оказалось.
Люсьен раздраженно пожал плечами. Похоже, этот идиот не может выполнить даже простейший приказ! Если не следить за дорогой, они становятся полностью беззащитными. Некомпетентность этого человека поражала. Ладно, скоро он доберется до него, и тогда…
Неожиданно споткнувшись, Люсьен растянулся во весь рост. Ругаясь на чем свет стоит, он поднялся на колени и тут обнаружил, что зацепился за обутую в ботинок ногу.
Руис лежал ничком, почти скрытый высокой травой; под линией его аккуратно стриженных волос зияло небольшое красное отверстие с пороховым ожогом по краям.
Оттолкнув ногой мертвое тело, Люсьен кинулся к дому, на ходу выхватывая пистолет и про себя грозя мерзавцам, которые, кажется, решили испортить ему удовольствие от столь удачно начавшегося представления.
Вслед за Заном Эбби, крадучись, поднималась по лестнице, ведущей из подвала; но лишь после того, как Зан, толкнув дверь, убедился, что она не заперта, позволила себе вздохнуть с облегчением.
В комнате первого этажа было пусто, но в тени сгущающихся сумерек они все же разглядели тело светловолосого мужчины, мясистое лицо которого было вжато в кухонный линолеум.
Зан осторожно переступил через него и затем подал руку Эбби, после чего они вышли на крыльцо и спустились на грязную лужайку.
– Только осторожней, детка, и постарайся держаться у меня за спиной… – Зан поднял голову, стараясь разглядеть, что за тень промелькнула над скатом крыльца, и в тот же момент Эбби рухнула на сырую от дождя подушку из сосновых игл. Она попыталась закричать, но тут что-то холодное уперлось ей в голову позади уха так стремительно, что на глазах ее выступили слезы. Потом ее голову дернули за волосы вверх…
– Боюсь, у меня больше не осталось чувства юмора, – проговорил Люсьен, тяжело дыша. – От вас чертовски много хлопот, Зан Дункан.
Лицо Зана стало жестким.
– Рад слышать такую похвалу.
– Не советую тебе умничать. – Люсьен дернул Эбби за волосы, и она вскрикнула. – Ты же не хочешь, чтобы я прямо сейчас разнес ей голову.
– Нет, – процедил Зан.
– Может, скажешь что-нибудь па прощание? Люсьен осклабился. – Когда-нибудь я напишу мемуары, и возможно, упомяну в них тебя. Зан поморщился.
– Поверь, мне это совсем неинтересно и мне нечего сказать тебе. – Он повернулся к Эбби: – Детка, я люблю тебя…
Глаза Эбби наполнились слезами, но все равно она попыталась моргнуть в ответ. Люсьен скривился.
– О, пожалуйста, избавьте меня от этой мелодрамы! Перед лицом смерти люди становятся такими предсказуемыми…
– А вот и нет! И знай – это были твои последние слова, гнилое дерьмо! – донесся с противоположной стороны поляны дрожащий голос Мэтти, и пистолет с глушителем, который он держал в руке, выстрелил… Однако Мэтти промахнулся. Он выстрелил еще раз, и Люсьен рассмеялся. Подняв свое оружие, он сделал два быстрых выстрела, и ствол меньше чем через секунду снова занял прежнее место за ухом Эбби.
Мэтти отбросило назад, и он, тяжело осев на землю, схватился за живот, а его ненужный теперь пистолет отлетел в сторону.
Между прижатыми к животу пальцами тут же выступила кровь, и Мэтти, увидев ее, вдруг захохотал – безнадежно и истерично.
– А все-таки я натянул тебя, – злобно проговорил он. – Ты меня, конечно, тоже, но я натянул тебя… глубже. Я спрятал золото там, где ты его никогда не найдешь.
Люсьен замер и потом вдруг завопил как резаный:
– Где клад? Куда ты его дел, урод несчастный? Я вырву тебе яйца и засуну в глотку, ты понял? Где он, говори!
Прерывистый смех Мэтти перешел в рыдание, потом он вдруг заулыбался и сплюнул кровью в сторону Люсьена, показав при этом окровавленные зубы.
– Отвали! Лучше… отпусти Эбби, иначе вон тот парень тебя порвет. Я умираю… но я тебе вставил!
– Где золото? – снова завопил Люсьен, но Мэтти, не обращая на него внимания, повернулся в сторону Зана:
– Прости. Нельзя переставать… быть пиратом. Ты понял? – Он вдруг замолк, его глаза стали пустыми, и тело, опрокинувшись навзничь, затихло.
Не выпуская Зана из поля зрения, Люсьен боком двинулся в сторону Мэтти, крепко прижимая Эбби к себе. Толкнув Мэтти ногой, он начал пинать его, и из тела стали доноситься странные звуки – нечто похожее на грубый вой или хрюканье, как будто какое-то чудовище подавало о себе весть из адских глубин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36