Он немного помолчал, и я поняла, что ему не хочется говорить правду. И еще я сразу же поняла, что эта правда мне очень не понравится.– Я уже приходил сегодня утром, – признался он наконец. – В форме. Но… – Уолт прочистил горло. – Оказалось, что не только пациенты, но и посетители должны быть правильного цвета, чтобы попасть в эту больницу. Однако я сразу же заметил, что мальчикам-рассыльным позволено быть хоть белыми, хоть черными, хоть полосатыми. – Он улыбнулся не как мальчик, а как настоящий взрослый и сильный мужчина. – Как тебе нравится шапочка? Удачный штрих, верно?– Такой же удачный, как акцент, – согласилась я. – Мне ужасно жаль, Уолт.– А я даже обрадовался возможности последний раз одеться в гражданское. Теперь я не скоро смогу это сделать. Только когда кончится война.Я подскочила в постели:– Ты хочешь сказать…– Да, – улыбнулся он. – Через две недели наш полк отправляется в Северную Африку.Значит, Уолт пришел не просто навестить меня, а попрощаться.Значит, я не увижу его долго, а возможно, никогда.Хорошо, что я лежала, потому что у меня вдруг закружилась голова.Уолт так долго об этом мечтал. Он так хотел участвовать в настоящих боевых действиях, хотел служить своей стране, и я должна была радоваться за него. Должна была улыбнуться. Но я чувствовала лишь тоску и страх.И еще я чувствовала себя как будто голой.Слишком долго мне приходилось скрывать правду – и от Уолта, и от Мей, и от самой себя.Но сейчас она глядела мне прямо в глаза, и я не могла больше делать вид, что не замечаю ее.Я люблю его. Он черный, и он женат на моей лучшей подруге, но я, черт побери, все равно люблю Уолта Гэйнса, как никогда никого не любила.А сейчас, возможно, вижу его последний раз в жизни.Последний.Слишком много моих друзей и знакомых отправились воевать с немцами или японцами и уже никогда не вернутся обратно.Уолт оглянулся, и я поняла, что он смотрит на сестру Марию. К счастью, та все еще была занята девушкой, оставшейся без аппендикса.В голове бешено крутился целый водоворот мыслей и вопросов. Сказать ему о своей любви? Нет, нельзя! Он женат на Мей. Как же я признаюсь ему? Это ведь будет предательством. А он меня любит? Да, знаю, что любит. Я вижу это в его глазах, прекрасных карих глазах.Я сказала только:– Бей их получше, летай повыше и покажи этим немцам, на что ты способен.Уолт рассмеялся:– Слушаюсь, мэм.Мне так хотелось поцеловать его. Неужели и этого нельзя? Всего один раз за целую жизнь? Ведь, даже если он вернется с войны, он вернется не ко мне, а к Мей и маленькой Джолли.Я знала, что он любит Мей. Разве можно ее не любить? Я и сама люблю Мей.Значит, мне нельзя целовать его. Нельзя. Я не предам Мей и не позволю Уолту предать ее.– Я позабочусь о Мей и Джолли, – сказала я. Не плачь, не плачь, не смей плакать! – И как только я выпишусь, мы начнем готовиться к торжественной встрече героя с войны.– А ты постарайся быть осторожнее, – кивнул он.– Жаль, что я не могу поехать с тобой. – Вот и все, что я могла сказать ему, не выдав боли, рвущей мне сердце.Он пристально смотрел на мою перевязанную голову.– С тобой правда все в порядке?Я немного стеснялась всех этих бинтов. Хотя, если бы их не было, я, наверное, стеснялась бы еще больше. Распахнувшаяся задняя дверца грузовика оставила глубокую ссадину на лбу.– Мне выбрили волосы, чтобы наложить швы, – пожаловалась я.– Волосы отрастут.– Надеюсь.На щеке тоже была незажившая царапина; и я знала, что выгляжу не самым лучшим образом. Я не смела взглянуть Уолту в глаза, как будто вернулись старые времена, и я опять была молодой, глупой и замужем за Перси Смитом, который регулярно награждал меня синяками и ссадинами. Тогда я старалась не смотреть в глаза людям.– Я, наверное, ужасно выгляжу.Уолтер взял меня за руку:– Ты очень красивая, Дороти. Как всегда.Не знаю, что потрясло меня больше: что он назвал меня красивой или что дотронулся до меня, но я схватилась за его руку, как утопающая, и – о, ужас! – расплакалась.Его рука была черной, а моя – белой, и я никак не могла оторвать от них глаз и чувствовала, как у меня разрывается сердце. И я знала, что, если мы еще и увидимся, он все равно никогда больше ко мне так не прикоснется.– Ну что ты, детка? – ласково сказал он и наклонился ко мне совсем близко. – Все уже в порядке.Он решил сделать вид, что я плачу из-за аварии, и начал выспрашивать меня о подробностях: о том, как я испугалась, когда грузовик, перевертываясь, летел по склону, и о том, как трудно было дышать с поврежденным легким, и о Бетси Уэллс, санитарке, которая сидела в кузове рядом со мной, а потом умерла у меня на руках, и о том, как со сломанным коленом я карабкалась вверх по насыпи и останавливала проезжающую машину.Но ведь Уолт был умен, и он прекрасно знал, почему я на самом деле плачу. И у него в глазах тоже стояли слезы.– Прости, – прошептала я, все еще цепляясь за его руку.Он посмотрел на наши переплетенные пальцы, потом – на меня и собрался что-то сказать, но я остановила его.– Не надо.Он опять опустил глаза и негромко рассмеялся:– Я и не собирался. Я только хотел сказать, что в другой жизни…Я кивнула и долго смотрела ему в глаза. И это было, как поцелуй. Единственный поцелуй, которым мы могли обменяться.Лили Фостер таращила на нас глаза, не в силах понять, почему я держусь за руки с «мальчиком-рассыльным».Мария уже направлялась в нашу сторону.Уолтер высвободил руку и поднялся:– Я так и передам массе Гэйнсу, – опять заговорил он со смешным акцентом.– Передайте ему и его жене, что я люблю их, – сказала я, вытирая слезы.– Будет сделано, мисс Дороти.Я опять засмеялась и заплакала одновременно.– Передайте ему – пусть летает так, будто я рядом и прикрываю ему спину.– Вы всегда будете рядом с ним, – произнес Уолт своим нормальным голосом, в последний раз посмотрел мне в глаза, и сестра Мария закрыла за ним дверь.
Сэм злился, потому что яркий клетчатый пиджак Джона Хоппера из «Харрисон Моторс» и его удивительная прическа – прядь, зачесанная от левого уха через весь череп к правому – отвлекали его и мешали сосредоточиться.Сэм шел вслед за Хоппером и Алиссой к дальнему краю стоянки и размышлял о том, как же выглядит этот чудак по утрам, только встав с постели. Наверное, прядь волос свисает от левого уха прямо до плеча.– Вот эта машина, – ткнул пальцем Хоппер.Что за черт? Это была черная «хонда» Джанин, а вовсе не светло-голубой минивэн, на котором Мэри-Лу ездила после того, как их предыдущая машина разбилась в аварии вскоре после свадьбы.Сэм до сих пор вздрагивал, вспоминая об этом. Хотя, что бы там ни говорили Непредсказуемый и Нильс, он-то знал, что авария произошла не по его вине.Тот факт, что машина оказалась не минивэном, а «хондой», говорил о многом. Раз Мэри-Лу ездила на машине сестры, то, вполне возможно, Джанин пользовалась автомобилем Мэри-Лу. И кто в итоге погиб?И кто потом позвонил мамаше и наврал, что Мэри-Лу погибла?Отсюда можно сделать два вывода. Первое: кто-то хотел убить Мэри-Лу и, судя по всему, ошибся. Второе: киллер работал не в одиночку.Киллер «А», вероятно, поручил киллеру «Б» замочить некую Мэри-Лу Старретт, которая проживает по адресу Камилла-стрит, дом 462, и ездит на светло-голубом минивэне с калифорнийскими номерами. Невысокую, темноволосую, пухленькую.Киллер «Б» ждет у дома 462, видит, как на светло-голубом минивэне с калифорнийскими номерами к нему подъезжает темноволосая, упитанная Джанин, и…И киллер «Б» совершает ошибку, которую, вероятно, не сделал бы киллер «А».Теперь главный вопрос: поняли ли они, что ошиблись?Да! Иначе зачем бы они стали расспрашивать Дарлен о Мэри-Лу?На лобовом стекле «хонды» была выставлена цена: две тысячи долларов. Ха! Мэри-Лу, наверняка, не получила от мистера «Зачес на лысине» и восьмой части этой суммы.Сэм натянул резиновые перчатки, которые заранее всучила ему Алисса, и осторожно открыл переднюю дверь.– Ты поаккуратнее, – посоветовала Алисса. – Наш эксперт приедет, чтобы снять отпечатки, постарайся их не уничтожить.Шариковой ручкой Сэм открыл бардачок, потом пошарил под сиденьями.По нулям. Никаких следов или забытых вещей. Алисса тем временем разговаривала с Хоппером:– …очень благодарны, если вы проверите по документам, кто оформлял покупку.– Нам вчера уже звонили, так что мне незачем поднимать документы. Я сам и оформлял.Слава богу, хоть здесь повезло!– Я понимаю, что прошло уже три недели, – продолжала Алисса, – но, может, вы припомните, как выглядел тот, кто ее продал?– Хм-м. Это была женщина, вот, наверное, и все.– Постарайтесь вспомнить, мистер Хоппер.– Ну, с ней был ребенок. Я это запомнил, потому что обычно детишки мешают во время оформления бумаг и все время отвлекают родителей, но этот стоял тихо. Хорошенький мальчик, светлые волосы, большие голубые глаза.Мальчик? Сэм недоуменно посмотрел на Алиссу. Хотя цвет волос и глаз совпадает.– А его мать? – спросила она у Хоппера.– Я помню, что она вроде плакала, поэтому я старался на нее не пялиться. Женщины ведь не любят, когда их видят с красными глазами и размазанной тушью. Волосы у нее, кажется, тоже были светлые, но я могу и ошибаться. И она была такая… с формами. Это я запомнил.– Еще кто-нибудь был с ней?– Только мальчик, – без колебания сказал он.Сэм вылез из машины, и Алисса вопросительно взглянула на него.– Вы в этом уверены? – спросил он у Хоппера.– Ну, я уже говорил, что особенно не пялился, но – да, в этом я уверен. В тот день на стоянке вообще никого кроме них не было. Случаются иногда такие мертвые дни.– А мы можем проверить это по документам? – спросил Сэм, стягивая перчатки. После них на руках осталась белая пыль, и он вытер пальцы о джинсы. – Ну, то, что в тот день не было других сделок. Просто для того чтобы быть уверенными, что мы говорим о том самом дне.– Да, в компьютере есть записи и все квитанции.– Можете включить его?– Нет проблем. – Хоппер направился к офису – одноэтажному уродливому зданию, построенному году в пятидесятом.По дороге Алисса еще раз поглядела на Сэма: у него было мрачное, озабоченное лицо.– Я думаю, Мэри-Лу подстригла Хейли волосы и переодела ее мальчиком. Она знала, что ее ищут, и путала следы. Это хорошие новости, Сэм.– Наверное, – с сомнением покачал он головой. – Не знаю. Можно ли верить этому парню? Я вот попытался вспомнить женщину, которая стояла передо мной в очереди в кассу три недели назад. Я помню, что это была женщина и что за руку она держала мальчика, но не могу вспомнить ни цвета волос, ни был ли с ней муж или еще кто-нибудь.– А ты с ней разговаривал? – спросила Алисса, заходя в дверь. – Потому что, если говорил с кем-то, потом легче вспомнить…– Да, разговаривал. Я спросил у нее, сколько лет ребенку, но не помню, что она ответила.– Это не то, – постаралась ободрить его Алисса. – Здесь они совершали сделку, возможно, торговались. Он должен что-то помнить. Даже через три недели.– Да, но…Они зашли в помещение и сразу же увидели камеру наблюдения, установленную в углу, под самым потолком.– Она работает? – спросила Алисса у Хоппера.Могла бы и не спрашивать. Разве в такой дыре кто-нибудь станет устанавливать беспроводное оборудование?Хоппер оторвался от компьютера:– Нет, это просто муляж, чтобы отпугнуть грабителей.– Могли бы присобачить к нему какой-нибудь кабель, – посоветовал Сэм. – Чтобы выглядело натуральнее.– Кстати, раз уж вы смотрите записи, – вмешалась Алисса, – проверьте, пожалуйста, сколько вы дали Мэри-Лу Старретт за ее машину.Хоппер явно смутился.– Понимаете, она ведь старая. Я даже не уверен, удастся ли ее продать.– Понимаю, – заверила его Алисса. – Вы бизнесмен и благотворительностью не занимаетесь. Так сколько?Он неловко откашлялся:– Сто семьдесят пять долларов.Ну и ну. За такие деньги дешевле было бы оставить машину себе.– И это была единственная сделка в тот день, – добавил Хоппер, разворачивая к ним экран компьютера. – Вот, смотрите – суббота, двадцать четвертое мая.– А вы не знаете, куда отправилась Мэри-Лу, продав машину? – на всякий случай спросил Сэм.– Вообще-то знаю, – неожиданно кивнул Хоппер. – Я это хорошо помню, потому что сам отвез ее на автобусный вокзал.– Вы ее отвезли? – уставился на Хоппера Сэм.– Мне надо было к дантисту, недалеко оттуда, – объяснил тот. – Она спросила меня, как добраться до вокзала, и я сначала предложил вызвать ей такси, но она сказала, что ее автобус уходит только в полдень и они лучше прогуляются пешком. Я подумал, что у нее, наверное, мало денег.Он подумал! После того, как отдал за машину сто семьдесят пять жалких баксов!– …поэтому я предложил, чтобы она подождала до десяти тридцати, и тогда я сам отвезу ее, – продолжал Хоппер. – Обычно я таких вещей не делаю, но я все равно ехал в ту сторону, а ей бы пришлось идти по жаре с мальчиком и чемоданами…С чемоданами?– И сколько она вас ждала? – поинтересовалась Алисса. В этот момент зазвонил ее мобильник, она достала его из кармана, но не спешила отвечать.– Около часа.Алисса посмотрела на Сэма. Она ничего не сказала, но они оба подумали о том, что вряд ли Мэри-Лу смогла бы ждать целый час, если бы приехала сюда под дулом пистолета.И Хейли, определенно, была жива.По крайней мере, была жива три недели назад.– Простите, – сказала она и, выйдя из комнаты, нажала кнопку приема вызова.– А кто она такая? – спросил Хоппер, после того как они с Сэмом минуту простояли в неловком молчании. – Эта Мэри-Лу Старретт была вовсе не похожа на врага общества номер один.– Сэм! – позвала Алисса, распахнув дверь.Он обернулся и… Судя по лицу, Алисса только что узнала что-то очень важное и весьма неприятное. Разумеется, по закону подлости это что-то должно было случиться именно в тот момент, когда Сэм впервые за сутки немого расслабился и начал верить, что Мэри-Лу и Хейли живы.– Спасибо за помощь, мистер Хоппер, – торопливо кивнула она. – В течение часа ждите наших экспертов, которые приедут за отпечатками. – Схватив Сэма за руку, она практически силой поволокла его к машине. – Садись!Он сел. Дождался, пока она сядет за руль и заведет двигатель, и только потом спросил:– Кто звонил?– Макс. – Алисса тронулась с места, выехала со стоянки, подняв тучу пыли, и повернула на двадцатое шоссе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32