— Запомни, что сейчас увидела и услышала, — на всякий случай сказала я, возвращаясь к действительности и снова ощущая боль от моей заштопанной раны.Вытряхнув из пузырька очередную обезболивающую таблетку, я проглотила ее и запила большим глотком самодельного кьянти, изготовленного руками моего отца. Мама всегда говорила нам, что его напиток благодатно сгущает кровь, и наливала по любому случаю — от ушибов, порезов и душевных потрясений. Но в этот раз глоток вина, даже пара хороших глотков не очень-то помогли мне: боль в том самом месте, а также возбуждение рядом не проходили.Впрочем, вру: минут через пять меня потянуло к постели, я уткнулась головой в подушку, Флафи пристроилась у моего бока. Засыпая, я размечталась — думала о маленьких, но таких приятных неожиданностях, которые мне подарит сотрудничество с лучшим и красивейшим детективом из отдела убийств города Панама-Сити.А проснувшись, окунулась в какой-то кошмар. * * * Кто-то что есть силы колотил в заднюю дверь трейлера, выкрикивая мое имя. Флафи лаяла и трясла головой так, что я боялась, она оторвется от тела. Что им всем надо? Почему бы не оставить меня в покое?Я с трудом поднялась с постели и поплелась к двери, по дороге отодвинув занавеску на окне. На парковочной площадке стояли красный “порше” Винсента Гамбуццо и рядом еще одна тачка, не знаю чья, кажется, “шевроле”.— Кьяра! — надрывался Винсент у двери. — Открой же!— Как же, спешу и падаю, — пробормотала я, ковыряясь с задвижкой и пытаясь разглядеть что-то сквозь замочную скважину. Но видела только красный глаз Винсента.— Да не откроет она, — раздался женский голос, — потому что меня увидела.Черт! Дверь уже открылась, и, прежде чем я успела ее снова захлопнуть, Винсент ввалился в комнату, а за ним просочилась — кто бы вы думали? — Марла. Какого лешего он притащил в трейлер к почти умирающей женщине эту путану, которая при удобном случае пристрелила бы меня вместо несчастной Винус!— Я не в состоянии сейчас принимать гостей, — сказала я. — Уходите.Винсент Гамбуццо не двигался с места — триста фунтов живого веса, упакованные в черный костюм, черную рубашку, черный галстук, с нацепленными на все это темными очками, — босс стоял и нервно двигал челюстями, думая, что изображает улыбку.— Кьяра, мы пришли не с визитом вежливости, — промямлил он.— Тогда тем более отчаливайте.Я хотела захлопнуть дверь, но он продвинулся еще дальше внутрь дома, и то же сделали его спутники, укрывшиеся за Винсентом, как за живым щитом, — Марла и ее закадычный дружок Рик Растяжка.Вообще-то он просто Рик, я называю его так для себя, потому что, болтают, он вкалывает стероиды, чтобы растянуть некоторую немаловажную часть своего организма. Воображает себя борцом-профессионалом, но, ручаюсь, большей липы вы не видели в жизни, хотя мускулатура у него накачана дай Бог каждому. Только без мозговой поддержки, видать, не очень работает.Рик снисходительно улыбнулся мне и провел рукой по своим густым жирным волосам. Он разинул было варежку, но Винсент его опередил.— Кьяра, — завел он, — дело касается нашего клуба. У нас у всех беда, и надо быть вместе. От этого зависит общее благополучие. Возьми себя в руки и сосредоточься.Прямо как мэр перед выборами. Но что он от меня хочет? Чего они вечно ко мне пристают, будто я мировой судья или причина разных неприятностей? На лбу у меня, что ли, чего написано?— Сделайте себе кофе, — сказала я, в упор глядя на Винсента. — У вас пять минут. Потом я снова лягу в постель.Последнее слово явно заинтересовало Рика, поэтому Марла придвинулась к дружку. Но, как ни странно, не произнесла ни звука. Даже не наступила ему на ногу. Ее молчание показалось мне подозрительным.— Присяду, — сказала я, — тяжело стоять. Винсент занялся кофейником, Рик и Марла подвинули табуреты к столу и тоже уселись.— Кьяра, — произнес Винсент, начиная чистить фильтр, — облегчи свою душу, расскажи нам, что ты обо всем этом думаешь.Тон был вроде бы шутливый, но в нем слышалась угроза. Я молчала, и Винсент заговорил снова, деля свое внимание между мной и кофейником, который он уже включил.— Как я понимаю, — проговорил он, — Винус Лавмоушн пригласили мы с твоей подачи, Кьяра, не так ли?.. И значит, все несем ответственность.Прямо не хозяин ночного клуба, а мэр. Почти президент… Так что вы от меня хотите, мистер президент? Чем я могу быть полезна?— В интересах правосудия, — продолжал Винсент, — и потому что не можем допустить, чтобы преступление не было раскрыто, а преступник не понес наказания, мы должны всячески содействовать исполнению закона и поддержать действия местной полиции, которая оказалась в трудном положении и не знает, с чего начать и что делать.Последнее утверждение возмутило меня.— Не будем очень волноваться за этих парней, — вставила я. — Они кое-что соображают в своем деле. Джон Нейлор лично взялся за него. Так он сказал.Я чувствовала, что Винсент недолюбливает Нейлора. Почему? Ну, тот никогда не выказывал ему особого почтения. Ему и его клубу. А ко мне относился… как бы это выразиться… неплохо. Но сейчас Винсент, к моему удивлению, не стал возражать.— Ладно, — кивнул он, — замнем для ясности. Пусть полиция получает свою непроверенную информацию и бежит по ложному следу. Пусть.Кофейник громко зашипел. Марла и Рик не обратили на это никакого внимания, они во все глаза глядели на Винсента, внимая ему, как пророку.Тот продолжал базарить, но я не слушала. У меня опять разболелась рана, хотелось одного: принять внутрь еще пару глотков отцовского кьянти и растянуться на постели.— Винсент, — сказала я со вздохом, — налей нам кофе и переходи к делу.Он наполнил чашки, потом выдавил из своей туши:— Кьяра, я знаю, у тебя не слишком хорошие отношения с Марлой.“Не слишком хорошие”? Сказано чересчур мягко. Марла не раз пыталась так или иначе испортить мне исполнение номера, невесть что наговаривала на меня другим девушкам, старалась доказать, что я никакая не прима, а так… дерьмо в шоколаде. Или наоборот.— Пожалуй, ты прав, — ответила я.— Знаю, что не ошибся. Но кровь не водица, Кьяра… — Он любил ни к селу, ни к городу приплести что-нибудь эдакое. — И у нас одна кровь. Мы одна семья.— Ближе к телу, Винсент, — сказала я. Он с неодобрением поглядел на меня.— Слушай сюда, девочка. Копы подозревают в убийстве Винус Марлу, а это неправильно. Слышишь? Мы должны сделать все, чтобы найти ублюдка, который убил Винус и ранил тебя, и вынести огонь из нашего дома. Затушить, пока не разгорелся пожар.Произнося эти слова, Винсент выпрямился на стуле и показался мне выше своих пяти футов и семи дюймов. Но меня не слишком проняла его прочувствованная речь. Я уже знала ему цену.— Итак, — сказала я, поочередно оглядывая непрошеных гостей, — что я могу или должна сделать в теперешнем своем положении? Ведь я уже никакая не прима и не буду ею, мне остается лишь получать пенсию за увечье на работе и почивать на лаврах. Так что некоторые могут быть довольны.Как видно, я заразилась от Винсента и тоже стала употреблять цветистые выражения, суть которых ни мне, ни ему до конца не ясна.Марла взвизгнула, я ожидала продолжения, но его не последовало. В ее глазах была молчаливая злоба. И страх. Я поняла, она чувствует какую-то зависимость от меня. Вроде бы я та соломинка, за которую только и оставалось уцепиться. Впрочем, возможно, это мне показалось в моем полулихорадочном состоянии.— Кьяра! — Опять в голосе Винсента был явный перебор отеческих чувств. — Отбрось в сторону все прошлые обиды и подумай о более высоком. Сможешь?— Попробую, Винсент. Он поднялся из-за стола:— Пойдем в гостиную.И, не ожидая меня, направился туда. Помедлив, я похромала за ним. Что ни говорите, он все еще оставался моим работодателем.Он сделал всего несколько шагов от кухни, вошел в комнатку, которую с некоторым преувеличением можно было назвать гостиной, и начал ходить по ней взад-вперед, отражаясь в зеркалах, висевших на задней стенке. Это меня почему-то разозлило: как он посмел отнимать мое единоличное право разглядывать в этих зеркалах саму себя?— Кьяра, — Гамбуццо понизил голос, стараясь говорить мягким тоном, но без большого успеха, — ты не-должна так наскакивать на Марлу. Конечно, она не лучшее украшение на рождественской елке, но вносит свой вклад в наше дело. Ты ведь не будешь спорить? — Я промолчала, и он продолжил: — У нее никого нет, кроме нас.Винсент отлично знал, что бьет на жалость, и у него это получилось: я почувствовала укол совести. (Мало у меня было сегодня уколов и без этого, когда я валялась на больничной койке.) Да, он прав: эта толстомясая дурында совсем одна в нашем мире. Насколько мне известно. Если не считать Рика Растяжку, а его считать не стоит.Но все-таки я зачем-то пробормотала:— У нее есть Рик.— Этот придурок? Брось, Кьяра. Он проходит сквозь женщин, как нож сквозь масло. Его близкие отношения кончаются, как только он застегнет молнию на штанах.Я взглянула в сторону кухни. Растяжка поймал мой взгляд и доброжелательно ощерился. Марла ущипнула его. Даже на пороге крупных неприятностей она оставалась все той же ревнивой психопаткой.— Кьяра, — говорил тем временем Винсент, — Марла нам сейчас нужна. Без ее титек доходы клуба упадут еще больше… То есть, хочу сказать, у меня сейчас такое положение, что… И ты, и она…Он умолк, как будто ему было трудно продолжать, и я удивилась: такого с ним до сих пор не случалось.— Расслабься, Винсент, — подбодрила я шефа, — и расскажи мамочке, что случилось. Ты чего-то боишься?— Ты не ошиблась, Кьяра. — Его лицо там, где оно не было прикрыто темными очками, заметно побледнело. — Я в большой заднице, девочка. У меня долги.Я молчала. Если захочет, сам скажет, кому и сколько должен. Если нет — из него не вытянешь клещами. Он захотел.— Я должен кое-каким серьезным мужикам. Двадцать кусков, Кьяра. Если не отдам к пятнадцатому, мне и клубу кранты.— Винсент! Ты связался с какой-то кодлой? Как ты мог! Они же сделают тебя!— Кьяра, успокойся. Они — наша “крыша”, понимаешь? Но я… э-э… я хотел немного навешать им лапши и занизил доходы… Видишь, говорю тебе все как на духу… А они узнали и требуют. У меня сейчас нет, но если мы поработаем как надо… Только… понимаешь, коней на переправе не меняют.Коней — нет, но эту кобылу Марлу не мешало бы сменить, хотела я ему сказать. Но опять промолчала. Потому что почувствовала еще один укол. Опять жалости.Клевая картинка вырисовывалась: Винсент наверняка связался с какой-то мафией, и, похоже, все об этом давно знали, кроме меня, доверчивой идиотки. Конечно, самое правильное было бы рвать отсюда когти прямо сейчас, но… Очень большое “но”. Во-первых, куда мне деться? Где и как зарабатывать приличные деньги? Опять сесть на голову предкам? Нет, я их слишком люблю, чтобы такое проделать. И во-вторых (а может, во-первых), в этом городишке есть некто по имени Джон Нейлор, к которому я, вы уже знаете, очень неровно дышу и хочу, как бы он ни сопротивлялся, помочь в раскрытии убийства Винус. Ну и, наконец, в-третьих: что ни говорите про мою работу, мы, пусть худая, все-таки семья. Винсент прав. К нам ходят, на нас глазеют и, чего тут скрывать, нас не слишком уважают. И если мы не станем держаться вместе, то вообще потонем в дерьме, это уж точно…— Хорошо, Винсент, — кивнула я. — Постараюсь сделать все, что смогу. — И прежде чем он успел ответить, вернулась на кухню.А мой раненый зад? Совсем забыла о нем. Неужели скоро опять смогу выставлять его на всеобщее обозрение?..— Эй, — окликнула я Марлу, — выкладывай, какие у тебя проблемы и чем я могу помочь.Она тряхнула длинными темными волосами, в глазах промелькнуло явное желание послать меня сами знаете куда, но страх взял верх.— Да, — она сглотнула, словно подавившись руганью, — нужна твоя помощь.У меня тоже пропала всякая охота показывать ей свое превосходство, играть с ней, как кошка с мышью. К черту! Мы ведь одна семья.— Тогда расскажи все подробно. Чего ты боишься и почему к тебе цепляются?Ей-богу, у нее шары налились слезами, у меня тоже, и мы обе еще чуть — и наговорили бы друг другу такой благолепной лажи, что после не расхлебали бы. А уж как бы это мешало нам снова собачиться, когда все благополучно окончится, и не говорите.— Марла, — повторила я, — включи хотя бы парочку мозговых извилин и расскажи внятно, что и как.Мои слова вывели ее из несвойственного состояния прекраснодушия, она сразу стала самой собой.— Твой чертов коп, — рявкнула она, — решил, что это я убила Винус!— С чего ты взяла?Марла перевела взгляд на Рика, потом опять повернулась ко мне.— Можем поговорить с глазу на глаз, Кьяра?Рик был очень занят — пытался получше рассмотреть, что у меня там, под всеми лентами и кружевами халата (не могу понять, неужели не нагляделся на меня и на других, кто каждый вечер торчит у него перед глазами почти совсем голый?), — и потому до него не дошло, что подружка не хочет говорить при нем.— Конечно, Марла, — сказала я и взяла кружку с кофе. — Пойдем присядем на лестнице.Мы уселись, я вытянула больную ногу и приготовилась слушать.— Вот какое дело… — начала она. — Рикки… вообще-то он неплохой, только слишком любит женщин. Не может пройти мимо любой юбки. Я как бы терплю эти штуки, потому что другие девушки не принимают его всерьез и меня, типа, уважают…Нет, Марла, подумала я, ты дважды ошиблась: твой Рикки дерьмо, это во-первых, и никто тебя не уважает в нашем клубе, это во-вторых. Но все равно мне тебя жалко, ведь ты наверняка никого не убивала. Она продолжала:— А Винус повела себя по-другому. Я их застукала у выхода, где декорации, знаешь? Эта паршивая тварь прямо улеглась на него… Ох, прости, сорвалось с языка, ведь ее уже нет на свете, бедняжки…Марла враждебно посмотрела на меня. Я молчала. Нога болела как не знаю что. Казалось, швы, наложенные на рану, сейчас разойдутся и кровь потечет по ступенькам, на которых мы сидим.— Я послала Рика подальше, — говорила Марла, — и мы остались вдвоем с Винус. Уж я ей выдала все, что думала… А ты бы на моем месте не сделала так? — Я опять не ответила, и она продолжила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32