Но в тот самый момент, когда придет осознание этого, станет очевидно, что информационное общество в ряде аспектов является более неравным и статичным, чем любое другое. То, что мы называем 'новой социологией', посвящено описанию этих явлений. Система характеризуется проницаемостью на всех уровнях общества и, соответственно, большей мобильностью для каждого человека, правда, взамен эти пористые структуры намного крепче. Механизмы меритократической классификации будут все более совершенными: всякий и каждый, у кого достанет таланта и инициативности, чтобы представлять угрозу, будет автоматически продвигаться на более привилегированные позиции в сетевой иерархии и становиться частью элиты. Трудно представить какую-либо политическую партию, протестующую против неравенства умов или того, что талант вознаграждается. В конце концов, это только 'естественно'!
Новые принципы классового деления в информационном обществе, наряду со снижением его прозрачности и коллапсом традиционной левой идеологии, создают почву для серьезного роста насилия. Движение протеста консьюмтариата будет страдать от хронической нехватки лидеров – поскольку все потенциальные таланты постоянно поглощаются нетократией – и отсутствия идеологической изощрен-ности. Коллективное мышление консьюмтариата будет противоречиво, его действия – спорадическими и импульсивными. Социальный протест будет слепым. Потребителям-мятежникам будет недоставать образованности и дисциплины рабочих движений прошлого, а равно и долгосрочной цели. Не будет стремления объединить консьюмтариат вокруг общей цели, будь то внутри или вне системы, и не будет веры в организованную революцию или ревизионизм, то есть пойдет постепенная нетократизация консьюмтариата через политическую борьбу и упорный труд. Сохранится лишь революционная эстетика: романтизация сопротивления как такового, опьянение духом беспорядочного коллективного разрушения. Но и только.
Важно помнить, что, в отличие от рабочего класса, консьюмтариат не обладает устойчивой верой в светлое будущее. Потребители мятежники никогда не смогут поднять своих соратников на борьбу под лозунгом: 'Нам принадлежит будущее!'. Едва ли яростное выражение несогласия будет носить прогрессивный характер. Напротив, повстанцы будут щеголять своим упадком, регрессивностью и ненавистью и к настоящему, и к будущему. Революционеры консьюмтариата не будут иметь идеологической связи ни с выступлениями рабочих и профсоюзов, ни с крестьянскими восстаниями при феодализме. От своих предшественников они возьмут разве что их риторику. Скорее уж они позаимствуют идеологическое вдохновение у закрытых гильдий средневековья и пуританских движений эпохи Просвещения, то есть стремление к изоляции от окружающего мира в ожидании конца света и распада Вселенной.
Ранние признаки этих движений протеста консьюмтариата заметны уже в переходный период от капитализма к информационному обществу в форме разных, мелькающих в заголовках газет сект судного дня. Эти секты привлекают и находят последователей среди угнетенного класса общества масс-медиа, включающего как остатки традиционного рабочего класса, так и растущий консьюмтариат. Секты судного дня – не географический феномен, они появляются в разных частях света – США, Швейцарии, Японии, России, Уганде – значит, их появление не связано с какой-то специфической национальной культурой. Это глобальное явление, ранний пример контркультуры консьюмтариата. Пока нетократы стремятся покорить мир, эти группы поворачиваются спиной к враждебной среде и счастливы, только причиняя ущерб, прежде чем столкнутся с добровольным физическим саморазрушением.
Стремление дистанцироваться от реальности, создать параллельный мир, выглядит вполне естественным для членов все более медиализируемого общества, в котором границы между реальностью, столь хорошо охранявшейся при капитализме, и вымыслом, распространяемым СМИ, становятся все менее различимыми, да и ненужными. Новости – это развлечение, направленное и преподносимое согласно эстетике развлекательного жанра. Политика, по выражению ведущего телешоу Джея Лено, стала 'шоу-бизнесом для уродов', что-то вроде телевизионной постановки о сенсационных социальных проблемах. Предложение с головой покрывает спрос благодаря росту достатка и отточенной рекламе. В экономике, где развлечении есть главная ценность, брэнды наделяют товары заведомо фиктивными, но оттого не менее влиятельными 'личностными' качествами, Жизненный стиль заменяет саму жизнь. И все это только усиливается тем, что нетократия осознанно поворачивается спиной к 'реалы к ими', находя убежище в своих виртуальных племенах.
Наступление информационного общества и прорыв в сфере интерактивных СМИ символизируют еще один гигантский шаг по направлению к тому, что Жан Бодрияр назвал 'гиперреальностью'. Есть причины, по которым многие люди в стане нетократов и среди консьюмтариата предпочитают вымысел реальности, поскольку вымысел предоставляет существенно большие возможности самоидентификации и создания социальных общностей. Постепенно мир вокруг все больше напоминает Диснейленд. Развалины замков восстанавливаются и превращаются в места экскурсий утомлённых жизнью городских жителей. Убыточные фермы превращением в 'тематические' парки с сельскохозяйственной тематикой, давая волю 'аграрным' развлечениям. Круизные теплоходы, гостиницы, целые территории становятся частью тщательно спланированных фантазий и пр. Люди в известной степени превращаются в исполнителей собственной жизни, более или менее убедительно играя в ней 'роли' самих себя. Реальность становится второстепенной частью гиперреальности подобно тому, как природа становится лишь частью культуры. Никакой настоящей реальности больше не существует, только виртуальные арены, на которых даются представления. Потому виртуальная среда становится полным синонимом 'окружающей среды'.
К концу 1990-х годов интернет добрался до самых дальних деревень в Индии и Латинской Америке, в которых все еще отсутствовал водопровод. У нетократии гигантские колониальные амбиции, потому консьюмтариату нет нужды беспокоиться о невозможности доступа к благам новейших технологий. Напротив, единственный шанс низшего класса выказать недовольство своим подчиненным положением – это вообще отказаться играть какую-либо роль в информационном обществе. Эстетика пассивного сопротивления станем актом добровольного самоотречения. Активное же сопротивление примет вид яростных демонстраций, вдохновленных выступлениями луддитов эпохи ранней индустриализации, разрушавших машины, подрывавшие ценность ручного труда, а вместе с тем и сами основы традиционной жизни. Угроза насилия – единственное, что может заставить правящий класс прислушаться.
Поэтому повстанцы из рядов консьюмтариата будут создавать ячейки сопротивления, чтобы формировать контртенденции, целью которых будет достижение социального и технологического неучастия. Они пойдут скорее по пути возрожденных народных движений далекого прошлого, чем будут подражать рабочим первомайским демонстрациям, стараясь освободиться от системы, а не реформировать ее изнутри. Их ответом на развитие технологий и индустрии развлечений будет неистовое сопротивление. Последствия будут драматичны, но не эффективны, поскольку ресурсы консьюмтариата весьма ограничены. Подлинная классовая война в информационном обществе станет возможна, только когда мятежники консьюмтариата заручатся поддержкой вне своих рядов, что произойдет, если нетократическое псевдоединство затрещит по швам. В результате впервые появятся могущественные антинетократические сети: несвященный союз революционных головорезов консьюмтариата и предателей класса нетократов. Именно между этими альтернативными, жадными до власти иерархиями и подлинной нетократией развернутся основные сражения гражданской войны информационной эры, ведущейся в форме стихийных и потенциально опасных столкновений.
Одним обязательным условием этой борьбы является внутренний нетократический конфликт, имеющий ярко выраженную идеологическую подоплеку. Этот конфликт изначально заложен в самой системе и касается чрезвычайно болезненного вопроса об интеллектуальной собственности. Как в свое время аристократия покорилась судьбе и стала сотрудничать с буржуазией, шедшей к власти, так теперь буржуазия мостит дорогу нетократии, помогая легализовать право собственности на идеи. Чтобы лучше разобраться в феномене 'виртуальной собственности', необходимо ознакомиться с четырьмя ключевыми понятиями: патенты, авторские права, шифрование и система защиты. Это составляет основу 'новой экономики', а также – возникновения нетократии и захвата ею власти.
Авторское право есть исключительное право использовать или контролировать использование любой нематериальной собственности. Патент – это исключительное право использовать или контролировать использование определенного изобретения в ограниченный период времени. Авторские права и патенты были основополагающими понятиями даже в экономике позднего капитализма. С возникновением информационного общества эти права начали все больше применяться в сфере производства, хранения и распространения цифровой информации. Первыми цифровыми продуктами, нуждавшимися в защите с помощью авторского права и патентной системы, стали программное обеспечение для компьютеров и музыка на компакт-дисках. Но со временем феноменально возросла ценность цифровой информации. Это означает, что торговля идеями и дизайнерскими разработками превратилась в быстрорастущий сектор экономики.
Следовательно, вопрос о защите цифровых продуктов авторскими правами и патентами в информационном обществе становится одним из центральных. Это вопрос первостепенной важности, жизни и смерти. Рост информационной экономики будет серьезно затруднен и замедлен, если не появятся регулирующие эту сферу законы и правила, и юридический аппарат, способный претворять эти законы в жизнь. Потому повсеместно расходуются громадные ресурсы на усиление юридической защиты интеллектуальной собственности. Более того, законодательство и полицейские усилия разных стран в этой области постепенно приводятся в соответствие друг с другом и тщательно координируются. Одно следует за другим: рост информационной составляющей экономики вызывает интенсификацию законодательных процессов в сфере бизнес-права, что, в свою очередь, приводит к дальнейшему информационному росту. Растущая нетократия и ее союзники – капиталисты-предприниматели и члены специфических политических групп – заинтересованы в объединении усилий по защите нематериальной собственности, поскольку их собственной будущее непосредственно зависит от успеха этого проекта.
В таких странах, как Россия, Китай, Индия и Аргентина, с самого начала не было стремления уважать авторские права и патенты, поскольку считалось, что применение этих юридических инструментов благоприятствует лишь высокоразвитым странам Западной Европы и Северной Америки, а также Японии. Напротив, эти страны разработали стратегию имитации идей и цифровых товаров, первоначально созданных где-то в другом месте. Все эти страны в огромном количестве производят и продают дешевые пиратские копии компьютерных программ, поп-музыки и лекарственных препаратов без какой-либо компенсации владельцам прав.
Однако серьезное давление со стороны Европы, Америки и Японии, с одной стороны, и постепенное развитие вышеназванных стран в направлении информационного общества, с другой, привели к развороту ситуации на 180R. Глобализация вынуждает политические силы всего мира объединять усилия при решении проблемы интеллектуальных прав. Цена, которую платят те, кто не желает присоединиться к соглашению, а именно: исключение из информационного сообщества, слишком высока. По этой причине местные власти в Китае, России и других подобных странах с утроенной энергией ополчились на интеллектуальных пиратов, одновременно прилагая усилия по созданию своих собственных механизмов защиты авторских и патентных прав. Предприниматели-нетократы и капиталисты-инвесторы могут снова легко вздохнуть.
Но в бизнесе и политике все еще нет полного понимания того, какое значение имеет развитие интернет-технологий. Культура Сети имеет свою собственную динамику, зачастую вступающую в противоречие с заинтересованностью позднего капитализма в праве на собственность идей. Это означает, что вся глобальная система авторских прав и патентных соглашений начинает разрушаться изнутри. В интернете люди по всему миру могут размещать цифровую информацию на своих личных страницах, будь-то тексты, музыка, фильмы, программы и т. п. Они могут обмениваться друг с другом информацией по своему собственному усмотрению, без посредничества и контроля, не беря в расчет какие бы то ни было законодательные ограничения или чьи-то авторские права. Люди, рьяно поощряющие и осуществляющие эту деятельность, являются предателями класса нетократов. Поток пиратской продукции в 1990-е годы феноменально возрос. Ни у национальных, пи у наднациональных полицейских организаций нет реальных шансов установить контроль над ней, и еще меньше – преследовать такого рода деятельность, потому что все это происходит в виртуальном пространстве, а, следовательно, не имеет географической привязки.
Поборники защиты интеллектуальной собственности встречают серьезное сопротивление. Запрет на копирование материальных вещей – мебели, автомобилей и пр. – легко принимается в общем тo всеми. Кто-то, сконструировавший и произведший товар, владеет правами контроля продукта и производства – в этом мало противоречия. И наоборот, для новых граждан Сети не очевидно, по сравнительно небольшая группа программистов должна зарабатывать большие суммы денег за счет продажи дорогостоящей цифровой информации, которую невероятно легко и дешево копировать и распространять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34