Сейчас таким предметом интереса служила Колония Констанс — огромная голубоватая жемчужина на черном бархате небес, подбитом сверкающими гвоздиками звезд.
Зрелище это было, безусловно, красиво, но, честно говоря, точно такое же, а зачастую и куда более впечатляющее можно увидеть, зайдя в любой видеосалон. Тем более что никто из пассажиров «Саратоги» решительно ничего не потерял на этой симпатичной на вид планетке. Тем не менее практически все они этим утром оказались на смотровой палубе, исполняя своего рода ритуал космических путников.
Когда Валька и его новые друзья присоединились к ним, услужливый электронный гид уже спешил сообщить собравшимся, в каком году и кем была впервые обнаружена и названа планета, служащая местом промежуточной остановки космолайнера, и кто осуществил первую высадку на ее поверхность. С неизбежностью, заложенной в самой природе ознакомительных лекций, последовали сведения об уникальном (до долей процента) совпадении массы, диаметра и состава атмосферы Колонии Констанс с соответствующими планетологическими характеристиками старушки-Земли. Вот только длительность суток и года подкачала, но не сильно. В сутках было только двадцать три с половиной земных часа, а год длился примерно четыреста двадцать земных суток.
Последнее, впрочем, практически не имело значения, поскольку из-за характерного наклона орбиты к плоскости эклиптики и огромной поверхности океанов и внутренних морей смена времен года на обоих материках и многочисленных архипелагах Колонии почти не ощущалась, и ставшие уже аборигенами планеты переселенцы с Земли пользовались в своих целях слегка модифицированным земным календарем, в который была введена дополнительная «плавающая» неделя.
— А действительно, очень похоже на Землю... — счел нужным вслух восхититься Валька.
И покосился на окружающих — не попал ли пальцем в небо.
— Нет, — задумчиво бросила стоявшая за спинами Гана и Фора Анна, — Земля, она как-то более... ну, более пестрая что ли. Ты разве не заметил?
— А пока мы будем крутиться вокруг нее, — Валька кивнул на голубую жемчужину, — нам включат невесомость?
Отвлекающий маневр удался, и сопровождающая принялась вполголоса объяснять ему, что, во-первых: не невесомость «включат», а двигатели постоянного разгона выключат, а во-вторых, расписание пребывания в невесомости и выполнения разных маневров есть на каждом терминале и надо его знать, чтобы обойтись без синяков и шишек...
Гид тем временем уведомил слушателей, что толща океанов Колонии насыщена огромным количеством водорослей разных видов, которые и послужили поставщиками атмосферного кислорода планеты, а поверхность суши, за исключением горных вершин, покрыта густыми лесами, в которых обитает относительно небольшое количество видов не слишком высокоорганизованных травоядных животных. Хищников практически нет. Практически нет и микроорганизмов, опасных для человека и земных животных и растений.
— Прямо рай земной, — заметил кто-то из собравшихся.
И тут же поправился:
— То есть, тьфу, неземной как раз...
Гид поспешил разочаровать его, сообщив, что ни местные животные, ни растения не представляют пищевой ценности для человека, ввиду несовпадения их аминокислотного и какого-то еще состава с составом земных организмов. Интродукция же таковых до сих пор продвигается со скрипом, и большая часть населения Колонии питается продукцией химических пищевых синтезаторов.
Последовала еще чья-то ироническая реплика:
— Счастливцы...
И народ начал расходиться, хотя гид бодро перешел к истории освоения Колонии и последовавших за этим политических пертурбаций. Политической жизнью планеты, на поверхность которой твоя нога никогда сроду не ступала и не собирается ступить никогда, можно было заинтересовать лишь очень уж скучающего субъекта.
Мальчишки тем не менее задержались на смотровой-главный образом потому, что опершийся о перила, препятствующие по замыслу дизайнеров падению зрителей в «глубины Космоса», старый космический волк Лесли Коэн буркнул себе под нос:
— И вот у этой-то милой и цивилизованной планетки мы и потеряли навсегда грузовой модуль с «Фантагиро». Четыреста тонн стабилизированного трития. И славного малого Поля Вострикова — в придачу.
Валька тут же воробьем взлетел на перила и устроился на них, свесив правую ногу. Фор и Ган тоже решили задержаться. Ребята уже знали, что вслед за таким вот зачином — при наличии благодарной аудитории — последует леденящая душу история с обязательным завершающим пассажем: «Расскажи мне все это кто другой, я не поверил бы ни единому его слову. Но я видел все это сам, вот этими, ребята, глазами...»
Когда этот пассаж был в бог весть знает какой раз успешно пройден и стало ясно, что старик Лесли торопится куда-то по делам в отсек экипажа, мальчишки двинулись в игровой зал, обсуждая по дороге подробности только что выслушанной истории.
— Если бы у людей Чура были звездолеты, — заметил Фор, — то они все-таки не делали бы с ними таких глупостей...
— Как знать, — возразил Ган. — Одни глупостей бы не делали, а другие — вместо них — делали бы. И еще как.
Он помолчал и добавил:
— Я не понял только одного: почему старик Лесли так говорит... Например: «И тогда секонд заорал мне по селектору: „Держись, старина Кэн!“» И так — несколько раз...
— Наверное, жаргон такой, — пожал плечами Валька.

* * *

— Вот ваши билеты, полис и все прочее...
Полковник Йонг двинул по столу в сторону Кима большого формата конверт.
— Оказывается, на чертовом «лайнере повышенной комфортности» второй класс оплачивается чуть ли не как люкс на нормальном корабле.
Ким изобразил на лице живейшее сочувствие и отправил конверт в сумку.
— Так... Ваше удостоверение на ношение огнестрельного, импульсного и холодного оружия на борту космических судов.
— У меня уже есть такое.
— У наших бумажек котировка повыше, чем у тех, что выдает полиция, — хмуро улыбнулся полковник. — Теперь — внимание. Ваш фальшконтракт. Тот, что вы покажете Гильде в обоснование получения от нас проездных. Прочитайте внимательно. Вы должны заняться проблемой Нелюди. Только не вздумайте действительно тратить на нее хоть минуту времени. Ваш объект — Гильде, и только Гильде... Тут — конспект вашей легенды. Извольте выучить назубок и вернуть мне. Мы со своей стороны будем поддерживать именно эту версию. Это — ваши кредитные карточки. На предъявителя. Вот эти — белые — по идее принимают к оплате даже на Чуре.
Постарайтесь сохранять все чеки и счета. Отчетность она и на Чуре отчетность.
Ким со вздохом сгреб карточки и принялся заботливо раскладывать их в бумажнике.
— Медкомиссию пройдете в окружном госпитале. Я дал им знать, чтобы вас не мурыжили долго.
— Очень вам обязан.
— Теперь — спецоборудование... Ваш выход, профессор.
Ким с интересом воззрился на раскладываемые перед ним предметы.
— Это и это — на крайний случай. — Лошмидт отодвинул в сторону невзрачный электрокарандаш и довольно безвкусный брелок для ключей. — Одно стреляет, другое выбрасывает парализующий газ. Прочтете вот эти инструкции. Здесь и сейчас — после нашего разговора. И вернете эти бумажки лично мне.
Профессор двинул к Киму массивные часы на кожаном ремешке.
— Наш стандартный регистратор. Повышенная надежность. Блокировка подслушивания и контрблокировка. Ну и инструкция к нему. А это... — Лошмидт потряс в воздухе еще одной карточкой. — Это то, что вам не следует показывать кому попало... Никому не следует знать, что мы имеем отношение к таким вещам...
Ким уже понял, о чем идет речь. У него самого во внутреннем кармане покоилась почти точно такая же «такая вещь»... Впрочем, афишировать этого не стоило.
«Будем надеяться, что Спецакадемия фабрикует электронные отмычки качеством повыше, чем чистоделы с Мелетты», — подумал он, выслушивая разъяснения профессора о правилах пользования «универсальным ключом».
— Так... Теперь держите и внимательно изучите вот это.
На стол перед Кимом легли отмычки другого рода — четыре по-разному оформленных документа, подтверждающие, что господин Яснов является внештатным сотрудником четырех служб безопасности четырех различных Миров, каждый из которых имел соглашения о взаимопомощи и сотрудничестве с федеральными силовыми структурами. Бумаги были бесспорной липой, но выглядели вполне солидно. Ни в одной из них ни одним словом не упоминалась Спецакадемия и ее к агенту Яснову отношение.
— Смотря по обстоятельствам, вы сможете предъявить то или иное из этих удостоверений, — щедро разрешил Киму Йонг. — В случае, если последуют на этот счет запросы, мы организуем их подтверждение. А вот ваш экземпляр нашего с вами контракта я настоятельно вам рекомендую при себе не иметь. Вы могли бы на время своего отсутствия доверить документ...
— Благодарю вас, — торопливо прервал его Ким. — Он уже находится в надежном месте.
— Ну что же...
Йонг с деланным равнодушием отошел к окну. Лошмидт извлек из стола внушительного вида бумажник:
— Это — типовая аптечка. Старайтесь держать при себе. Кажется, с этим все. Связь с нами поддерживайте через обычный мобильник. Он у вас хорошо защищен. Через корабельный узел связи. А на Чуре — напрямую.
— Вы тоже туда собрались?
— А как же! Группа поддержки. Только мы с полковником, с вашего позволения, не будем перегружать борт «Саратоги». Нас прихватит крейсер ОКФ. Он отбывает в те же края. Вот наш кодовый канал там... Запомните — борт боевого корабля Федерации «Цунами».
— Ну что ж... Вы, я чувствую, очень неравнодушны к тайнам господина Гильде...
— Это вам следовало понять давно. Теперь главное. Наденьте это...
— Надо же... Циркониевый браслет. Антикварная штука.
Ким чуть поправил точно легший на запястье браслет из тускло поблескивавших причудливых металлических пластинок,
— С этим не расставайтесь никогда. Если вам оторвет левую руку, наденьте его на правую. Это — молекулярный регистратор. Будет писать все звуки, электромагнитные сигналы и голографическое изображение всего, что происходит вокруг вас в радиусе сорока метров. Не поддается обнаружению. Не боится воды и умеренного нагревания. Нет способа его заблокировать — только при полном уничтожении прекратит запись. Емкость памяти — терабайты. И еще, после соответствующей настройки — сейчас я этим займусь — он будет присматривать за вашим здоровьем и, случись что, выдаст радиосигнал. Будет сигналить и если вы снимете его с руки. Или с вас снимут...
Ким постарался хотя бы отдаленно представить себе стоимость тусклой металлической ленты, обернувшейся вокруг его руки, — и не смог.
— Ну что ж, постараюсь начинить его информацией поинтересней, чем мой ночной храп.
— Очень надеемся на это, — заверил его профессор. — Но постарайтесь сберечь и вот это запоминающее устройство, — Он перегнулся через стол и аккуратно постучал кончиками пальцев по лбу агента. — Поверьте, это будет не так легко.

* * *

— Ты сама виновата в том, что этот тип никак не отвяжется от тебя! — с убежденностью в голосе сказала тетушка Розалинда своей непутевой племяннице Мэри Энн Мак Брайд.
За неимением у бедной сиротки других родственников на Констансе тетка Розалинда считала своим долгом наставлять родственницу на путь истинный и делала это с регулярностью и упорством, достойными лучшего применения.
— Господи! Да я вот уже недели две не оказываю этому несчастному никаких знаков внимания! — с раздражением возразила Мэри Энн. — Бедный парень, наверное, весь извелся — не понимает, за что я его так.
— Вот-вот! Ты жалеешь его! Ты не можешь сказать ему «нет»! Ты все время говоришь «может быть»! А между тем, когда вполне достойные парни постоянно видят тебя в обществе этого индейца, они теряют надежду сблизиться с тобой.
— Меня уже давно не видят в его обществе. И он не индеец. У него кто-то из предков был из Кореи. А родился и учился он в Метрополии, в Сибири. И ведет себя очень прилично. Не могу же я, как последняя неврастеничка, ни с того ни с сего закатить ему истерику и поссориться на веки вечные?!
— Прилично вести себя с девушкой, с которой ты хочешь строить семью, это значит прилично зарабатывать и зарабатывать стабильно, а не зависеть от того, с какой ноги встанет сегодня фортуна! Подумай, какую семью могут образовать здесь, на Констансе, стажерка юрфака и частный детектив-неудачник без практики?
— Кто тебе сказал, что мы уже собрались организовывать семью?! — взвилась Мэри Энн. — Мы просто друзья, и то, что ты вмешиваешься в наши отношения...
Неизвестно, к каким еще аргументам прибегли бы обе стороны в развернувшейся дискуссии о дружбе между мужчиной и женщиной, если бы дебаты эти не прервал звонок в дверь.
— О господи! — воскликнула тетушка Розалинда, всплеснув руками. — Меня сейчас хватит удар!
Она указала рукой на экран внешнего наблюдения, укрепленный над дверью гостиной, в которой происходил разговор.
— Этот тип теперь приперся прямо к тебе домой!
— Ну и что в этом такого? — возразила Мэри Энн, несколько демонстративно нажимая кнопку открытия входной двери.
Этажом ниже запел моторчик и щелкнули замки, пропуская в квартиру предмет столь бурного обсуждения директора и единственного сотрудника агентства независимых частных расследований «Ким».
— Привет! — весело чирикнула Мэри Энн, сбегая по лестнице и имея в арьергарде далеко не столь гостеприимно настроенную тетку Розалинду. — Что это за прелесть ты притащил?
Прелестью была поименована затейливой формы клетка, которая содержала в себе лысого и недовольного всем происходящим попугая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55