— Вызови по связи, у меня рация поломалась. Всех зови сюда.
Оставив Ленку прикрывать коридор со стороны лестницы, Лина добралась до эпицентра взрыва, встретив здесь шестерых воспитанниц. Они дружно выкапывали изпод обломков Клеща. Того завалило надежно, на дверь, которой он прикрывался, лег немаленький кусок стены, а сверху набросало разной рухляди.
— Он живой? — встревожено спросила Лина.
— Был, — ответила Мия. — Я его первая увидела, он просил передать, что все встречи с тобой заканчиваются для него печально. После этого отключился.
Завидев, как косятся на нее воспитанницы, Лина осознала, что все руководство операцией перешло к ней. Как ни смешно это сознавать, она сейчас здесь главная, со всеми вытекающими последствиями. Впрочем, ответственность невеликая — ситуация простая, действия тоже будут несложными.
Забрав у одной из девушек шлем с действующей радиостанцией, Лина выяснила, что две воспитанницы не отзываются на вызов, их местоположение неизвестно. Отрядив за ними поисковую команду, она попыталась связаться с техниками. Но тщетно, ответа не дождалась. Когда израненного Клеща извлекли из завала, Лина воспользовалась его телефоном, позвонила монастырскому дежурному и объяснила ситуацию. После этого оставалось только ждать инструкций руководства.
Первый же приказ предписывал как можно быстрее вернуться к автобусу, выяснить, почему там не отвечают на вызов.

Глава 2

— …после чего проследовали к автобусу. Там обнаружили, что сенсы и технические сотрудники мертвы, один из спецназовцев был в тяжелом состоянии, он открыл дверь автобуса, заподозрив неладное, и получил дозу. Не имея костюмов химической защиты и противогазов, мы…
— Достаточно! Ветрова, столько детского лепета я обычно за целую неделю не слышу. И ты называешь это докладом?
Лина стояла на печально знаменитом ковре Мюллера и стоически выдерживала разнос от настоятельницы. Впрочем, не имея зрителей, та не особо усердствовала, песоча любимую воспитанницу скорее из ритуальных соображений.
— Так точно! Это был устный отчет о…
— О чем же? О неудачной прогулке младшей группы пациенток лечебного учреждения для умственно неполноценных детей?
— Никак нет, — нехотя ответила Лина, прекрасно понимая, что сейчас услышит.
— Да что ты говоришь! Нет?! А вот факты говорят как раз обратное. Мне даже не хочется рассматривать их по порядку, вряд ли ты в состоянии понять, что такое порядок. Ты из тех людей, что умудряются упасть в грязную лужу посреди Сахары, или умереть от жажды посреди озера. Из всего твоего лепета я так и не поняла, почему вы не доложили о пробое немедленно?
— Но Клещ…
— Он хороший рыцарь, но есть большое «но»: он зарвался, и ты это прекрасно видела. Даже с точки зрения обычной логики, не считая инструкций, о таком необходимо сообщать немедленно. Или тебя так манило в эту набитую проститутками гостиницу, что ты позабыла обо всем на свете?
— Но я хотела…
— А почему не сделала?
— Клещ сказал…
— Детский лепет. Ты имела полное право под угрозой оружия заставить его связаться с Монастырем. У тебя для этого было одиннадцать подчиненных. Вывод прост: как командир ты показала свою полную несостоятельность.
— Я…
— Ладно, хватит! Итог прост: одна воспитанница погибла, трое тяжело ранены. Кроме того, уничтожена группа сенсов и техников, покалечено несколько гражданских и пострадала гостиница. И все это с огромной помпой, прямотаки блокбастер — журналисты обеспечены работой на месяц вперед. Блестящая операция, ее стоит внести в учебники как яркий пример того, как не следует поступать. Ветрова, я в тебе почти разочарована, неужели ты ни на что не способна, кроме тупой беготни по тайге?
Настоятельница перестала ходить из угла в угол, обогнула стол, присела, кивнула воспитаннице. Лина привычно раскрыла огромный стенной шкаф, вытащила стул, устроилась напротив Мюллера. Та достала пачку сигарет, прикурила от массивной зажигалки, задумчиво произнесла:
— Табак яд, но как же приятен этот яд. Алина, запомни хорошенько: если увижу тебя с сигаретой — убью.
— Хорошо, — кивнула Лина. — Как забеременею, так сразу и закурю. Терять мне будет уже нечего.
Усмехнувшись, настоятельница задумчиво произнесла:
— Ты ничего подозрительного на этой операции не видела?
— Видела.
— Что?!
— Там все было подозрительным, с самого начала. Нас бросили на гражданскую операцию, да еще и с ходу. Никакой подготовки, только чудом никто не пострадал при штурме здания. Нагнали целую группу сенсов, явно непрофессионалов и не сплоченных. Толку от них было мало, нормальная команда погасила бы террористов без нашего вмешательства. А уж потом и вовсе чудеса пошли. Сами понимаете, этот пробой произошел с одной целью — нашу группу хотели уничтожить. Если бы Клещ замешкался, связываясь с руководством, мы бы попали под удар. Ктото открыл на миг окошко и забросил активированную жижу. Судя по калибру, она бы накрыла все в радиусе сотни метров. Да еще шестой этаж… Даже на обрубках ног не убежишь, мы бы все там остались.
При упоминании обрубков ног настоятельница поморщилась, отложила сигарету и поинтересовалась:
— Что говорят девочки?
— В смысле?
— Алина, не включай дуру. Я вовсе не прошу тебя стучать на подруг. Вообще, каково настроение после этой операции?
Пожав плечами, Лина спокойно произнесла:
— Никто не радуется. Маринку жалко, глупо погибла. И непонятности всех достали. Выпуск закончил практику, но никого по местам так и не отправили. Со мной это еще может быть объяснимо, но ведь другие закончили обучение и не нуждались в лечении и реабилитации. Что они здесь делают? И к чему нас бросили против гражданских? Это вообще дико, даже для обычного спецназа, а уж для нас… И как объяснить то, что группу едва не уничтожили? Если событиям в гостинице еще можно найти хоть какоето объяснение, то по остальному… Полный бред, ведь выходит, что техников и сенсов убили люди. Наши враги не применяют гранаты с нервнопаралитическим газом, да и появление подобных созданий вблизи автобуса не прошло бы незамеченным. Подобные мысли крутятся в головах всех участниц операции.
— Да это мне понятно, я же спрашивала только про настроение.
— Главным образом, огромное недоумение, — сделав паузу, Лина уточнила: — Сами понимаете.
Откинувшись на спинку стула, настоятельница задумчиво уставилась поверх головы воспитанницы. Лина замолчала, не мешая раздумьям женщины, даже дыхание затаила. Она явственно почувствовала, что сейчас услышит нечто, что в очередной раз пошатнет устои ее мировоззрения. Но, увы, в глазах настоятельницы зажглось стандартнохолодное выражение, она явно передумала, причем в последний момент. Ее слова еще более уверили Лину в этом предположении:
— Как твое самочувствие?
С трудом скрывая разочарование, девушка четко ответила:
— Отлично!
— Запястья как? Разработались?
— С правым нормально, на левом мизинец и безымянный без конца затекают. Но это пройдет.
— Программа реабилитации подошла к концу, с этого момента я признаю тебя условно боеспособной, так что можешь принимать участие в работе Ордена.
— А этой ночью, значит, еще не могла принимать? — с затаенным ехидством поинтересовалась Лина.
Взглянув на девушку ласковым взглядом сытой анаконды, Мюллер покачала головой:
— Ветрова, ты меня опять удивляешь. В нашем Монастыре без моральных терзаний паралитика сбросят с парашютом или даже без него, у нас для этого вовсе не обязательно считаться здоровым. Или ты вконец отупела?
— Хорошо, — согласилась Лина, — Раз здорова, то могу приступить к выполнению своих обязанностей. Давайте направление в любой филиал.
— Ишь ты, — усмехнулась настоятельница, — Направление ей подавай. Не угадала. Помнишь, когда ты очнулась после практики, я обещала тебе отпуск?
— Ну? — насторожилась Лина.
— Обещание надо выполнять. Завтра же отправишься на курорт. Сентябрь, южные моря с горячей водой. Фрукты, солнце, пляжи, парни… Все болячки мигом улетучатся, забудешь на какой руке пальцы затекают. Гарантирую.
— Я готова приступить к работе без отпуска, — решительно заявила девушка.
— А кто тебя спрашивает? — снисходительно констатировала настоятельница. — Считай это приказом.
— Я имею право подать жалобу руководству, — не сдавалась Лина. — Обучение закончилось, я вообще не пойму, на каком основании меня и других выпускниц держат в Монастыре.
— Хоть триста десять жалоб подавай, а завтра все равно пойдешь в отпуск. Поняла?
— Что все это значит?
Мюллер покачала головой, закатила глаза вверх, всем своим видом показывая, что из последних сил терпит несусветную тупость своей воспитанницы:
— Ветрова! Ты хотя бы примерно, на уровне спинного мозга представляешь, что означает слово «приказ»?
— Так точно!
— В таком случае, к чему все эти тупые вопросы? Или ты сомневаешься в моих полномочиях отдавать тебе приказы?
— Никак нет! — четко отрапортовала Лина и почти просительно добавила. — Но что все это значит? Что вообще происходит?
Настоятельница помедлила, затем ровным, спокойным голосом, как бы взвешивая каждое слово, произнесла:
— Алина, в последнее время произошло много неприятных вещей. Все знать тебе не обязательно. Я считаю, что твое место сейчас на южных морях. Врачи со мной согласны, тебе сейчас лучше поваляться на теплом песке, восстановить здоровье. Если все будет хорошо, через пару недель станет спокойнее, а там и ты вернешься, приступишь к нормальной работе. Так что хочешь ты того, или нет, в отпуск отправишься. Ясно?
— Не все, — честно призналась Лина.
— Ничего, — усмехнулась настоятельница, — Все знать тебе не обязательно. Один из наших вертолетов нуждается в небольшой модификации. Завтра ты перегонишь его на завод, за четыреста километров. Оттуда транспортным бортом доберешься до Магдебурга, далее пересадка на гражданский рейс до Каира. Все необходимое получишь в канцелярии. Все поняла?
— А к чему такой сложный маршрут? — не удержалась Лина.
Мюллер вздохнула:
— Ветрова, я что, еще и отчитываться перед тобой должна? Радуйся, у тебя не слишком впечатляющие навыки пилота вертолета, это тебе вместо тренировки. Все, разговор окончен, ты и так отняла у меня много времени. Брысь отсюда!
Вскочив, девушка поспешно проследовала к дверям, зная, что после подобных фраз продолжать разговор невозможно. Уже закрывая дверь не удержалась, обернулась, успев заметить в глазах настоятельницы тревожный огонек. Это только добавило вопросов, на которые не было ответов.

Кабель был проложен двадцать лет назад, но до сих пор находился в отличном состоянии. Немудрено, поработали тогда на совесть. Трассу спроектировали с умом, избегая сырых участков местности, но в то же время глубина была приличной, хотя и выше уровня грунтовых вод. Толстый слой гравийной подсыпки пропускал стоки, вызываемые осадками, по нему они поступали в дренажные колодцы, поверх фильтрующей подушки шла узкая кирпичная галерея, а уже в ней, окруженные многочисленными оплетками, скрывались изолированные медные нити.
Со времен прокладки прогресс шагнул далеко вперед — специалисты Ордена не смогли предусмотреть появление компьютерных сетей с большим трафиком. Однако медные жилы не подкачали: они с одинаковым успехом пропускали как телефонные переговоры, так и пакеты информации по Интернетпротоколам. В Монастыре планировали провести новую, оптоволоконную линию, старый кабель обладал низкой пропускной способностью; но пока до этого не доходили руки.
Линия была короткой, всегонавсего двадцать два километра, ее конечным пунктом являлся центр спутниковой связи. Именно там, на центральном узле, осуществлялось основное шифрование информации, передаваемой со всей территории монастырского комплекса по кабелям и диапазонам внутренней радиотелефонной связи. Для взлома мудреных паролей потребовалось бы не одно столетие работы опытных специалистов и мощных компьютерных систем. Полторы сотни технических колодцев были надежно запечатаны и защищены хитроумной сигнализацией. Дважды в день сохранность пломб и замков проверяли патрули, раз в неделю проводилась комплексная проверка — по каждому факту срабатывания защиты проводилось расследование. Монастырь надежно хранил свои секреты.
Но идеальной защиты не существует. Маленький механический зверек протащил свое веретенообразное тельце через двести шестьдесят семь метров песка и глины, отделявших подвал невзрачного дачного домика от линии связи. Химическая дрель пробуравила кирпичную кладку за какойто час. Далее оператор хитроумного бура, действуя буквально по миллиметру, снял с кабеля верхнюю оплетку, являвшуюся последним рубежом защиты. Правильные меры предосторожности позволили избежать срабатывания сигнализации. Далее с той же осмотрительностью удалили слои свинца и стальной ленты. Подсоединяться к проводам физически не пришлось — достаточно было того, что сняты экранирующие оболочки. Считывание сигналов происходило бесконтактно, и следящие системы Монастыря не зафиксировали подозрительного падения напряжения.
В подвал дачного домика по тонкому кабелю пошла информация.

— Алинка, ты самато понимаешь, что говоришь? Радуйся! Ты ведь даже море никогда не видела! Нет, я тебя иногда просто не понимаю!
В знак своего гигантского возмущения Ленка подпрыгнула на больничной койке и, насупившись, скрестила руки на груди, скребя пальцами по гипсу. Алина усмехнулась:
— Почему бы тебе тогда не съездить в отпуск со мной? Ты ведь тоже раненая.
— Мне это пока не светит, — вздохнула подружка, — Разве что после снятия гипса. Какой отпуск с подобным украшением?
Девушка постучала по повязке, закрывающей правую руку от запястья до локтя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10