Сипсы тоже не приближались, стояли молча и неподвижно, чего-то ожидая. Спустя некоторое время из-за большого останца показался человек. Он беспрепятственно прошёл сквозь цепь животных и, сильно припадая на левую ногу, направился в нашу сторону. Два пса отделились от основной группы и двинулись за ним, в паре шагов позади: стало очевидно, что они присутствуют здесь в качестве телохранителей. Настороженные взгляды животных внимательно следили за нами.
Передвигался человек с трудом, тяжело опираясь на деревянный посох. Несмотряя на неизбежный на заснеженной вершине холод, всё его одеяние составляла лишь набедренная повязка из потёртой шкуры какого-то животного. Кожа незнакомца загорела почти до черноты, а густая шапка волос и борода, наоборот, выцвели на солнце и приобрели неопределённый сероватый цвет. Никакого оружия, даже ножа, он не имел. В нескольких шагах от нас он остановился и пристально оглядел всех. Оба Синих Пса неподвижными стражами застыли рядом.
— Здесь упал дракон, — очень медленно, словно подбирать нужные слова ему неимоверно трудно, сказал человек. — Где он?
— Вон там, между теми двумя камнями, — указал рукой Рани, — лежит всё, что от него осталось...
Незнакомец ничего не сделал, но около двадцати сипсов тотчас же, глухо рыча и по грудь увязая в рыхлом снегу, рванулись к остаткам «ледра». Два десятка больших, тяжёлых псов. И под их суммарным весом лавина, притормозившая на горном карнизе, вновь двинулась и стала стекать в пропасть. Собаки тотчас повернули обратно, но было уже поздно: рыхлый снег неимоверно мешал бегу. Несмотря на все их усилия, псы неотвратимо приближались к обрыву. Ещё не отдавая себе отчета в своих действиях, я вытянул вперёд руки в попытке остановить этот громадный снежный массив. Это оказалось безумно тяжело. Одно дело — чуть подтолкнуть готовый упасть завал, и совсем другое — остановить двигающееся многотонние. Тело словно налилось свинцом, а по сосудам, казалось, бежит раскалённая ртуть, с каждым ударом сердца выплёскивая на мой мозг новую всёсжигающую порцию. Я уже не видел, что происходило вокруг, на сознание стала опускаться чёрная пелена, когда вдруг услышал: «Довольно!» Кто это сказал, я не понял. Впрочем, и без того моих сил уже недоставало. Я расслабился и в изнеможении опустился на снег. Лавина вновь двинулась и с глухим рокотом стала рушиться в пропасть. Все Синие Псы уже стояли на безопасном расстоянии, но по-прежнему не сводили взгляда с останков «ледра», злобно подёргивая брылями.
— Какой ты бледный! — Ил опустилась рядом и принялась растирать мне виски снегом. Повернув голову, я встретился с изучающим взглядом нашего нового знакомца.
— Зачем? — спросил я его.
— Дракон должен быть убит, пока не взлетел. В воздухе мне его не достать.
— Он не живой. Это просто куски металла.
— Я буду говорить с тобой, — сказал он мне, а затем, оглядев столпившихся вокруг моих встревоженных товарищей, добавил. — С одним.
Он повернулся и пошёл прочь. Я поднялся и, пошатываясь, двинулся за ним. Отойдя на несколько шагов, он обернулся и, пристально глядя мне в глаза, спросил:
— Как твоя стая попала сюда? Я не видел, чтобы кто-нибудь поднимался на Долгую Гриву.
— Мы прилетели вот на этом, — я показал на обломки «ледра», которые из-за последнего схода снега выступили из него более чем наполовину.
— Вы прилетели на драконе? Вас послал Громорог?
— Кто?! — я почувствовал, как бешено ускорился мой пульс: наконец-то я что-то узнаю о Предназначении!
— Громорог часто посылает драконов. Он хочет убить Камнерога.
Так-так-так! Кое-что проясняется. «Ледры» посылает император. Стало быть, он и есть Громорог. Поэтому-то он и знает о Предназначенных. Каким-то образом захватив власть, он боится конкуренции со стороны других Предназначенных. Увидев мои ночные развлечения с облаками, он предполагает, что кто-то из «тушканчиков» — Водорог (а позже я ему это невзначай подтвердил!) и отменяет все правила охоты, поставив перед атак-редерами одну-единственную задачу — убить всех любой ценой. Так, с этим более-менее ясно. Вопрос второй: Камнерог. Враг моего врага — мой друг. Его надо найти. Но где? Может быть, этот человек знает, где его искать?
— Кому лучше меня известно, где находится Камнерог? — произнёс тот. Я слегка оторопел: мой собеседник ответил на вопрос, который вслух я не задавал. Неужели он читает мысли?
— Да, — вновь ответил тот. — Кроме власти над своей стихией, я имею Дар. Я читаю мысли.
— Ты имеешь власть над стихией? Ты Предназначенный? Камнерог?
— Да.
— Что ты знаешь о Предназначении?
— Столько же, сколько и ты — ничего.
— А ты пытался что-нибудь узнать?
— Зачем? Предназначение само найдёт тебя, когда придёт его время.
— Может быть... Однако я не намерен сидеть и ждать. Ты поможешь нам спуститься в долину?
— Я благодарен тебе за то, что ты спас восемнадцать меня.
— Не понял...
— Восемнадцать меня, — повторил он. — Я и эти псы — единое. Я чувствую и вижу всё, что чувствует каждый из них, где бы они ни находились. И каждый из них чувствует и видит то, что чувствую и вижу я. Мы — целое. Мы — Аррутар, Великий Синий Пёс. Сегодня ты спас меня от восемнадцати смертей. Синий Пёс поможет твоей стае. Прикажи ей идти за мной.
— Я не могу приказывать, не я старший.
Он очень пристально посмотрел на меня, а затем сказал:
— Я чувствую в тебе вожака. Почему не ты вожак в своей стае?
— Что значит, «почему»? — немного растерялся я. — Все решили, что главным будет Рани и выбрали его.
— Вожака не выбирают, — очень уверенно произнёс мой собеседник.

* * *
Мы в нерешительности стояли перед межпространственным порталом. В том, что это именно портал, я не сомневался ни на секунду, хотя до сего момента считал его только лишь плодом воображения фантастов. Да и странно бы было сомневаться в очевидном. На широком плоском диске стояла двухметровая арка. Из одной её колонны выступала плоская консоль, на поверхности которой имелось углубление в виде правильной восьмиконечной звезды. Рядом располагались несколько непонятных символов. В проёме портала как на экране телевизора виднелся пейзаж, разительно отличающийся от того, который простирался здесь на многие и многие километры вокруг: там в лучах яркого дневного солнца играл всеми оттенками зелёного густой субтропический лес, а хребет Долгая Грива и каменистое плато Синих Псов уже начинали окрашиваться в вечерние багровые тона.
Портал находился в просторном гроте большой пещеры, до которой от места катастрофы мы, сопровождаемые стаей сипсов, довольно долго добирались по горам чуть заметными звериными тропами. Пещера служила Синему Псу и жилищем, и убежищем в случае налёта «ледров».
— Заколдованные Врата открываются только на несколько часов после грозы, — сказал Аррутар, и я обратил внимание на толстую шину, начинающуюся на верхушке арки и теряющуюся в темноте под высоким сводом пещеры: очевидно, в отсутствие другого источника энергии портал подпитывался атмосферным электричеством. Сам того не ведая, император посредством своего «небесного гнева» помогал нам бежать от него.
Видимо, Аррутар почувствовал нашу нерешительность: один из сипсов, сидевших подле него, поднялся, повинуясь бессловесному приказу, подошёл к порталу, запрыгнул на диск и прошёл сквозь арку как сквозь обычную дверь: мол, смотрите, это совсем не опасно. Ил недоверчиво обошла вокруг портала, но Синего Пса там, естественно, не обнаружила: с той стороны даже арки не было — сплошная металлическая поверхность. А сипс, почесав задней лапой за ухом, улёгся на траве, греясь на солнце и всем своим видом показывая, что ничего страшного в этом переходе нет.
— Ну что ж, Аррутар, благодарю тебя за помощь. Надеюсь, ещё увидимся. Прощай!
— Синий Пёс не прощается. Аррутар идёт с тобой. Не весь. Один, — он кивнул головой на пса по ту сторону арки.
— Ну, тогда что... Тогда пошли, — с этими словами я, преодолев некоторую робость, поднялся на диск и шагнул в портал.
ГЛАВА 4
МЯТЕЖНЫЙ ЛАД-ЛЭД
Лес Вороний Шлях,
21 кумината 8855 года
Единственная неприятная вещь, которую я ощутил при переходе — заложило уши. Всё-таки разница атмосферного давления в горах и на равнине довольно значительна.
«Странно, что сквозняка нет, — подумалось мне. — По всем законам физики, воздух должен устремляться в портал, как в трубу. Впрочем, если быть точнее — по всем известным мне законам физики, а если исходить только из них, то и внепространственного перемещения как такового быть не должно».
Здешнее приёмное устройство портала, точная копия того, что находилось в пещере Синего Пса, стояло в глубокой каверне утёса, одиноко возвышающегося посреди густого леса, вглубь которого вела почти заросшая буйной травой дорога. Мы двинулись по ней и через несколько километров вышли на большую поляну, по краю которой под нависающими кустами струилась маленькая чистая речка.
— Чудесное, просто идеальное место для стоянки! — оценил я с точки зрения бывалого туриста.
Опасности не было никакой, о чём свидетельствовало и безмятежное настроение сипса. Посоветовавшись, мы решили здесь и остановиться, чтобы дать себе суточный отдых: уж очень много всего нам пришлось пережить за последние дни.
По совету Джоя я отсоединил клинок Меча от рукоятки: он, как я ещё раньше заметил, был не обоюдоострым, а обоюдотупым — чистая декорация. Настоящий Меч заключался в ручке: яркий луч включался и без клинка, в точности повторяя форму лезвия. Я срезал Мечом сухое дерево и нарубил... нет, не нарубил, НАРАЗДЕЛЯЛ дров. Места разрезов выглядели так, будто их кто-то долго и тщательно шлифовал. Мне это нравилось. Увлёкшись, я заготовил такую поленицу красивых «шлифованых» дров, которой могло бы хватить по меньшей мере на неделю непрерывного горения большого костра.
В это время остальные устанавливали палатку и занимались другими хозяйственными делами. Джой, взяв карабин, ушёл поохотиться. Не прошло и пяти минут, как неподалёку раздался выстрел, и вскоре наш охотник уже вернулся, неся на плече тушу небольшого оленя.
Все сидели вокруг костра, глядя, как Джой жарит на вертеле оленя, и блаженно вдыхали аромат жареного мяса.
— Скажи-ка нам, Рани-мореход, куда это нас занесло? — спросил я.
— Вот звёзды покажутся, тогда и скажу, где мы, — ответил тот. — А пока, судя по тому, где было солнце на Долгой Гриве, и где оно находится сейчас, одно могу сказать: весьма далеко мы от императора, чтоб его морские тарки драли! Теперь-то он нас не достанет!
— Не очень на это надейся, — сказал я. — Думаю, он никогда не прекратит разыскивать нас.
— Дел у него других нет, что ли? — раздражённо возразил Авер. — Поскрипит-поскрипит зубами, да и забудет.
— Нет уж. Кого-кого, а нас — не забудет...
— Из-за Меча?
— Из-за скорострелов?
— Из-за Камня Ол?
Эти три вопроса Авер, Джой и Рани задали мне одновременно.
— И из-за этого всего тоже, — вздохнул я.
— А самое главное? — Рани пытливо смотрел мне в глаза. — Ланс, ты что-то от нас скрываешь...
— Да что тут скрывать: император ищет меня. Точнее, он знает, что один из нас — тот, кого он ищет. Почему ищет — это уже другой вопрос, не столь существенный в данный момент.
— Как это «не существенный»? — взвился Авер. — Из-за тебя мы попали в бессрочный сыск и оказались невесть где...
— Если бы не Ланс, я могу довольно точно сказать, где бы ты сейчас был, — перебила его Ил. — А ещё точнее могу сказать, где бы сейчас была одна из твоих частей: твоя голова валялась бы сейчас у подножия императорского трона!
— Но я же должен знать... — несколько смутившись, пробормотал тот.
— Ничего ты не должен, — вновь оборвала его Ил. — Меньше будешь знать — крепче будешь спать. Наверное, у Ланса есть тайна, которая принадлежит не только ему одному. Я правильно понимаю, Ланс?
— Да. Есть кое-что, о чём я не должен рассказывать без необходимости, а сейчас её нет. Вам достаточно знать, что соседство со мною не сулит спокойной жизни. Поэтому, я думаю, нам следует расстаться. Как только мы выберемся из этого леса, мы с Аррутаром пойдём своей дорогой, а каждый из вас волен избрать собственную. Пойду-ка, искупаюсь, — сказал я, и, на ходу стягивая френч, направился к речке, чувствуя, что все молча смотрят мне вслед. Однако причиной всеобщего молчания оказались не мои слова, как это я подумал вначале. Её я узнал немного позже.
Прожарить на костре целую тушу оленя — дело весьма нескорое, поэтому я не торопился и долго плескался в прохладной речке. Увязавшийся со мной сипс, полакав воду, улёгся под прибрежным кустом и лениво наблюдал за мной. Со стороны бивака слышались возбуждённые голоса, но о чём говорили — не разобрать. Вдоволь накупавшись, я вышел из реки и присел на траву, чтобы немного обсохнуть. Синий пёс, лёжа в тенёчке, продолжал всё так же лениво наблюдать за мной.
— Ты меня понимаешь? — спросил я. Пёс чуть кивнул мордой: понимаю, мол.
«А так ты меня понимаешь?»— произнёс я мысленно. Сипс вновь кивнул и отвел взгляд, лениво осматриваясь вокруг, потом клацнул зубами на пролетавшую мимо муху, и принялся что-то разглядывать на земле между своими передними лапами. Он-то меня понимал. А как мне его понять, если возникнет необходимость? Что придумать? Систему условных движений? Конечно, можно. Однако у собаки и мимика не богатая, и лапы с руками не сравнить. Так что создание человечье-пёсьего сурдоязыка отменяется. А что если попробовать азбуку Морзе?
— Давай мы с тобой условимся, — предложил я псу, — обозначать звуки чередованием ударов лапой. Один удар будем называть точкой, два коротких удара — тире. Звук «а» обозначим как чередование «точка-тире». Попробуй его воспроизвести.
«Тук, тук-тук», — отбил лапой сипс.
— Правильно. А теперь звук «б»...
Великий Синий Пёс обладал завидной памятью и редкой сообразительностью. Уже через полчаса он заучил все сорок две буквы, которые я выделил в ланельском языке, и в довольно приличном темпе отстучал лапой по земле: «АРРУТАР», чем привёл меня в неописуемый восторг.
— Молодец!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45