Но ей достался лишь дух, или душа, называй как хочешь, и он, опять-таки по дурацкой случайности, вселился в тело Мики. Пока я прав?Ответ Джулии он еле-еле расслышал:– Это случилось два года назад на Турнире Святого Кита. Гарт еще был королем. Мика вызвал его, и Гарт использовал все нечистые трюки, какие знал, но Мика все равно побеждал. Тогда она и сделала это. Она отнюдь не дурачилась.Фаррелл потянулся назад, чтобы коснуться ее руки, но рука отпрянула и только крепче вцепилась в плечо Мики Виллоуза.– Ты видела, как это произошло, – сказал Фаррелл.Джулия издала звук, с каким разрывается плотная ткань.– Они бились за корону, так что как это произошло, видели все. Каждый в Лиге знает, что там случилось.– И никто не желает знать. Похоже, это моя специальность, – Джулия не ответила, и Фаррелл сказал: – А к настоящему времени ничего уже как бы и не было.– О да, к настоящему времени он сумасшедший и был им всегда. Любого спроси, – голос ее наполняла такая горечь, что у Фаррелла пересохло горло и ему трудно стало дышать. Джулия продолжала: – Он не был сумасшедшим, никогда не был, он и сейчас не сумасшедший. Он любил рисковать, его пожирало – пожирает – любопытство, и иногда он начинал выкаблучиваться на самом краю чего-нибудь по-дурацки опасного, тогда я пугалась и орала на него, и мы с ним дрались, по-настоящему, как никогда не дрались с тобой.Фаррелл хотел прервать ее, но передумал. Джулия плакала.– Но он не безумен. В этом городе, полном безумцев, он, может быть, единственный, кто не безумен.Когда они подкатили к обветшалому дому на Шотландской улице, Мика Виллоуз без посторонней помощи сошел на панель, осторожно втягивая носом полуночный воздух и улыбаясь удивительно мирной, дремотной улыбкой.– Ну что ж, – негромко сказал он и тронулся к дому, плывя над травой, будто жираф, каковой являет собой существо сотканное из одних лишь теней. Фарреллу, шедшему следом за Джулией, показалось, что дверь начала открываться прежде, чем Мика постучал.Она была в коричневом платье, таком же бесформенном как комбинезон, который Фаррелл носил в зоопарке, и еще менее идущее ей: Зия выглядела в нем более толстой и коротконогой, чем была на деле, платье стягивало ее грудь и живот в какой-то валик, похожий на ком картофельного пюре. Но она стояла посреди дверного проема в том спокойном согласии с собственным телом, какое Фаррелл встречал лишь у очень немногих женщин, – тех, кому за всю их жизнь ни на единый тяжелый миг, ни даже в минуты отчаяния и боли не пришло в голову, что они некрасивы. Мика Виллоуз опустился перед ней на колени и заговорил с ней на средневековом арабском, и она ответила Мике на том же языке голосом, вселяющим в душу покой и уверенность. Но что-то поразительно похожее на страх прозвучало в том же голосе, когда она спросила:– Зачем вы привели его ко мне?Она обращалась к Фарреллу, но ответила ей Джулия:– Вы же считаетесь целительницей. А он нуждается в исцелении.– Он может оказаться мне не по силам, – откликнулась Зия. – Как и многое другое.Она склонилась над Микой и что-то в изгибе ее морщинистой шеи пронзило сердце Фаррелла болью. Боль прошла, когда Зия без всяких усилий подняла чернокожего мужчину на руки и сквозь дверной проем внесла его в дом. Не оборачиваясь, она сказала Фарреллу:– Джо, позови Брисеиду. А ты, если он дорог тебе, войди.Джулия взглянула на Фаррелла и последовала за ней, а Фаррелл пошел, огибая скворешники, чтобы вытащить собаку из ее любимого логова вблизи компостной кучи Бена.Когда он вернулся в дом (Брисеида с большей, чем обычно, опаской кралась следом за ним), Зия с Джулией уже устроили Мику Виллоуза на протертом коврике у камина. Джулия обходила гостиную, зажигая, согласно указаниям Зии, благовония в одних курильницах и не зажигая в других. Зия, присев рядом с Микой на корточки, трогала его лицо, грудь и мокрые от пота волосы, а он держался за ее левую руку и улыбался, широко распахнув глаза.– Разожги огонь, Джо, – сказала она.В гостиной и без того было душно и жарко, но Фаррелл, не задавая вопросов, уложил в камин поленья, сунул под них щепу и газету и столь же безропотно принялся швырять в огонь странные, с торчащими наружу шипами кульки, которые вручила ему Зия. По большей части кульки дурно пахли, пока он держал их в руках, и еще дурнее, когда попадали в огонь – и по крайности один попытался вывернуться из ладони Фаррелла – но каждый менял цвет пламени, обращая его из желтого в синее, из синего в кроваво-красное, из красного в закатно-зеленое и из зеленого в различные оттенки лилового, серого и по-личиночьи белого, какого никогда ни в одном очаге еще видано не было. Последний пакетик и слово, произнесенное Зией, заставили пламя почернеть и ответить ей, и она, не поднимаясь с корточек, грузно поворотилась к Фарреллу с Джулией.– Это цирковое представление ему не поможет, – сказала она. – Ничто из этого не в состоянии указать, способна ли я освободить друг от друга его и того, кто сидит в нем, словно в плену. Все это вздор, колдовские забавы, которые к лицу разве что той глупой девчонке. Я не колдунья, мне они ни к чему.Она выглядела очень усталой, влажно поблескивали щеки, на верхней губе проступили тончайшие белые складочки, и все же она вдруг хмыкнула – послышался как бы горячий шепот, словно щеткой провели по густым волосам.– Я попросту валяла дурака себе в утешение, – сказала она, – ну и еще чтобы потянуть время, потому что мне страшно. Некогда я могла бы исцелить его, лишь представив себе как я это делаю – собственно, в то время случившегося и не могло бы случиться, как не может опавший лист запрыгнуть обратно на дерево. Ныне же я боюсь и оттягиваю минуту, в которую мне придется узнать, чего я боюсь. Так что, если у кого-то из вас имеется собственное простенькое заклинание, мы можем испытать и его. Я нуждаюсь в друзьях и не страдаю гордыней.Произнося это, она смотрела Джулии в лицо.Фаррелл спросил:– А где Бен? Почему ты до сих пор не в постели? Выходит, ты знала, что мы придем?Зия его словно и не услышала.Возмущенная Джулия странно дрожала и почему-то с трудом подбирала слова:– Если бы я владела хоть какой-то дурацкой магией, способной ему помочь, он бы и пяти минут не остался таким.Она глядела мимо Зии и потирала опухшие веки.Старая женщина нетерпеливо заговорила:– О, людей, не владеющих хотя бы какой-то магией, гораздо меньше, чем тех, кто успел о ней позабыть. Дети то и дело к ней прибегают – к чему, как ты думаешь, сводятся все их прыжки через скакалку, игры с веревочками на пальцах и с мячом, который они бьют ладонью о землю? И откуда, по-твоему, эта девочка, Эйффи, черпает силу? Она не пожелала забыть о ней, вот и все, – Зия резко вздохнула и, хлопнув себя по бедрам, встала. – Но речь уже не о магии. Тщеславная, глупенькая девчонка обошлась с твоим другом, как со скакалкой, и теперь его может спасти только чудо. Вот что самое противное, когда имеешь дело с любителями.Она поманила Брисеиду, собака, неохотно подчинясь повторенной несколько раз команде, шаг за шагом приблизилась к Зие, и обе замерли по сторонам от безмолвного, улыбающегося Мики Виллоуза.– Ну хорошо, – сказала Эия. – Может быть, Брисеиде удастся сотворить чудо. Может быть, это удастся всем нам. Пора браться за дело.И она начала распускать волосы.Казалось, что эта работа никогда не придет к концу, как будто она не волосы разглаживает, а разравнивает горы и башни, но с каждой прядью, которую она высвобождала и выравнивала, гостиная словно разрасталась в объеме, бледнели и таяли стены, и потолок растворялся в испускаемом звездами свете. Черное пламя съежилось, почти умерло, но Зия все распускала и распускала волосы, и странный звездный свет заливал комнату, серебря лица, отливая синими искрами в меху Брисеиды, и все вокруг становилось нестерпимо ярким, одновременно утрачивая чистоту очертаний. Свет все плотнее сгущался вкруг Зии, пока она не замерцала, как снежная баба, и этот же свет наполнил отверстые очи Мики Виллоуза красками утреннего неба.Фаррелл вырос, исполняя обряды церкви, но не испытывая потребности в вере – компромисс, достаточно удобный для всех, кого это касалось. Он никогда не испытывал потребности в Боге или в уповании на небеса, но всегда томился желанием исповеди, способной дать мир его душе, Причащения, которое позволит ему прикоснуться к чему-то, лежащему по ту сторону сухих, трясущихся дланей патера Кроуни, и святой воды, отдающей на вкус звездным светом. И теперь, в гостиной, озаряемой ярким предвестием какого-то неподдельного, непереносимо упоительного чуда, он ухитрялся думать или произносить, или выражать как-то совсем иначе: о, сколько доброты, сколько все-таки доброты . Затем волосы Зии свободно упали ей на плечи, и Мика Виллоуз закричал.С первого же мгновения Фаррелл сознавал, что это крик страха, не боли, и что кричит не он, а Мика. И все же крик скребком продрал его кости, и он вместе с Джулией невольно рванулся вперед. Но им пришлось бы миновать Зию, а сделать этого они не могли. Зия стояла между ними и Микой Виллоузом, обратясь к ним спиной – гигантское, сияющее безмолвие, скрученное силой, неведомой ни им, ни кому-либо из их друзей. Огромная, точно тигр, Брисеида, поднявшись на задние лапы, обнялась с ней над телом Мики Виллоуза, они слились настолько, что казалось, будто у Зии вместо головы острая, белозубо ощерившаяся морда собаки. Теперь Фаррелл вспомнил отражение в стекле, привидевшееся ему в первый час его первой встречи с Зией, и крепко прижал к себе Джулию, ожидая чуда, которое, как он всегда сознавал, неминуемо должно совершиться.И ничего не случилось. Зия не сделала ни одного колдовского жеста, не произнесла заклинаний, не свела с небес молнию, она лишь неподвижно стояла, и лапы собаки упирались ей в плечи, и черный человек бился на коврике у ее очага, и спина его с каждым вскриком изгибалась все более страшно. Звездный свет, наполнивший комнату, стал меркнуть, и то, что возвращалось в нее, было не доброкачественной темнотой, но суетливой мешаниной теней, попискивающих, как хомяки. Маска, висящая над камином, выбивала дробь бронзовыми зубами.– Ну вот, видели? – Зия столкнула Брисеиду на пол и повернулась к Фарреллу с Джулией. – Для каждого действия существует равное противодействие – это так же верно для демонов и богов, как для ракетных кораблей. Если ты хоть на кратчайший миг неправильно изгибаешь вселенную – а это вы и называете чудом – и не можешь ее удержать, вселенная ударяет в ответ, и ты получаешь нечто, о чем совсем не просил. Когда-то меня уже наказали подобным образом.Тон ее оставался таким же спокойно усмешливым, как и всегда.Фарреллу никак не удавалось вспомнить, что нужно сделать, чтобы начать говорить. Вопли Мики Виллоуза, рвали изнутри его голову словно когтями, оставляя кровавые следы, а Зия, на глазах съеживалась не просто к своим натуральным размерам и привычной природе, но похоже, утрачивала и материальность, так что Фарреллу почудилось, будто он видит сквозь нее язычки черного пламени и подвывающую бронзовую маску. Зия коснулась скулившей Брисеиды, заставив ее умолкнуть, и вновь опустилась на колени рядом с Микой Виллоузом, бормоча слова не принадлежавшие ни к английскому, ни к старо-арабскому. Мика вдруг пугающим образом затих, лишь дыхание скреблось и оскальзывалось у него в груди. Зия шепнула ему:– Прости меня.– Мак-Манус, – выдавил Фаррелл. Тень величиной со свинью, проскользнула у него между ног, сделав круг, развернулась и принялась поддевать его носом. Он продолжал: – Мак-Манус, когда он пришел сюда с пистолетом. Я помню, что ты сделала. Я видел.Удивленный смешок Зии прозвучал, как дыхание Мики Виллоуза:– Там не было чуда, только страх. Ничего нет легче на свете, чем напугать человека – и никому из нас еще не удалось воздержаться от этого. А испуганный, он сделает за тебя все остальное, да еще наречет тебя богом. Вот напугать вселенную – в этом пока никто не преуспел.Вторая маска, ее любимая, из Новой Гвинеи, залязгала острыми по-акульи клыками, Зия махнула ей рукой, чтобы она утихла, и маска презрительно плюнула в ее сторону.– Простите меня, – повторила Зия, обращаясь к Фарреллу с Джулией. – Мне не стоило впускать вас в дом, не стоило притворяться, будто я способна чем-то помочь вашему другу. Мной руководило тщеславие, жалость, и я очень сожалею об этом. А теперь уходите. Думаю, вам еще удастся уйти.К свинообразной тени присоединились другие, покрупнее и явно страдающие чрезмерным обилием ног. Они окружали Фаррелла, попихивая его, совсем как Брисеида, носами, плотные, словно подстилки, и пахнущие собачьей едой. Фаррелл слышал, как далеко от него, по другую сторону теней, Джулия произносит:– Джо, помоги мне поднять Мику на ноги и пойдем отсюда.– Нет, – сказал он громко, как смог. – Он звал ее, он знал, что только она способна ему помочь. Ты же любишь его… – что-то прогорклое мрело во рту, похожее на запашок теней. – Не хочешь же ты, чтобы он остался таким навсегда. Даже здесь, в Авиценне, его в конце концов заберут, накачают чем-нибудь, чтобы утихомирить, и он умрет. Она должна попытаться еще раз, вот и все.– Ты не понял, – Зия с силой покачала головой, стряхивая с волос последние приставшие к ним остатки звездного света. – Не понял. Я обманывала вас, потому что боялась, потому что знала, что не справлюсь, и знала, что это значит – не справиться с чудом. Сила моя теперь – это всего лишь жажда того, чем она когда-то была, не более, но даже половину ее я не смею использовать ныне, просто не смею. Забирайте его и уходите, и побыстрее.Джулия, уже склонившаяся над Микой Виллоузом, просовывая ладони ему под плечи, медленно выпрямилась, глядя на Зию с презрительным уважением, и низким голосом произнесла:– Потому что вселенная ударит в ответ.– Ровно с той силой, какую ты приложила, чтобы ее согнуть, – она обвела рукой роящиеся тени и висящие по стенам маски, из коих все, кроме одной, клацали зубами и оголодало повизгивали, пытаясь сорваться с крюков и броситься к Зие. – Это пустяки, потому что и усилия мои были пустячны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49