так как среди экипажа было много больных, не следовало допускать на корабль такое множество туземцев.
Несмотря на дружелюбный прием, они, по-видимому, не успокоились, и их поведение говорило о чрезмерной подозрительности. При малейшем движении на судне островитяне прыгали в свои пироги или бросались в море. Один из них все же казался более доверчивым. Сюрвиль подарил ему несколько мелочей.
В ответ на эту любезность туземец сообщил, что в глубине бухты имеется место, где можно запастись водой.
Капитан распорядился спустить шлюпки и поручил командование ими своему помощнику Лаббе.
«Туземцы как будто с нетерпением ждали, чтобы шлюпки отвалили от судна, — рассказывает Флерье в своей книге „Открытия французов“, — и как только те отошли, так все пироги последовали за ними».
Однако вскоре французам показалось, что туземцы заманивают их в засаду, и они решили повернуть обратно.
«Больше двухсот пятидесяти островитян, — говорится в отчете, — вооруженных копьями длиной в семь-восемь футов, мечами или деревянными палицами, стрелами и камнями, собрались на пляже и наблюдали за всеми движениями французов».
Когда пять солдат, находившиеся на берегу, собирались занять свои места в шлюпке, дикари напали на них, ранили одного солдата ударом палицы, капрала — копьем, а затем набросились на остальных. Пострадал и сам Лаббе, получивший две стрелы в бедро и удар камнем в икру. По предателям открыли огонь. Первый залп ошеломил их до такой степени, что они как бы окаменели; жертв оказалось очень много, ибо туземцы сгрудились толпой на расстоянии всего двух-трех саженей от шлюпок, и ни одна пуля не пропала даром. Оцепенение островитян позволило французам дать второй залп, обративший врагов в бегство.
После этого побоища Сюрвиль решил захватить и использовать в качестве проводника какого-нибудь туземца, который, поняв превосходство европейского оружия, убедил бы соплеменников ничего не предпринимать против французов. Так был захвачен мальчик лет четырнадцати — пятнадцати, который подплыл к кораблю на своем каноэ.
В конце концов, матросы нашли достаточно полноводный источник; они смогли заняться и заготовкой дров. Большой остров, на котором находилась бухта Прален, назвали из-за вероломства жителей землей Арша-кидов (ныне архипелаг Нью-Джорджия, часть Соломоновых островов).
Дикий нрав жителей, населявших берега бухты Прален, не дал возможности французам проникнуть внутрь страны, и они смогли ознакомиться лишь с побережьем. Ни в глубине бухты, куда заходили шлюпки, ни на острове Эгад, исследованном на всем протяжении, не удалось обнаружить ни клочка возделанной земли.
Таковы те довольно поверхностные сведения, какие Сюрвиль смог собрать сам или с помощью своих людей К счастью, много дополнительных данных было получено от пленного туземца, по имени Лова-Салега, обнаружившего изумительные способности к усвоению языков.
Наиболее распространенным украшением у жителей района бухты Прален являлись четки из человеческих зубов. Из этого сразу же заключили, что здешние туземцы были людоедами, хотя такая же «мода» была и у племен, которых ни в коем случае нельзя заподозрить в каннибализме. Однако сбивчивые ответы Лова-Салеги и полуобжаренная голова мужчины, обнаруженная Бугенвилем на пироге с близлежащего острова Шуазель, не оставляли никакого сомнения в существовании этого варварского обычая.
21 октября после девятидневной стоянки «Сен-Жан-Батист» покинул бухту Прален. В последующие дни судно все время шло в виду высоких и гористых островов. 2 ноября Сюрвиль заметил землю, получившую название острова Контрарьете (Препятствие) из-за встречных ветров, в течение трех дней препятствовавших движению судна.
Открывшийся ландшафт радовал взор. Остров был хорошо возделан и, по всей вероятности, если судить по количеству пирог, постоянно окружавших «Сен-Жан-Батист», густо населен.
Убедить туземцев подняться на судно долго не удавалось. Вид острова был до того привлекателен, а цинготные больные так нуждались в свежей провизии, что Сюрвиль решил направить к берегу шлюпку, чтобы выведать настроение жителей.
Едва шлюпка отвалила от судна, как ее окружили пироги с многочисленными воинами. Для предупреждения неминуемой стычки капитан приказал дать несколько ружейных залпов. Нападающие обратились в бегство. Ночью целая флотилия пирог направилась к «Сен-Жан-Батист»; из соображений гуманности Сюрвиль не стал ждать, пока островитяне приблизятся, и велел выстрелить в воздух из пушек, заряженных картечью; туземцы немедленно обратились в бегство. От высадки на берег пришлось отказаться, и Сюрвиль снова вышел в море. Один за другим он открыл острова Олу-Маган, Гольф и острова Деливранс, которыми заканчивался этот архипелаг.
Обнаруженный Сюрвилем архипелаг был не чем иным, как Соломоновыми островами. Французский мореплаватель прошел сто сорок лье вдоль берегов, составил их карту и зарисовал четырнадцать очень интересных прибрежных ландшафтов.
Чтобы предотвратить гибель значительной части экипажа, Сюрвилю необходимо было во что бы то ни стало достигнуть земли, где он смог бы высадить на берег больных и раздобыть для них свежую провизию. Он решил направиться в Новую Зеландию, никем не посещавшуюся после Тасмана.
12 декабря 1769 года Сюрвиль увидел ее берега на 35°37 южной широты и спустя пять дней бросил якорь в заливе, названном им Лористон. В глубине залива оказалась бухта, получившая название Шевалье — в честь одного из организаторов экспедиции. Напомним, что капитан Кук с начала октября того же года занимался исследованием Южного острова и через несколько дней после прибытия французских моряков миновал залив Лористон, не заметив их судна.
Во время стоянки в бухте Шевалье разыгрался ужасный шторм, чуть не погубивший «Сен-Жан-Батист»; однако матросы были так уверены в мореходных талантах своего командира, что ни на минуту не поддались унынию и выполняли все приказания Сюрвиля с хладнокровием.
Баркас, на котором везли больных, не успел добраться до земли, как разразилась буря и его отнесло в бухту, получившую название Рефюж (Убежище). Команду и больных очень тепло принял местный вождь, по имени Нажинуи. Он поместил чужеземцев у себя в хижине и снабжал все время свежими продуктами, какие только мог раздобыть.
Катер, шедший на буксире за «Сен-Жан-Батист», был унесен волнами. Сюрвиль увидал, как его выбросило на берег в бухте Рефюж. Он послал за ним шлюпку, но от него остался лишь швартов, все остальное успели утащить туземцы. Шлюпка поднялась вверх по течению реки, но никаких следов катера не обнаружила. Сюрвиль не захотел оставить кражу безнаказанной, он знаками подозвал туземцев, стоявших около своих пирог. Когда один из них приблизился, его немедленно схватили и увезли на судно. Остальные убежали.
«Французы завладели одной пирогой, — рассказывает Крозе, — сожгли несколько других, подожгли хижины и вернулись на „Сен-Жан-Батист“. Задержанный туземец, как выяснил судовой врач, оказался тем самым гостеприимным вождем, который так великодушно помог морякам во время бури. То был бедный Нажинуи. Прибежав по первому знаку Сюрвиля, он никак не ожидал подобного вероломства после всех услуг, оказанных чужеземцам».
Нажинуи умер 24 марта 1770 года вблизи островов Хуан-Фернандес.
Через несколько дней, убедившись в невозможности раздобыть необходимую для команды свежую провизию, Сюрвиль пустился в дальнейший путь, держась между 27° и 28° южной широты; однако цинга заставила его кратчайшим путем направиться к берегам Перу.
Он увидел их 5 апреля 1770 года и спустя три дня бросил якорь у отмели Чилка перед входом в гавань Кальяо.
Спеша доставить помощь больным и никому не желая доверить переговоры с губернатором, Сюрвиль сам отправился на берег. К несчастью, валы, разбивавшиеся об отмель, опрокинули шлюпку, и из ее экипажа спасся лишь один матрос, Сюрвиль и все остальные утонули.
Так трагически погиб этот искусный мореплаватель, который мог бы еще сделать много полезного на избранном им поприще. Что касается корабля «Сен-Жан-Батист», то его в течение трех лет продержали в Кальяо из-за бесконечных проволочек испанских таможенных властей. Командование над судном принял Лаббе, доставивший его 23 августа 1773 года во Францию в порт Лориан.
Василий Чичагов
В 1763 году великий русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов разработал план освоения кратчайшего морского пути от Северной Европы в Тихий океан. Он предполагал, что летом вдали от берегов (500–700 верст) Ледовитый океан свободен от тяжелых льдов и суда могут перейти от Шпицбергена к Камчатке через Полярный бассейн и Берингов пролив. По инициативе Ломоносова в 1764 году была организована секретная правительственная «Экспедиция о возобновлении китовых и других звериных и рыбных промыслов», начальником которой был назначен военный моряк Василий Яковлевич Чичагов.
В. Я. Чичагов (1726–1801) морскому делу обучался в Англии. Он поступил на морскую службу в 1742 году. Назначенный в 1764 году помощником главного командира Архангельского порта, он дважды (в 1765 и 1766 годы) направлялся с тремя кораблями из Колы в «секретную экспедицию» для отыскания «морского прохода Северным океаном в Камчатку», но из-за льдов мог достичь только 80°2 северной широты.
Задание было: «учинить поиск морского проходу Северным океаном в Камчатку». Предполагалось, что он встретится в Тихом океане с другой секретной экспедицией — П. К. Креницына. Летом 1764 года лейтенант Михаил Немтинов отправился с флотилией для оборудования базы на Западном Шпицбергене, у залива Бельсунн, на случай вынужденной зимовки экспедиции. При базе оставлен был Моисей Рындин с партией в 16 человек. Тогда же в Архангельске начали строить три судна для полярного плавания. Командирами их, кроме Чичагова, были назначены Василий Бабаев и Никифор Панов.
В мае 1765 года все три судна вышли из Колы на северо-запад. Пройдя западнее Шпицбергена, они достигли в начале августа 80°26 северной широты, не могли дальше пробиться через льды и повернули в Архангельск В 1766 году Чичагов повторил попытку пройти через Полярный бассейн в Тихий океан. Тем же путем он 18 (29) июля 1766 года достиг 80°30 северной широты, но опять вынужден был отступить перед непроходимыми льдами.
На обратном пути Бабаев зашел в Бельсунн, чтобы забрать оставленных на базе зимовщиков во главе с Рындиным. Немтинов должен был сменить их еще летом 1765 года, но из-за тяжелых льдов не мог войти в Бельсунн. Зимовщики, среди которых было много больных цингой, дали знать в Архангельск о своем бедственном положении через кормщика Василия Меньшикова, который осенью 1765 года на простом промысловом карбасе перешел от Шпицбергена в Архангельск, совершив настоящий подвиг. Но раньше лета 1766 года Чичагов не мог помочь людям Рындина. Когда же Бабаев вошел в Бельсунн, половина зимовщиков уже умерла Остальные вместе с Рындиным были доставлены в Архангельск.
«С морской точки зрения обе экспедиции Чичагова были проведены безукоризненно. Три парусных корабля среди льдов, в штормах и туманах все время держались вместе. Что же касается маршрута, предложенного Чичагову, то теперь мы знаем, что задача, поставленная ему Ломоносовым, невыполнима».
(Н. Зубов)
Впоследствии В. Я. Чичагов был главным командиром портов Архангельского, Ревельского и Кронштадтского. По смерти адмирала Грейга, Екатерина II поручила Чичагову командовать флотом в войне со шведами (1789–1790), и он одержал три блестящих победы над более сильным неприятельским флотом — близ острова Эланда, на Ревельском рейде и близ Выборга, — взял в плен множество кораблей, фрегатов и других судов, более 5000 солдат и до 200 офицеров с контр-адмиралом во главе. Это принудило Густава III к скорейшему заключению мира.
Луи де Бугенвиль
Луи Антуан граф де Бугенвиль родился в Париже в 1729 году. Сначала был юристом, потом поступил в армию и во время Семилетней войны сражался в Канаде и Германии. Затем он избрал карьеру моряка и совершил кругосветное путешествие в поисках новых колоний для своей родины. Бугенвиль обладал большими знаниями он был одновременно юристом, математиком и превосходным дипломатом.
Когда после неудачных войн с Англией Франция потеряла Канаду, Бугенвиль поставил своей задачей во что бы то ни стало вернуть Франции ее колониальное могущество.
Сначала он с помощью богатых родственников занялся колонизацией Фолклендских островов, лежащих в южной части Атлантического океана, к востоку от Магелланова пролива. Начиная с 1764 года он трижды посещал эти острова и основал там маленькое поселение Сен-Луи.
В то время эти острова были предметом раздоров между Францией и Испанией. Встретившись с сильным соперником, король Людовик XV принужден был уступить острова Испании.
После этого Бугенвиль стал обдумывать план кругосветного путешествия. Осенью 1766 года двадцатишестипушечный фрегат «Будэз» и вспомогательное грузовое судно покинули Францию и направились в Тихий океан. Бугенвиль посетил рослых патагонцев и низеньких, невзрачных жителей Огненной Земли.
После пятидесятидвухдневного пребывания в Магеллановом проливе французы вышли на блестящую гладь Тихого океана. Корабли шли отдельно, но все же на виду друг у друга. Они искали острова, но вначале без особого успеха. Наконец, в одно ясное солнечное утро, когда пурпурный океан сверкал в лучах зари миллионами огненных языков, взорам путешественников открылся цветущий остров Таити с «горами, одетыми, — по словам Бугенвиля, — до самых вершин пышным лесом, и с великолепным водопадом, срывавшимся с крутого склона…» Еще не развращенные европейцами туземцы отличались добротой детей природы. Они звали французов «тайо», что значит «друг».
Таитяне были прекрасными людьми во всех отношениях, но обладали одним пороком: они были вороваты. Даже торжественные визиты не считались у них неподобающим моментом для кражи. Однажды почтенный, старый таитянин привез на корабль трех своих дочерей, чтобы в знак дружбы и любви предложить их в жены капитану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76