Над морем вставала радуга, а Теппурт и его сорок телохранителей из лучших ветвей Дома Конгетларов на глазах у всей столицы рубились в жестоком абордажном бою с сотней Эльм-Оров. А когда к галере Теппурта приблизился с правого борта второй файелант, число противников удвоилось.
Они сражались, стоя на трупах своих врагов и своих друзей, утопая по щиколотку в крови, выкрикивая проклятия безучастным зрителям на десятках других кораблей, которыми полнилась гавань. Никто не пришел им на помощь, потому что смерти Конгетларов жаждали все. Но даже они – Хевры, Пелны, Гамелины – не могли сдержать рукоплескании, когда двадцать уцелевших Конгетларов загнали неприятелей обратно на их файеланты. Рукопашная не принесла Эльм-Орам славы, и тогда с высоких бортов на Конгетларов обрушились стрелы. Обычные, отравленные и зажигательные.
Теппурта достала отравленная стрела, выпущенная безродным наемником Эльм-Оров, когда Конгетлар пытался спастись вплавь с горящего корабля.
Герфегест часто видел сквозь завесу сонного марева лицо дяди Теппурта – бескровное, изборожденное морщинами. «Ты проживешь долго. Ты само воплощение Первопричинного Ветра», – успокаивал он Герфегеста, когда у того не выходило какое-нибудь обязательное упражнение – например, защита без оружия от удара «прямей-вправо» или уклонение вниз от удара алебарды.
Герфегесту очень хотелось верить ему. Много раз позже, сидя у огня, озаряющего стены святилища, Герфегест думал о том, что он в некотором смысле оправдал замечание Теппурта, пережив и его, и всех остальных.

6
Убийство Теппурта и его дружины послужило сигналом к поголовному истреблению Конгетларов.
Дальнейшие события не заставили себя долго ждать. Тем же вечером восемьдесят отборных бойцов, все как один из Дома Хевров, окружили Обитель Ветра. Так называлась башня из белого греоверда, где искони проходило посвящение юношей Дома в Искусство-Не-Оставляющего-Следов. В ту проклятую ночь в башне находился наставник Зикра – старейший из Конгетларов – и девять его учеников, самому старшему из которых было пятнадцать лет.
Маленькие долбленые лодки, которые использовали Хевры вместо шумных многовесельных посудин, числом шесть, подошли к бесплодному и лишенному растительности островку далеко за полночь. Хевры отказались от весел и гребли при помощи «собачьих плавников», сплетенных из молодой лозы. «Плавники» все время находились под водой и, разумеется, не создавали шума. Проигрывая в скорости, Хевры рассчитывали выиграть во внезапности. Но их уловка не обманула девяностошестилетнего Зикру Конгетлара.
Он был опытным воином. О его наблюдательности ходили легенды. Как ни старались Хевры подобраться незамеченными, им это не удалось. Черные чайки, ютившиеся в скалах острова, всегда оглашали своими сварливыми выкриками воздух над Обителью Ветра.
Но в ту ночь в их криках Зикра сразу же услышал нечто отличное от обычного спора за пищу. Чайки были встревожены предвосхищением близкой смерти больших двуногих птиц без перьев.
«К бойницам, мальчики. Сейчас посмотрим, кто чему выучился», – как ни в чем не бывало сказал Зикра, у которого не было даже тени надежды на то, что им удастся отстоять Обитель Ветра.
Юные Конгетлары – отпрыски самых знатных ветвей Дома – не растерялись. Лодки Хевров были встречены стрелами десяти луков. Нападающие поняли, что они лишились внезапности и их всех ждет смерть в тихоходных лодках. Хевры бросились вплавь. На берег выбралось лишь шестьдесят три человека. Но и этого было много. Враги быстро рассыпались среди скал. Теперь они могли короткими перебежками подбираться к Обители Ветра. Неспешно, но безнаказанно.
Впрочем, не вполне безнаказанно. Когда зоркие глаза Не-Оставляющих-Следов в неярком звездном свечении замечали серую фигуру, скользящую между камней, в нее сразу же устремлялись стрелы. И нередко стылый ночной воздух над Обителью Ветра оглашался чьим-то предсмертным криком.
Увы, это не могло продолжаться вечно. Башня была невелика, а ее защитниками были всего лишь не бреющие усов мальчишки. Неумолимо приближался рассвет. Стрелы, равно как и «крылатые ножи», подходили к концу. Хевры были уже совсем близко и готовились к решительному броску.
Подвалы Обители Ветра сообщались с морем посредством глубокого колодца. Нырнуть в этот колодец, предварительно набрав полные легкие воздуха, значило вынырнуть в одном из гротов на западной оконечности острова. Само по себе это не сулило спасения – лишь слабую надежду на него. Это прекрасно понимал Зикра Конгетлар, мысленно подсчитывая количество врагов, высадившихся на острове. Но это было лучше, чем ничего.
«В колодец! – скомандовал не по годам свирепым мальчикам Зикра. – Если повезет, вам удастся выгрести к соседнему острову. Там есть лодка, на которой можно будет бежать в Наг-Туоль». Перепуганные Конгетлары повиновались. Неповиновение учителю было равносильно отказу от Пути Ветра и предательству своего Дома. А это было хуже смерти.
Сам Зикра нырять не стал. Он знал, что из девяти нырнувших в колодец с соленой ледяной водой до грота доберется не больше троих – поставленная Зикрой задача была по силам лишь очень опытному ныряльщику. А из этих трех лишь одному, быть может, хватит сил доплыть до соседнего островка. Но даже ради спасения этого одного имело смысл сражаться.
Собрав в кулак всю свою волю, Зикра остался у входа на лестницу, которая вела вниз, к колодцу. Он встретил свою смерть от двуручного боевого топора, так и не узнав, что последний из его питомцев был зарублен старшиной отряда Хевров на каменистом берегу соседнего острова, носящего странное имя – Плачущие Скалы.

7
«Нож – император среди оружия, послушного Ветру. Стрела – императрица. Крылатые когти, стальные перья, семиколенчатые плети – их вассалы. Ты же, Герфегест, суть есть Намарн над ними, ибо только Намарну повинуются и императоры, и их вассалы». Так учил Герфегеста Зикра Конгетлар в те времена, когда Обитель Ветра еще не стала домом черных чаек и ползучих гадов, отдыхающих теперь там в большом зале для упражнений.
Сколько раз этот зал, в центре которого восседал на ясеневой лавке седобородый Зикра, являлся во снах Герфегесту? Тысячу? Две тысячи раз?
У Зикры было трое сыновей, и все они погибли. У Зикры было трое внуков, но лишь двое из них дожили до тридцати. Первый – Лака Конгетлар – был правой рукой главы Дома Конгетларов, Теппурта Конгетлара. Герфегест, а с ним и все остальные родичи, считали его самым искусным воином Дома. Лучшим стратегом Дома. Мозгом Конгетларов. Меч был послушен его руке, словно указательный палец. Дротик, брошенный его рукой, поражал в глаз саламандру, ползущую по стволу лиственницы, со ста шагов. Герб Конгетларов – серебряный горностай в белом поле – сиял на его щите безупречным символом всех доблестей. Доблестей, к которым стремился Герфегест – молодой и горячий, словно выпрыгнувший из костра уголь.
Лака Конгетлар был искуснейшим воином, но перед смертью ему не случилось встретиться с врагом один на один и обагрить свой клинок кровью неприятеля.
Его смерть Герфегест видел собственными глазами.
Небольшой отряд, который возглавлял Лака Конгетлар, состоял из десяти человек, в числе которых был и Герфегест. Двадцатилетний Герфегест. Это было не первое серьезное дело, в котором ему выпала честь участвовать. В этот раз они служили Дому Пелнов, не подозревая о том, что эти же Пелны состоят в тайном сговоре с остальными Домами и вместе с ними готовятся к расправе над Конгетларами.
Дело было сравнительно простым. Конгетларам предстояло уничтожить охрану правителя Суверенной Земли Сикк, взять живьем самого правителя и доставить его главе Дома Пелнов.
Суверенная Земля Сикк имела весьма громкое название, но на деле представляла собой сравнительно небольшой остров – один из многих островов Алустрала – где были расположены несколько зажиточных рыбачьих деревень. Пелны обвиняли правителя Земли Сикк, своего вассала, в том, что он потворствует пиратам и предоставляет им убежище в своих водах. Доказательств, впрочем, не было никаких, а дань Суверенная Земля платила исправно. Поэтому сами Пелны не решались расправиться со своим вассалом из опасений перед недовольством императора.
Конгетлары быстро перебили немногочисленную охрану, захватили дом правителя, но самого правителя не нашли. Под пыткой младшая из его жен призналась, что Нисоред отшельничает в Поясе Усопших. Вот уже больше года, как он, покинув семью, бесследно растворился в морских туманах на востоке. Теперь Нисоред якшается с морскими гадами, размышляет в одиночестве и укрощает духов, которые, как известно, кишмя кишат в Поясе Усопших.
Лака Конгетлар не боялся ничего. Не боялся он и духов, а потому принял решение следовать в Пояс Усопших, дабы во что бы то ни стало выполнить уговор, связавший его с Домом Пелнов. И хотя за доставку Нисореда Сиккского Дом Пелнов должен был отдать Дому Конгетларов два острова Туальското архипелага, вокруг которых уже долго клубились земельные тяжбы, это не было основной причиной решимости Лаки преследовать жертву. Это было делом чести – даже если бы за выполнение службы Конгетларам не причиталось ничего, они все равно пошли бы в Алчные Пески, как совершенно справедливо называли Пояс Усопших, чтобы в очередной раз оправдать славу самых искусных воинов Алустрала.
Они искали Нисореда и не сомневались в успехе своих поисков. Порукой их успеха было бесстрашие и невозмутимость всех воинов отряда. Волосы ходили ходуном на голове Герфегеста, когда он слышал, как по лагерю расхаживает некто, пожелавший остаться невидимым. Гость переворачивал бурдюки с протухшей пресной водой, осматривал оружие у изголовий спящих, смеялся и покашливал. Но ни Герфегест, ни остальные не настаивали на том, чтобы прекратить поиски Нисореда. Ибо это было равносильно бесчестию.
Наконец, Нисоред был найден в старом порту Калладир. Он сидел, подогнув колени, посреди рыночной площади, и его черная борода с редкой проседью была желта от глиняной пыли. Он не обращал внимания на внешний мир. Вокруг него были разложены фишки для игры в нарк, а прямо перед его глазами был выложен странный рисунок из счетных палочек. Он медленно поднял руку и взял одну из палочек, чтобы переложить ее на новое, истинно правильное место. Но сделать это ему было не суждено. Потому что тонкая игла, напоенная Соком Недвижимости, впилась ему в шею. Лака Конгетлар с легкой улыбкой поцеловал свою счастливую духовую трубку.
Нисоред был связан «паутиной Конгетларов». Лагерь свернут, а маленькое парусное судно приготовлено к отплытию. Когда Конгетлары, веселясь и балагуря, пили кислое вино из Чары Победы, они заметили парус у входа в гавань. Это было более чем странно – старый порт Калладир огибали десятой дорогой все благоразумные кормчие.
Когда Герфегест, Лака и прочие Конгетлары смогли различить герб, которым был украшен парус приближающегося судна, никто из них не проронил ни слова. Серебряный горностай в белом поле. Герб Конгетларов. Это означало, что произошло нечто непредвиденное.

8
– Они убили Теппурта и его людей три недели назад, – сказал Вада, чьи некогда правильные и красивые черты лица были изуродованы свежими шрамами до неузнаваемости. Лака Конгетлар бесстрастно кивнул. Идущий Путем Ветра принимает утраты с достоинством.
Вада был силен духом, но даже его лицо исказилось гримасой скорби, когда он вынул из кожаной мошны, висящей у его узорчатого пояса, перстень главы Дома Конгетларов. Алмаз, оправленный в серебро. Символ власти Дома. Вада ни словом не обмолвился о том, что за этот перстень заплачено жизнями шестерых Конгетларов, не говоря уже о несчетных жизнях Эльм-Оров. Вада не стал рассказывать сколь многое совершил он, чтобы вернуть перстень, снятый воинами Эльм-Оров с пронзенного стрелой Теппурта и передать его, как велела освященная веками традиция, новому главе Дома Конгетларов, которым теперь стал Лака.
Безмолвный, хотя и весьма удивленный. Лака принял перстень, и остальные склонили головы. Ритуал передачи был свершен, и отныне судьбы Конгетларов пребывали в руках Лаки.
– Продолжай, Вада.
– Две недели назад они сожгли Наг-Туоль. Мы не смогли выдержать осаду. Наш флот уничтожен, – голос Вады, столь любезный дамам всех Семи Домов, был тверд, словно лед, покрывающий Бездну Края Мира.
Молчание – лучше никчемных слов. Но даже сдержанность Лаки Конгетлара имела свои границы.
– Что случилось с женщинами? – спросил Лака, отец трех дочерей.
– Они дали им яд, – отвечал Вада. – Известно ведь, что из Конгетларов выходят справедливые господа и никудышные рабы. Они не взяли их.
Навряд ли Лака предпочитал, чтобы его дочери стали рабынями в императорских женских покоях. Но их смерть, пожалуй, была для него еще меньшим утешением. На какое-то время Герфегест перестал слушать Ваду. Непрошеные слезы застилали его глаза – известие о падении Наг-Туоля было известием о смерти его возлюбленной, тринадцатилетней лилии с медового цвета волосами. Не одну ночь провел Герфегест в замке Наг-Туоль, но каждую проведенную ночь в Наг-Туоле он вспоминал с замиранием сердца, мысленно трепеща в объятиях своей юной возлюбленной. Она отдавалась Герфегесту с искренностью и беззаветностью юности, оставив без внимания людскую молву. Герфегест платил ей любовью за любовь, но теперь, похоже…
– …Обитель Ветра пуста, и Зикра Конгетлар мертв. Они не сдались живыми.
Двоюродный дядя Герфегеста опустил голову на руки, но ни одним звуком не выдал своего отчаяния – среди питомцев мастера Зикры был его единственный сын.
– У нашего Дома нет будущего, – каждое слово Вады было тяжело словно молот. – У нашего Дома нет настоящего. Наши земли захвачены.
Вада умолчал о том, что его замок – второй по величине замок рода Конгетларов – утоплен в крови, а он предпочел спасение смерти лишь потому, что долг чести велел ему поставить в известность о происходящем последних Конгетларов.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8