Где кого враг прихапал – нам расхлебывай, вызволяй их, не жалея живота своего.
Ну и, конечно, если где-то ненароком упал звездолет-другой, без нас спасательная операция редко когда обходится.
Итак, мы, осназ – острая приправа к любому оперативному супу. Без нас невкусно, а подчас и вообще несъедобно.
Начальство это знает. И вроде бы даже ценит. Но далеко не всегда считает необходимым вводить нас в курс дела. Не по мелочи – по-крупному.
Что мы знали утром восемнадцатого августа?
Во-первых, мы снова с кем-то воюем. И этот кто-то – сюрприз! – вовсе не клоны. А раз не клоны, значит – ксенораса. Грёбаный «фактор К».
Во-вторых, в крупном космическом сражении над планетой Алборз мы потеряли тяжелый авианосец «Рюрик» и не солоно хлебавши были вынуждены откатиться на орбиту Тэрты. Какие при этом потери понесла загадочная ксенораса, мы понятия не имели. Кто мы такие, чтобы нам докладывали?
И в-третьих – а это нам уже сообщили на инструктаже – что-то стряслось с фрегатом «Гневный». Дескать, из-за навигационных ошибок (хороши ошибочки!) корабль вместо того, чтобы преспокойно совершить Х-переход в систему Зерван, чиркнул по верхним слоям атмосферы планеты Урмия и плюхнулся в тамошний метановый океан. К счастью, не утонул, потому что попал на отмель.
Какая многообещающая коллизия!
Из доведенных до нашего сведения докладов Михайлюка, командира фрегата «Гневный», и порции хреновеньких космических снимков (серая калоша в черной полынье, быстро зарастающей свежим ледком) вывод был прост: корабль уже никогда не взлетит, а его экипаж надо снимать как можно быстрее, поскольку она деморализована и испытывает тяжелые лишения.
Оно и понятно: пробоины, поломки, авария реактора, из-за всего этого на борту собачий холод, кислорода не хватает… И вдобавок ко всему донные пески неумолимо засасывают «Гневный» со скоростью полметра в час.
А затем мы услышали от свирепого эскадр-капитана Трифонова совсем уж странные вещи.
– Спасать команду «Гневного» надо немедленно. Ближайшая к нему наша база – космодром Урмия-Промышленный. Но, к сожалению, космодром сейчас не может выслать спасательные флуггеры. Поэтому полетит эскадрилья трофейных гидрофлуггеров типа «Сэнмурв». Полетит отсюда, с Синанджа. Вы, капитан Степашин, должны распределить своих бойцов из расчета три-пять человек на одну машину. Сколько именно человек, я сказать сейчас не могу – посоветуетесь с пилотами. Это будет зависеть от того, что вы с собой возьмете… Предложить вам детальный план спасения я тоже не могу – слишком быстро меняется погода в районе места падения фрегата… Сообразите по обстоятельствам. Так что берите всего по максимуму. Мало ли что может пригодиться…
– А можно вопрос? – не удержался я.
Трифонов наградил меня свинцовым взглядом и молча кивнул.
– Хотелось бы знать… ну просто для общего развития… А по какой причине космодром Урмия-Промышленный не может выслать спасательные флуггеры? Глупо как-то получается… Им же рукой подать до «Гневного»!
– Посвящать вас в подробности я не уполномочен… – неохотно произнес Трифонов.
Я уже думал, ничего он больше не скажет. Но ошибся. Трифонов поразмыслил и все-таки изрек:
– Над космодромом Урмия-Промышленный идут спорадические воздушные бои.
«Ни фига себе пельмени! Спорадические воздушные бои! Но с кем же, с кем?!» – внутри меня всё вскипело, но я благоразумно промолчал.
– Кстати! – встрепенулся Трифонов. – Сколько в вашей роте по штату зенитных средств?
За всю войну с Конкордией мы применяли переносные зенитные ракетные комплексы «Гарпун» ровно один раз – при штурме космодрома Хордад на Паркиде. Да и то, разумеется, ни в кого не попали, потому что «переносное» применительно к зенитным средствам всегда означает «слабенькое». А клонский истребитель «Джерид» не самая легкая цель и для более серьезных агрегатов…
– Прошу прощения, товарищ эскадр-капитан, хотелось бы уточнить: вас действительно интересует штатное расписание? Или все-таки текущее фактическое наличие?
Трифонов сделал лицо из серии «Прибил бы гада» и выдавил:
– Давайте штат. А затем – факт.
Я нахмурился и принялся считать вслух.
– По штату в каждом рейдовом взводе есть расчет ПЗРК «Гарпун»… Кроме этого взвод тяжелого оружия имеет два «Гарпуна» и лазерно-пушечную установку «Облепиха». Итого получаем… семь единиц… Но это по штату… А по факту у «Облепихи» намертво запесочились стрельбовые аккумуляторы… Один «Гарпун» точно небоеготов, вчера как раз докладывали. Остальные надо еще проверить, может тоже есть проблемные…
– Великолепно! – воскликнул Трифонов. – Как это вовремя!
Каждое его слово сочилось ядом.
– Не вовремя, конечно, Денис Поликарпович. Но капитан Плахов и и.о. зампотыла Буров подавали по вопросам матобеспечения роты все необходимые рапорты и запросы в срок. В частности…
– Довольно, – прервал меня Трифонов. – Я вас не виню. Но как же вас, черт возьми, прикрыть с воздуха?…
– Денис Поликарпович, вы извините мою настырность… А насколько вообще высока вероятность нападения воздушно-космического противника?
– Насколько высока?! – взорвался Трифонов. – Более чем высока!.. Ладно. Я вот что принял: дам вам истребительное прикрытие. «Дюрандали» пойдут. Иначе вас с вашими «Гарпунами» там в мелкий мякиш раскрошат!
На том и порешили.
Несмотря на то, что ситуация была гаже некуда, пожимая руку Трифонову, я улыбался. С «Дюрандалями»-то оно лучше, чем без них!
Однако стоило мне выйти из кабинета эскадр-капитана, как суровый настрой Трифонова передался и мне. Разговаривая с Арбузовым, я был мрачнее тучи.
– Значит вот что. Возьми людей и бегом на склад с трофейным клонским оружием… Найди там такую штуку… четыре ПУ на разборном лафете, стреляет ракетами от ПЗРК «Ярав». Возьми две таких. И ракеты тоже не забудь! Если не будет, бери просто ПЗРК «Ярав» в обычном исполнении.
– Так склад же опечатан! Там охрана! Нужно письменное распоряжение комендатуры! Будут спрашивать!
– Будут спрашивать – дашь в морду.

Погрузились на «Сэнмурвы».
Взлетели, вышли на орбиту Тэрты.
Состыковались с «Суворовым».
«Суворов» бодро сверкнул выхлопом орбитальных двигателей, разогнался, ушел в Х-матрицу.
Мы появились из Х-матрицы в виду Урмии.
Планета была похожа на Колобка, который благополучно ушел от дедушки и бабушки, волка и лисички, от семьи и детей и славно себе жил на закраинах космоса, пока не заразился трайтаонской ветряной оспой…
Основным фактором операции было время. Поэтому «Суворов» разогнался не на шутку, выходя на опаснейшую траекторию лобового сближения с Урмией.
Только за три минуты до выпуска наших «Сэнмурвов» линкор-авианосец развернулся кормой вперед по вектору движения и одарил нас незабываемыми тормозными перегрузками в девять «же». Даже Щедролосев, обычно кроткий, матерился так, что вяли уши.
Дальше было не легче. Сойдя со стыковочных узлов «Суворова», восьмерка наших гидрофлуггеров перескочила на опорную орбиту, затем довольно грубо мы провалились на низкую эллиптическую и безо всякой паузы сбросили скорость до… мой друг пилот Мамин сто раз говорил мне, как эта скорость называется – на которой флуггер сам сваливается с орбиты и входит в атмосферу, – но я так и не запомнил.
В общем мы оказались в атмосфере Урмии.
Два левых виража, три правых виража, и вот уже пилоты предупреждают, что до «Гневного» осталось четыре минуты лету.
Я закинул в рот горсть шоколадного драже. Шоколад – он согревает не хуже водки, даже лучше. А холодина там, на Урмии, такая, что наша земная Арктика-Антарктика покажется по сравнению с ней климатическим курортом.
Да, скафандры объективно помогают, греют хорошо. Но каким-то мистическим образом, то ли от жадного воя ледяного ветра, то ли от вида завоеванных морозом ледяных пустошей все время ощущаешь холод. Он идет изнутри.
В транспортном отсеке «Сэнмурва» иллюминатор ровно один – спереди по левому борту. Насколько я знаю, предназначен он вовсе не для пассажиров, а, как это ни смешно звучит, для бортмеханика. Глядя в него, можно визуально определить, штатно ли вышел крыльевой посадочный поплавок под левой плоскостью.
На правах командира я бесцеремонно узурпировал место возле этого иллюминатора, предоставив остальным циклопам возможность воссоздавать пейзажи за бортом в своем небогатом воображении (тем, у кого оно богатое, по моему глубокому убеждению, в осназе делать нечего).
Поначалу к стеклу липла сизая вата облаков. Но вот «Сэнмурв» снизился, облака остались над головой и я увидел землю, а точнее – замерзший океан и один из бесчисленных горных пиков-одиночек на горизонте.
Этими пиками, говорилось в путеводителе, славится планета Урмия. Если, конечно, допустить, что она вообще чем-либо славится за пределами своего кольца…
Где-то впереди по курсу должна была расстилаться огромная полынья, в которую наши «Сэнмурвы» надеялись приводниться. А учитывая, что почти ровно в центре полыньи доходил фрегат «Гневный», мы тем самым благополучно решали задачу первой фазы полета: притереться к аварийному кораблю и начать прием его экипажа.
– Вот блин… – услышал я в наушниках голос пилота Афонина. – «Гневный» примерз.
– В смысле? – спросил я.
– Нет больше чистой акватории! Понимаете, капитан?
– Полыньи, что ли?
– Да называйте как хотите! – вспылил Афонин и, смягчаясь, добавил. – Сажать «Сэнмурвы» некуда.
– А на лед?
– Да вы бы его видели, этот лед. Бугры сплошные. Сломаем шасси к диким кабанам.
– И что?
– Ну что… Намерен запросить указаний у командира «Суворова», каперанга Быка.
– Отставить. Кап-один Бык далеко, ничего нового он не изобретет. Вариант вижу ровно один: я и мои бойцы десантируемся с парашютами. При этом мы берем с собой капсулы с оксидом лития и подрывные заряды из расчета шесть единиц на каждого.
Афонин сосредоточенно засопел. Как видно, предложенное его удивило. Потом что-то сообразил:
– Ну, положим, оксид лития нужен, чтобы отфильтровать на борту «Гневного» избыточную углекислоту и тем спасти экипаж от удушья. А подрывные заряды зачем?
– Прорубим для вас новую полынью, или, как вы выражаетесь, чистую акваторию… Какой у вас минимальный посадочный пробег?
– В условиях Урмии вообще-то триста двадцать. Но это посадочный с малой нагрузкой. Взлетный чуть меньше. Но взлетать мы будем в грузу. А значит надо хотя бы четыреста.
Я присвистнул. Четыреста!
– А вы учитываете текущее направление и силу ветра у поверхности?
– Хороший вопрос… – уважительно пробормотал Афонин. – Скажем так: в благоприятных условиях можно скинуть метров сорок… Больше – риск страшный.
– Итого имеем триста шестьдесят – это если повезет. А для гарантии надо бы триста восемьдесят, – печально просуммировал я.
Циклопы настороженно внимали нашему разговору. И хотя каждый из них вроде бы был занят своим делом – кто в сотый раз проверял систему жизнеобеспечения скафандра, кто просто делал вид что дремлет, но меня было не обмануть: любой из них уже прикидывал в уме, как лично он будет гасить купол парашюта под порывами ветра, бросающего в тебя пригоршнями колючую взвесь, а потом бурить лунки для подрывных зарядов, а потом много чего еще малоприятного и физически нелегкого, и так до самого вечера, когда наконец-то нас покормят ужином и разрешат поспать часов семь…
– Ну вы поняли расклад, да? – спросил я у циклопов.
– Практически да, – отозвался комвзвода Водопьянов с борта соседнего «Сэнмурва». – Вот только вопрос: а не проще «Сэнмурвам» снизиться в вертолетном режиме и повыбрасывать нас с высоты метров пять? Риска вроде меньше…
Я как раз собрался переадресовать этот вопрос Афонину, когда тот сам вмешался в наш разговор.
– Конечно, это было бы проще. Но для этого нужен «Кирасир». Или любой другой привычный нам флуггер… У нас налета на «Сэнмурвах» меньше десяти часов… Боюсь уроним на хрен… Честно говорю.
– Ну значит закрываем дебаты. Слушай приказ: «Сэнмурвам» выйти на эшелон тысяча пятьсот, разомкнувшись строем пеленга. Каждый экипаж дает отсчет за десять секунд до выхода в точку сброса. Личному составу роты надеть парашюты и привести скафандры в боевой режим. Двое младших по званию каждой группы берут в прыжок по четыре капсулы оксида лития. Остальные берут по шесть взрывных модулей. Точка сбора на земле – под тактическим номером по правому борту фрегата «Гневный».

Я заметил, в народных массах широко распространено заблуждение, что, дескать, на поверхности планет-гигантов очень большая сила тяжести. Но это далеко не всегда так. Вот например на поверхности Урмии ускорение свободного падения всего лишь на треть превышает земное.
С другой стороны, плотность нижних слоев атмосферы на этой планете довольно высокая. Получается, что воздух там густой, вязкий. Его сопротивление надежно компенсирует «излишек» силы тяжести. В итоге прыжок с парашютом получается немногим более опасным нежели на нашем родном Подольском полигоне. А вот по ощущениям разница с Землей заметная – будто не летишь, а плывешь, точнее, проваливаешься сквозь толщу воды с гирями на ногах…
Мне, между прочим, этот аттракцион понравился. За других – не скажу.
Неприятностей случилось две.
Группу из трех человек снесло внезапным порывом ветра на два километра к северу от «Гневного». А сержант Верхолазин угодил в единственный бассейн с незамерзшим метаном, имевший очертания Персидского залива. Двое товарищей тотчас принялись спасать его и, конечно, спасли.
Такие вещи как легкую тошноту и экзистенциальное уныние я в неприятности не записываю. Ибо нефиг.
В точке сбора я был вторым после Щедролосева, которому просто повезло: он приземлился в нескольких метрах от кормовой малокалиберной батареи ПКО нашего богоспасаемого фрегата.
1 2 3 4 5 6 7 8