Упаковали на совесть, привезли быстро 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

«Какая богатая вдова! Совсем неплохо было бы на эти сокровища купить виллу на Лазурном берегу в Каннах или в Ницце. Сейчас очень многие разбогатевшие русские вкладывают деньги в недвижимость за границей. Нужно хорошенько продумать, каким образом…» Резкий телефонный звонок прервал его приятные размышления.
Звонила жена, Ада Васильевна Козырева. Выражение лица Князева сразу помрачнело.
— Да, я слушаю тебя, дорогая.
— Игорь, я заболела, вчера не пошла на дежурство, а ты не пришел ночевать. Несколько раз звонила, твой телефон молчал, на пейджер сбрасывала послания, мне было очень плохо, где ты был?
— Дорогая, ты заболела? Что с тобой? — с неподдельной заботой и волнением спросил Князев.
— У меня температура выше тридцати восьми градусов, ломит все тело, страшная головная боль, — жаловалась Ада Васильевна.
— Я вызову врача. Вчера я был на задании, мой сотовый на это время был отключён, поэтому ты не могла дозвониться. Конспирация, понимаешь? По телефону не могу объяснить подробности, ты же знаешь, мой рабочий день не нормирован, такая моя служба.
— Какая конспирация? — изумлённо воскликнула Ада Васильевна. — Ты что, был в засаде? — в её голосе послышались нотки ехидства. — Всю ночь тебе звонила, почему ты меня не предупредил о том, что будешь в засаде? — произнесла с неприкрытым упрёком. — Не надо вызывать врача. Приезжай поскорее домой.
— Дорогая, я не могу тебе этого обещать, рабочий день только начался, я не знаю, что будет через минуту. Прими каких—нибудь таблеток: аспирин, анальгин, витамины, ты же сама прекрасно знаешь, что нужно пить в таких случаях. Ложись в постель, самое лучшее — это крепкий сон. Как только будет свободная минута, постараюсь приехать домой. Ну, все, пока.
Князев положил трубку и облегчённо вздохнул. «Надо же было ей заболеть и искать меня, — с раздражением подумал он. — Странно, она никогда раньше не болела. Может, специально проверяет меня? В следующий раз нужно действительно заранее предупредить, чтобы не волновалась и не поднимала шумиху».
Нинель Александровна после ухода Князева спала до одиннадцати часов, затем, проснувшись, захотела поплавать в бассейне. Она быстро собралась и выехала в путь на голубой «Ауди». Возле бассейна, как и в прошлый раз, стоял зеленый «Жигуленок». Вода, как всегда, была отменная, она плавала по свободной дорожке, наслаждаясь раскованным состоянием тела и приятным, освежающим ощущением от чуть прохладной воды. «Как хорошо поехать вдвоём на море, позагорать под южным солнцем и вдоволь поплавать в морской воде», — мечтательно думала она.
Ее безоблачные мысли нарушил панический возглас:
— Быстрей, человеку плохо! Помогите!
Обернувшись на крик, она увидела медичку с медицинской сумкой в руках, спешащую к сауне. Нинель Александровна вышла из бассейна и поспешила за медицинской сестрой. В сауне, на полу, лежал ее знакомый, владелец зеленых «Жигулей».
— Что с ним? — спросила Нинель Александровна у медсестры.
— Не знаю, может, перегрелся, — ответила, накладывая манжетку манометра на его плечо.
Измерив артериальное давление, медсестра забеспокоилась, лицо ее побледнело. Приложив фонендоскоп к груди пострадавшего, внимательно слушая сердце, потом нащупывая пульс, взволнованно сказала:
— У него остановка сердечной деятельности, нет тонов, нельзя терять ни минуты, срочно нужно проводить искусственное дыхание, помогайте мне.
— Что мне делать? — с готовностью спросила Нинель Александровна.
— Я буду нажимать руками на грудину, а вы откройте ему рот, как можно шире, вдыхайте в себя глубоко воздух и выдыхайте в него. Начали, — скомандовала она.
Медсестра энергично, двумя руками, делала массаж сердца лежащему без движений мужчине. Нинель Александровна стала открывать ему рот, но у нее ничего не получалось. Наконец удалось раздвинуть челюсти, и она, набрав полные лёгкие воздуха, прильнула к его губам, с усилием выдохнула. Так повторила несколько раз. От форсированного дыхания у неё закружилась голова, челюсти пострадавшего постоянно смыкались, и требовались немалые усилия, чтобы удержать их открытыми. Она нерешительно топталась на месте, не зная, как толком проводить искусственное дыхание. Как пожалела она в эти минуты, что плохо изучала приемы оказания неотложной помощи, которые когда—то преподавали в училище.
— Ну что вы стоите? Делайте тогда массаж, а я вызову реанимацию и введу ему лекарства, нельзя терять ни секунды, — волновалась медсестра.
Нинель Александровна перешла на её место и склонилась над мужчиной. Вначале движения рук были очень неуверенными и слабыми, но с каждой секундой она ощущала прилив неведомо откуда появившихся сил. Она очень старалась, с усердием, ритмично нажимала обеими руками на то место, куда указала медсестра. Вскоре ее лицо покрылось потом, он ручейками струился по щекам и скатывался на волосатую грудь мужчины. Ей хотелось вытереть вспотевшее лицо, но она боялась хоть на секунду прервать занятие. Стоять в согнутом положении было неловко, спина быстро онемела. Нинель Александровна опустилась на колени и продолжала делать массаж. Через несколько минут, взглянув на лицо мужчины, она увидела, что он открыл рот и сделал слабый вдох. Это обрадовало её, она с утроенной энергией продолжала оказывать помощь. И вот наконец он открыл глаза.
Нинель Александровна продолжала стоять на коленях и нажимать руками на грудину. Вернулась медсестра со шприцем в руке. Увидев, что пострадавший открыл глаза и задышал, она облегченно вздохнула.
— Слава Богу! А я уже реанимацию вызвала. Хватит, хватит! — остановила она Нинель Александровну. — Его нужно сейчас вынести из сауны, здесь мало воздуха. Вам легче? — спросила пострадавшего.
В эту минуту в сауну вошли медики. Мужчина пришёл в себя и смотрел на них непонимающим взглядом.
— Что со мной? Что происходит? — с беспокойством спросил он.
— У вас произошла внезапная остановка сердца, вы потеряли сознание, мы проводили реанимационные мероприятия, — объяснила медсестра.
Мужчина посмотрел на стоящую перед ним на коленях Нинель Александровну, руки которой продолжали оставаться на его груди.
— Спасибо, — прошептал, он глядя ей в глаза.
Она смутилась, убрала руки, встала и ответила:
— Мне не за что. Нужно благодарить медсестру.
— Все равно спасибо.
Медики переложили его на носилки и вынесли в холл. Нинель Александровна видела, как они на ходу что—то говорили медсестре. Она собралась и уехала домой, а зеленый «Жигуленок» остался стоять на парковке возле бассейна.
Глава восьмая
Аду Васильевну Козыреву с Князевым свела судьба в 1996 году. Она работала в городской психиатрической больнице заведующей отделением. По долгу службы ей приходилось в составе медицинской комиссии проводить психиатрическую экспертизу физических лиц, совершивших преступления. Однажды Князев (тогда он был простым оперативником) привез на освидетельствование подследственного. Этот молодой человек двадцати восьми лет, ранее судимый и отмотавший срок, был махровым алкоголиком и законченным наркоманом. Он нигде не работал, всячески истязал родную мать, «выколачивая» из нее деньги то на водку, то на наркотики. Бедная женщина работала в гастрономе уборщицей и, естественно, едва сводила концы с концами. После издевательств сына приходила на работу с синяками на лице, плакала и рассказывала сослуживцам о сыне—ироде. Все жалели ее, но помочь ничем не могли. Несчастная терпеливо несла свой крест. В очередной раз сын, находясь в состоянии наркотического возбуждения, жестоко избил мать. При этом пригрозил, что если она кому—нибудь расскажет, то убьет ее.
Женщина была буквально убита горем. После работы она не знала, куда идти, приходить в свой дом боялась и стала ночевать у знакомой. Она не представляла где искать защиту. Сын за время ее отсутствия превратил квартиру в притон наркоманов и алкоголиков. Все, что она приобрела, было пропито бомжами — собутыльниками сына. Она поделилась горем со своей знакомой. Приятельница была женщиной решительной и смелой. Узнав, в каком ужасном положении находится подруга, убедила обратиться с заявлением в милицию.
С этим подонком и появился участковый Князев в отделении психиатрической больницы перед лицом Ады Васильевны, в ту пору свободной, незамужней женщины. Князеву она понравилась, и незаметно деловые встречи перешли в романтические свидания. Вскоре она вышла за него замуж, оставив за собой прежнюю фамилию, мотивируя тем, что не хочет заниматься переоформлением документов. Князев настаивать не стал. С тех пор они стали жить под одной крышей. Этот брак для Князева оказался очень выгодным. Он часто обращался к Аде Васильевне с просьбами — провести психиатрическую экспертизу подследственных, с целью признания их психически нездоровыми людьми. Медицинские заключения освобождали провинившихся от наказания. Князев, разумеется, старался далеко не безвозмездно, получая за «услуги» от родственников подследственных крупные взятки.
Нужно сказать, что они с Адой Васильевной стоили друг друга. Заведующая отделением тоже была нечистой на руку, без зазрения совести обирала больных. Лечение психически нездоровых людей должно проводиться бесплатно. Но Ада Васильевна, побеседовав с родственниками пациентов с глазу на глаз, назначала определенную сумму денег, которая, якобы, была необходима для проведения лечения самыми современными, дорогостоящими лекарствами. Родственники безоговорочно несли деньги, отдавали в руки докторши, не требуя ни квитанций, ни чеков, ни расписок.
Как—то раз Князев сообщил ей, что в милицию поступила на Аду Васильевну жалоба. Заявитель, некто Аверин, обвинял её в вымогательстве. Ада Васильевна вспомнила жалобщика. Ей стало страшно — если об этом факте узнает общественность, могут быть большие неприятности. Взятка была крупная, взяла за выдачу ложной справки, так ведь он сам просил исполнить просьбу. Она стала уверять Князева, что это поклеп, она ни в чём не виновата. Потом расплакалась, призналась мужу в своем проступке, и стала умолять любым способом «замять» дело.
— Я столько раз исполняла твои просьбы, теперь ты помоги мне, — упрашивала Князева. — У тебя большие возможности. Пойми, если начнут проверять, будут придираться ко всему, мало ли что ещё найдут! Я не вынесу. Сделай что—нибудь, умоляю!
К её радости, дело заглохло, жалобщик больше не писал доносов, с нее никто не потребовал объяснений.
За взятки она освобождала от службы в армии молодых людей, чьи родители обращались к ней с подобными просьбами. Приклеив юнцу диагноз психического заболевания, она некоторое время «лечила» и «наблюдала» мнимого больного. Но однажды в военкомате обратили внимание на её заключения, позволяющие молодым людям отвертеться от военной службы, об этом узнали в прокуратуре. К Аде Васильевне подослали человека с мечеными деньгами, и она была взята с поличным. Разразился большой скандал. Администрация психиатрической больницы всячески старалась спасти честь мундира. Она защищала и как могла, старалась выгородить Аду Васильевну, хотя отлично знала, что взятки в больнице берут на всех уровнях: от санитарок, не желающих даром поднести лежачему больному судно или сменить постельное белье; медицинских сестер, не очень—то спешащих выполнять врачебные назначения больным, выжидая от них вознаграждения; врачей, берущих деньги за осмотр больного, назначенное обследование и лечение.
Проверок и комиссий главный врач не хотел. Назревающий скандал был замят. Князев по своим каналам нашел сговорчивых людей, и дело Ады Васильевны было прикрыто. Князев боялся, что если начнут «трясти» жену, то могут всплыть и его грехи.
Слава Богу, все обошлось. Ада Васильевна, отделавшись легким испугом, осталась на работе в той же должности, став более осторожной и осмотрительной. Взятки, естественно, брать не перестала. Пациентов было много, койки в отделении не пустовали, и она, имея поучительный опыт с Авериным, стала глубже изучать имущественные и служебные возможности родственников своих подопечных.
Мздоимство приняло другие формы. Лежал у нее в палате юноша, отец которого владел частной туристической фирмой, она, окружив его особым, повышенным вниманием и заботой, в итоге бесплатно отправилась в заграничное путешествие. Или, например, попала в отделение молодая девушка двадцати пяти лет, у которой выявили шизофрению, болезнь хроническую, неизлечимую, с течением времени прогрессирующую. Её мать — женщина состоятельная, ради спасения дочери была готова на всё, предлагала Аде Васильевне деньги, но та их не брала, а, узнав, что она владелица шикарного ресторана, позволила «уговорить» себя приходить в ресторан на обеды и ужины.
Совсем другое дело — неимущие люди, не имеющие ни толстого кошелька, ни богатеньких родственников. На таких пациентов в отделении не особо обращали внимание, они были неинтересны медицинскому персоналу, никто не торопился облегчить их физические страдания. Их упорно «забывали» водить в ванную и менять постельное белье. Если пациенты, ввиду характера болезни, отказывались принимать пищу, санитарки не заставляли их есть, обрекая людей на крайнее истощение.
Лечение проводили шоковыми методами, от которых немудрено, что говорится, отдать Богу душу; или так загружали лекарственными препаратами, что люди превращались в сонных мух, совершенно не способных ориентироваться во времени и пространстве.
Когда пациенты приходили в себя и могли общаться с родственниками, то жаловались, что врачи их не лечат и не оказывают никакого внимания. Но кто поверит тому, что говорит психический больной? В таких случаях Ада Васильевна открывала историю болезни, где черным по белому по пунктам было расписано все необходимое лечение и велись ежедневные дневники наблюдения. По записям придраться к чему—то было невозможно.
Все, что говорили пациенты, она называла бредом и уверяла родственников, что со временем они поправятся, им станет лучше, и их самолюбие перестанет быть обостренным и болезненным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34


А-П

П-Я