По дороге уже мчались машины, большие пригородные автобусы стремительно катили по асфальту, оставляя за собой облака выхлопных газов, перемешанных с мелкими капельками воды.
На том месте, где он оставлял весла и удочки, Колокольников задержался еще раз, ощупал каждый куст, а вдруг они с лейтенантом недоглядели?
"Собаку надо было бы пустить, - подумал Колокольников, выбираясь на тропинку из мокрых зарослей. - Она бы нашла". Но мысль о собаке, ищущей удочки, и самому ему показалась вздорной, и Колокольников с каким-то даже удовлетворением подумал: "Не моя забота! Не хотят, пусть не ищут. Потом все равно откроется, и будет этот Буряк иметь бледный вид". Он был особенно зол на Буряка, наверное, за угрозу.
"Ничего-ничего, - думал Колокольников, чуть-чуть разогреваясь от быстрой ходьбы. - Ничего-ничего! Удочки куплю новые. С первой получки. Пока - из березы вырежу. Весла вот жаль. Но тоже ничего. Кажись, у Николая Николаевича в сарае какое-то старенькое веслишко валяется. А сейчас приду домой, в теплую постель нырну. Валюша мне чайку горячего даст... Э-э, да что чайку - после такой встряски можно и водки! А Буряк пускай злится, пускай думает, что я его разыграл..."
Валентина еще спала. Услышав, что открылась дверь, она спросила сонным голосом:
- Леня, ты?
- Я, маманя.
- Чего так быстро? Клева нет?
- Еще какой клев! - бросил Колокольников. - Такого клева у меня за всю жизнь не было.
- Лодку, что ли, украли? - Валентина никак не хотела верить в удачный клев. Ее многолетний опыт говорил совсем о другом.
Колокольников скинул с себя мокрую одежду, натянул пижамные штаны, Валентинин махровый халат.
Жена наконец совсем проснулась и спросила озабоченно:
- Ты почему так суетишься? Стряслось что?
Колокольников не ответил. Он достал из буфета бутылку водки, налил полстакана, потом отломил от буханки корку хлеба, положил на нее кусок сыра. В кургузом халатике, со стаканом в одной руке и бутербродом в другой, он появился перед женой.
Увидев его в таком одеянии, да еще с лохматой мокрой головой, Валентина ахнула:
- Перевернулся?!
Дурашливо постучав зубами о стакан, Колокольников выпил водку и, жуя бутерброд, принялся рассказывать.
Время от времени жена перебивала рассказ Колокольникова, переспрашивала, возмущалась удравшим водителем. Она никак не хотела верить, что попавший под машину мужчина умер.
- Откуда ты знаешь? Ты что, врач?
- Я же пульс щупал, - доказывал Колокольников. - Переворачивал мужика.
- Не смеши. Кровь из пальца боишься дать, а тут - мертвеца переворачивал. Наверняка мужчина очухался под дождиком и ушел. Не переживай зря!
- Нет, - мотал головой Колокольников. - Это видеть надо. Раз увидеть - и никаких сомнений. - Он уже согрелся, выпитая водка теплом разлилась по телу, слегка кружила голову. - С этим мужиком все ясно. Но милиция! Милиция меня удивила! Даже протокола не оформили.
- И хорошо, что не оформили, - успокоила его жена. - Составили бы протокол - по следователям бы месяц ходил, доказывал, что не приснилось. Леня! - вдруг словно что-то вспомнив, сказала она. - Какие у тебя весла пропали?
- Как какие? Мои.
- Их же у тебя на прошлой неделе украли. Сам вчера сказал, что с камней ловить будешь.
- Сказал, сказал... - нахмурился Колокольников. Весла у него действительно украли. Прямо из сарайчика. Но он попросил плотника из поселка, и тот за червонец выстругал ему новые. Жену он до поры до времени в эту операцию не посвящал, чтоб не ругала за непредвиденный расход. Валентина и так считала, что он тратит на свои рыбацкие прихоти слишком много денег.
- А я-то, дура, уши развесила, - засмеялась Валентина. Рассказываешь мне байки. Как только сразу не сообразила?
- А я-то, а я-то! - передразнил жену Колокольников. - Я-то тебе дело говорю. Такое не придумаешь...
- Не расходись, не расходись, - попробовала успокоить его жена. - В следующий раз поскладнее придумай. А то - человека машина сбила! Удочки и весла украли! В огороде бузина... - Валентина улыбнулась. - Этот твой мертвец небось и прихватил удочки с веслами?
- Тьфу! - зло бросил Колокольников, вышел из комнаты и лег на веранде, на стареньком скрипучем диванчике. Но заснуть так и не смог.
Старший лейтенант Орехов, тот, что приезжал вместе с Буряком по вызову Колоколышкова, в восемь утра сменялся с дежурства. Сидя перед раскрытой книгой регистрации происшествий, он мучился над вопросом - как записывать в нее ложный вызов на пятьдесят пятый километр? Казалось бы, такое простое дело - приехали на место происшествия, а происшествия никакого не оказалось - ни машины, ни трупа, никаких следов. Одни разговоры. Можно бы и записать категорично: ложный вызов. Тем более они с Буряком провели все положенные в таких случаях действия - осмотрели место, указанное заявителем, обзвонили больницы, облазали вдоль и поперек все кусты. Чего бы еще?! Но Орехов был человеком осторожным, ему и впросак не хотелось попасть - чем черт не шутит, вдруг наезд все-таки был? Тем более что сам лейтенант готов был верить Колокольникову, но боялся показаться простаком.
- Алексей, ты чего над книгой колдуешь? - вывел Орехова из глубокого раздумья Буряк. - Давай быстро, есть машина до Сестрорецка.
Упускать попутную машину лейтенанту не хотелось, и он, решившись наконец, написал: "При выезде на место происшествия не было обнаружено ни потерпевшего, ни следов наезда. В ближайшие больницы пострадавших в автодорожных происшествиях не доставляли. Работа со свидетелем будет продолжена".
"Тут комар носа не подтечит, - с удовлетворением думал Орехов, усаживаясь в машину рядом с Буряком и еще одним инспектором ГАИ. - Съезжу завтра для очистки совести к этому Колокольникову, порасспрошу еще. Случись что - дело не закрыто, работа проводится..."
Поднялся Колокольников часа в два. Они словно сговорились с женой и об утреннем происшествии даже не упоминали. Сыну, поинтересовавшемуся рыбалкой, Колокольников сказал, что удочки украли.
Они мирно пообедали, разговаривая о всякой всячине - о том, что отпуск кончается, не за горами сентябрь, сыну Володьке в школу, нужна новая форма, из старой вырос. После обеда втроем сходили на залив, выкупались. Переходя шоссе, Леонид Иванович хотел было показать Валентине место, где машина сбила человека, но удержался, подумал: опять с веслами привяжется. Да и Володьке незачем об этом знать. Он парень впечатлительный. От взгляда на асфальт, где еще совсем недавно лежал сбитый мужчина, у Колокольникова опять сделалось неспокойно на душе. "Нет, этого дела я просто так не оставлю", - подумал он.
Ближе к вечеру он сходил к своему соседу по даче, режиссеру драматического театра Грановскому. Леонид Иванович знал, что Грановский дружит с одним из работников милиции. Он даже видел пару раз этого высокого, хмуроватого человека, когда тот приезжал на воскресенье к Грановскому. Звали его Игорь Васильевич, а фамилии Колокольников не помнил.
- Так дорожные происшествия не по его части, - сказал Грановский, выслушав рассказ Леонида Ивановича. - Корнилов в уголовном розыске работает, воров да убийц ловит!
- Вот и хорошо, - кивнул Колокольников. - Тут тоже убийца...
Грановский хотел возразить, но Леонид Иванович засмеялся и, положив руку ему на плечо, сказал:
- Все понимаю. Не его епархия. Но я у тебя видел этого Корнилова, он мне понравился - серьезный мужик. На него, видать, положиться можно. Вот ты меня и сведи с ним. Завтра же.
- Это правда, - согласился Грановский, - положиться на него можно. Отвезу тебя завтра к нему, а там сами разбирайтесь.
Возвращаясь от Грановского, Леонид Иванович подумал, что неплохо бы изложить все, что он видел, письменно и идти к Корнилову с готовой бумагой.
Силу бумаги Колокольников знал хорошо. Он работал в патентном бюро научно-исследовательского института и почти все свое рабочее время отдавал изучению всяческих прожектов, присланных в бюро, и ответам на письма. А уж если какой-нибудь изобретатель сам приходил в бюро, то с ним всегда было проще.
Во-первых, за долгие годы Леонид Иванович уже мог безошибочно отличить серьезного изобретателя от настырного прожектера. А во-вторых, отделаться от рискнувшего заявиться в патентное бюро человека было, как говорится, делом техники. Поговорили, разошлись, и не надо ломать голову над обтекаемыми формулировками письменного отказа. Отказывать же приходилось многим. Из ста изобретателей восемьдесят оказывались на поверку фантазерами.
Дома Колоколышкову не сиделось. Хотелось пройтись по дюнам вдоль залива, посмотреть, много ли рыбаков выехало на вечерний лов. В стороне Кронштадта на позолоченной ряби залива и впрямь темнело десятка полтора темных точек. "На Восточной банке ловят, - с завистью подумал Колокольников, прикрывая глаза от закатного солнца. - Кучно встали. Наверное, клев хороший". Свежий ветерок наносил от воды запах водорослей, рыбы. К этому примешивался легкий привкус дымка - мальчишки жгли костер из сухого плавника.
- Эх, сорвалась моя рыбалка, сорвалась, - шептал Леонид Иванович. Вид спокойного залива, легкое шипение волны, окатывающей гранитные валуны, всегда действовали на него умиротворяюще.
"Нет, Валентина не права, - думал он. - Удочки мои и весла "жигулевец" прихватил. Тот, кто наехал. Решил, что они принадлежат попавшему под машину мужику. Ну, и чтобы уж никаких следов - вместе с трупом в машину закинул. Вот ведь как все продумал, подлец! Колокольников даже покачал головой, дивясь тому, какая стройная картина складывается в его голове. - Дождина хлещет, на шоссе ни машин, ни людей. Решил, наверное, что потерпевший на рыбалку шел, а раз с веслами, значит, на лодке, значит, в залив собирается податься. В залив на час не ходят. Считай, что целый день человека могут не хватиться. Да... Ловко, ловко все сложилось. Ловко. А когда хватятся, что пропал человек, никому и в голову не придет, что его машина сбила. И может гулять подлец спокойно и ничего не бояться".
От сознания того, что где-то по белу свету будет гулять безнаказанно преступник, у Колокольникова испортилось настроение. Как и большинство скромных простых людей, он всегда очень остро чувствовал несправедливость, был чуток к чужому горю, неделю мог ходить расстроенным из-за того, что увидел по телевидению какой-нибудь кошмарный несчастный случай или очередную жертву итальянских террористов.
По песчаным дюнам Леонид Иванович дошагал до большой гряды валунов, уходившей метров на сто в залив. Здесь, в маленьком затончике, ютилось несколько лодок, в том числе и крашенная в голубой цвет плоскодонка Колокольникова. Лодки были прикованы цепями к огромному старому бую, на три четверти занесенному песком. Но это не спасало от того, что время от времени какая-то из них бесследно пропадала. Или транзитные хулиганы, сделав ночью привал у гряды, выламывали из лодок сиденья на костер, а то и сжигали всю лодку. Убедившись, что на этот раз никакое стихийное бедствие не постигло тихую гавань, Колокольников вышел на шоссе.
Молодой крупный мужчина в потертом кожаном пиджаке разгребал на обочине гравий и сухие листья толстой палкой. Леонид Иванович остановился - мужчина рылся как раз на том месте, где произошло несчастье. "Из милиции, что ли, прислали? - подумал Колокольников. - Если так, то молодцы. Зря я о них плохо подумал". Он подошел к мужчине и поздоровался. Увлекшийся своими поисками, тот вздрогнул от неожиданности и резко обернулся к Колокольникову. Круглое его лицо было испуганное и злое.
- Чего надо? - спросил он недружелюбно.
- Ничего, - пожал плечами Колокольников. - Я просто хотел предложить вам свою помощь. Вы ведь из милиции?
- Иди ты! - Глаза у мужчины стали белые от злости. Леонид Иванович отпрянул. Ему показалось, что человек этот сейчас размахнется и ударит его лалкой. - Придурок! Я здесь деньги потерял, - прошипел он и, повернувшись к Колокольникову спиной, быстрыми шагами пошел прочь.
"Никакой он не милиционер, - приходя в себя, с опозданием догадался Колокольников. - А если нет, то чего он тут искал?"
- Эй! Постойте! - крикнул Леонид Иванович. От волнения голос у него сорвался на фальцет. - Постойте! - Он пошел следом, но мужчина вдруг круто свернул в лес.
"Там он меня и прирежет, - подумал Колокольников и остановился. - Да и как я его один задержу?! Может, он снова придет?"
Колокольников вернулся к тому месту, где рылся мужчина, и спрятался в кустах.
"Здесь он меня не заметит, - решил он. - А мне все видно. Надо его хорошенько запомнить". Наблюдая за дорогой, он стал вспоминать мужчину, его лицо, волосы, костюм. И ужаснулся от того, что ничего не мог вспомнить. Только белые от ярости глаза и толстую палку.
По шоссе проносились машины, с веселым гомоном прошла большая группа молодежи.
- А я буду купаться! - упрямо бубнила высокая стройная девица. - Все равно буду! - Колокольников не слышал, что говорила ей подруга, но девица все твердила: - Буду, буду! Буду купаться!
У тропинки, ведущей к поселку, остановилась черная "Волга". Из машины вышел еще один сосед Колокольникова, профессор Пашаев. У Леонида Ивановича мелькнула мысль - позвать Пашаева и вместе догнать того мужика с палкой. Но тут же он подумал, что мужика давно и след простыл, а Пашаеву надо будет объяснять все сначала, а объяснять Колокольникову не хотелось.
- Завтра в восемь, дорогой! - сказал Пашаев шоферу.
Хлопнула дверца. Заиграла музыка. Наверное, шофер включил радиоприемник. Машина развернулась и, набирая скорость, помчалась к Ленинграду. Пашаев прошел совсем рядом с Колокольниковым - можно было протянуть руку и схватить Омара Ахмедовича за широкую штанину.
- Тьфу, забыл в кабинете сейф закрыть! - неожиданно выругался профессор и остановился в нерешительности. Но машина уже ушла. А Пашаев, покряхтывая, - ишиас, видать, разгулялся, - направился к даче.
"Я тебе про сейф когда-нибудь напомню", - усмехнулся Колокольников.
Мужик не появлялся. "И не придет! - решил наконец Леонид Иванович. Наверняка шофер. Тот, что сбил человека. А я его милицией спугнул. Колокольников от кого-то слышал или читал, что преступников тянет на то место, где они совершили преступление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27