Перед самым входом располагалась обширная площадка для парковки автомобилей, напротив была площадь перед многоэтажным зданием проектного института.
Эти два современных здания словно вырубили себе место в старом районе, застроенном в основном одно-двухэтажными застройками конца девятнадцатого века.
Вокруг этих зданий, несмотря на поздний час, было довольно много машин. Монин направился к припаркованному недалеко от здания «Роспромпроекта» старенькому «БМВ» пятой модели.
Подойдя к машине, Монин открыл дверь и уселся на заднее сиденье. Глеб вгляделся и пришёл к выводу, что в машине сидят трое. Лица этих людей Глеб разглядеть не мог, несмотря на хорошую освещённость вечерней улицы.
Он достал чемодан с аппаратурой и принялся распаковывать его, подготавливая к работе, и тут неожиданно взгляд Глеба упал на две иномарки, стоящие недалеко от входа в баню.
Это были два джипа «Гранд-Чероки», оба чёрного цвета.
Глеб достал из «бардачка» бинокль и, наведя резкость, разглядел номера на джипах. У него не осталось никаких сомнений, что это были машины, принадлежащие Сергею Потапову.
Глеба охватил панический страх, Сергей мог появиться из бани в любой момент. Площадка перед входом хорошо простреливалась. Такому меткому киллеру, как Монин, не составляло большого труда даже из пистолета попасть в свою жертву с расстояния в двадцать, даже тридцать шагов.
Глеб лихорадочно вытащил из кармана сотовый телефон и быстро набрал номер телефона Потапова.
Сотовый не отвечал, тогда Глеб, не убирая трубки, вынул из «бардачка» пистолет «ТТ». Прижав плечом трубку телефона к уху, он передёрнул затвор пистолета и, сняв его с предохранителя, положил себе на колени.
— Давай, Сергей, давай, возьми трубку, — прошептал Глеб, нервно вглядываясь во входные двери бани, к которым вела широкая гранитная лестница.
Неожиданно входная дверь открылась, сердце Глеба замерло, он схватил пистолет и приготовился открыть стрельбу сразу же, как только окно «БМВ» опустится…
* * *
Потапов освободился из милиции около семи часов вечера. Все это время он давал показания сначала Горчакову, потом Левченко.
В конце концов его отпустили вместе с охраной, однако Титов и Пастухов были отправлены с романовскими вместе с Левченко в отдел по борьбе с организованной преступностью давать показания.
— Не волнуйся ты за них, — успокоил Горчаков Потапова, — Левченко ещё тот самодур, стебанулся на борьбе с бандитами и теперь видит их почти в каждом, кто не служит под его началом.
Тебя он отпустил, потому что ты депутат городской Думы, у тебя авторитет.
Попозже отпустит и Титова с Пастуховым, помурыжит их немного там у себя в отделе, уточняя разные детали.
— Что-то он рвёт каблуками траву, усердствует, — хмуро ответил Потапов, — ни Титов, ни Пастухов никуда бы не делись, их можно было бы и на следующий день вызвать.
— Ладно, не злись, — весело произнёс Горчаков, — что с этих обоповцев взять. Но ты не волнуйся, я все проконтролирую.
Потапов попрощался с Горчаковым и, выйдя из отделения милиции, сел в машину, в которой его поджидали охранники. Учитывая сложность ситуации, Потапов ездил теперь на двух машинах: в одной он сам, в другой — охрана.
Едва усевшись на сиденье джипа, Сергей позвонил в офис Дадамяна.
— Это Потапов говорит, я хочу поговорить с Альбертом, — объяснил Сергей секретарше.
— Его сейчас нет, он в бане, — ответила девушка.
Потапов поблагодарил её и отключил связь.
— Куда едем? — спросил его водитель.
— В баню, — ответил Потапов, тяжело вздохнув, — и это, к сожалению, не шутка.
* * *
Как это часто бывало, когда в бане парился Альберт Дадамян со своей компанией, она не обслуживала обычных посетителей.
Дело в том, что с Дадамяном часто парились высокие начальники или крупные бизнесмены, зачастую заезжие гости из Москвы.
Всех их за редким исключением сопровождала охрана. Вот и сегодня Потапов заметил на стоянке перед баней несколько дорогих иномарок, из чего он сделал вывод, что у Альберта важные гости.
Обычных посетителей в холле бани не было, он был наполнен многочисленной охраной. Сам же Дадамян ездил в сопровождении лишь одного телохранителя и помощника, он был убеждён, что в городе ему бояться некого.
Как только Потапов вошёл в холл в сопровождении своих телохранителей, к нему сразу приблизился один из дежуривших в вестибюле секьюрити и вежливо поинтересовался:
— Вы среди приглашённых?
— Нет, — ответил Сергей, — но я уверен, что меня пригласят, скажите Альберту, что приехал Потапов.
Парень понимающе кивнул и направился в сауну. Появился он через пять минут и так же вежливо сообщил:
— Вас ждут, проходите., Потапов кивнул своим телохранителям, чтобы они остались здесь, присоединившись к другим скучающим секьюрити, а сам пошёл за помощником Дадамяна.
Дадамян вместе с гостями находился в просторной комнате отдыха люксового номера на первом этаже. Гостей было человек восемь. В основном люди уже в возрасте. Все они сидели на мягких диванах, окружавших широкий и обильно уставленный закусками стол.
Щукинские бани назывались так в честь прежнего многолетнего директора этих бань, носившего фамилию Щукин. Однако теперь они принадлежали Дадамяну.
Дадамян как хозяин сидел во главе стола в большом кожаном кресле, так же как и гости, обёрнутый лишь простыней. Потапов отметил, что девочек на сей раз нет, и в следующий момент понял почему. По правую руку от Дадамяна сидел вице-губернатор Василий Горский.
Несмотря на неформальную обстановку, его влажные волосы были тщательно причёсаны, лишь лицо ещё больше раскраснелось.
В отличие от других гостей, приветливыми возгласами встретивших Потапова, Горский молчал, внимательно и насторожённо глядя на него.
— Серёжа, дорогой, — Дадамян поднялся из кресла и, повернувшись к Потапову, приветливо развёл руками, — заходи, дорогой гость, наконец-то ты откликнулся на моё приглашение.
Потапов сделал шаг навстречу и остановился, засунув руки в карманы плаща.
— Что встал, что встал, дорогой, — во взгляде Дадамяна скользнуло небольшое недоумение, — заходи, раздевайся, не бойся, здесь все свои, все друзья.
Почему до сих пор стоишь одетый?
Потапов устало усмехнулся и произнёс с сарказмом в голосе:
— Боюсь снимать бронежилет…
Знаешь ли, в последнее время я даже среди друзей не чувствую себя в безопасности… Может быть, даже среди друзей в особенности, — добавил он.
— Плохая шутка, Серёжа, ты сегодня в дурном настроении. Садись за стол, посиди с нами, выпей, уверен, лучше себя чувствовать будешь.
— За последние дни до меня дошло много информации, которая сильно испортила мне настроение, — произнёс Потапов, — в связи с чем я хочу с тобой переговорить. Удели мне десять минут сейчас.
Блестящие глазки Дадамяна на секунду застыли, впившись в лицо Потапова, но уже в следующий момент он снова заулыбался и, повернувшись к гостям, сказал весёлым тоном:
— Ешьте, пейте, дорогие, вечер только начинается. Сейчас мы с Серёжей поговорим и вернёмся к вам. Извините меня за отсутствие, все, что надо, все будет, Гарик обеспечит, только скажите ему.
Дадамян кивнул на своего подчинённого, высокого темноволосого мужчину, сидевшего за дальним концом стола. Он уже не первый год работал личным секретарём Дадамяна.
Альберт жестом пригласил Потапова в соседнюю комнату, служившую раздевалкой. Когда они оказались наедине, Дадамян уселся в кресло, жестом пригласил Потапова сесть напротив.
Но Потапов остался стоять, задумчиво глядя на Дадамяна.
— Так о чем ты хотел со мной поговорить, Серёжа? — мягко спросил Дадамян.
— Я хотел спросить тебя, Алик, что с тобой произошло?
Альберт с улыбкой оглядел себя и, хитро посмотрев на Потапова, произнёс:
— Да вроде ничего, разве что похудел чуть-чуть. Что, разве незаметно?
— Честно говоря, не очень, — ответил Потапов, — зато заметно, как ты изменился в другом смысле, я ведь тебя знаю не один год. Неужели жажда власти так перепахала тебя, что ты готов идти на крайности. Ты ведь никогда не был беспредельщиком, ты всегда старался договариваться и избегал жестокости.
— Мир меняется, Серёжа, — ответил Альберт, — и мы вместе с ним, иногда приходится поступать жёстко, чтобы добиться каких-то целей, так как другого отношения некоторые люди не понимают. Но что ты имеешь в виду конкретно?
Дадамян говорил сдержанно, но чувствовалось, что это ему удаётся тяжело.
— Я имею в виду то, что ты с бандой обыкновенных отморозков и мокрушников теперь чинишь самый натуральный беспредел. Ведь это по твоему указанию романовские братки завалили Губина, взяли в заложники его помощницу и чуть не угрохали меня, ранив моего телохранителя. Ты покровитель банды подонков, с каждым из которых приличному человеку даже рядом стоять зазорно. Все это делаешь ты — человек, который раньше слово ценил, как аргумент, гораздо больше, чем пулю.
Человек, который презирал насилие как метод решения проблем. Зачем ты завалил Губина? Неужели ты не мог решить этот вопрос иначе?
— Губин — это шакал, — яростно вскричал Альберт, клокотавшее в нем негодование наконец прорвалось, и он заговорил страстно и с ненавистью:
— Это шакал, который питается объедками львов. На сей раз он спёр слишком жирный кусок, пока львы разбирались меж собой, и не хотел его никому отдавать. Когда же он понял, что отдавать все равно придётся, он решил сделать хитрый ход и хотел поделиться этим куском с тобой. В общем, львам это надоело, этот маленький паскудник получил то, что он заслуживал. И я больше ничего не хочу о нем слышать. Ещё раз говорю тебе, это был мой кусок, мои деньги, и я их получу во что бы то ни стало.
— Что же, и меня ради этого замочишь? — спросил Потапов, холодно усмехнувшись.
Дадамян бросил на него яростный взгляд и произнёс:
— Вот что, Серёжа, в том, что произошло, моей вины нету. То, что ты оказался там, это случайность, — после этих слов Дадамян сделал паузу, затем спокойно с каким-то зловещим оттенком добавил:
— Надеюсь, ты понимаешь, что, если бы я хотел, тебя уже давно бы устранили.
Несколько секунд мужчины смотрели друг другу в глаза, наконец Дадамян произнёс:
— Но я этого не хочу и никогда не хотел, потому что считаю тебя своим другом, и давай не будем ссориться из-за этого прохвоста. А романовских я усмирю, ты не волнуйся. Сегодняшнее недоразумение в ночном клубе, я имею в виду вашу разборку с привлечением ментов, мы тоже замнём. Как видишь, я уже знаю о ней и уже задействовал свои связи, чтобы всех отпустили. Поэтому ещё раз говорю тебе, Серёжа, давай не будем ссориться. Я уверен, нам вместе ещё большие дела делать.
Потапов ничего не ответил, продолжая задумчиво смотреть на Альберта.
— Может быть, ты хочешь взять себе этот проект с немцами? — улыбаясь, спросил Дадамян. — В принципе, я возражать не буду, мне эти деньги нужны были для избирательной кампании, но у меня и так сейчас денег хватает. Видел сегодняшних гостей. Все они подписались отстегнуть крупную сумму в мой избирательный фонд, этого хватит, чтобы выиграть даже президентские выборы.
Потапов и на сей раз ответил не сразу. Он прошёлся по комнате, потом снова остановился перед Альбертом и задумчиво, даже с некоторой долей печали посмотрел на него и сказал:
— Нет, Альберт, не будет у нас больше никакого сотрудничества. Никаких совместных дел у нас больше не будет.
— Ты что же, объявляешь мне войну? — усмехнулся Альберт, однако глаза его смотрели очень внимательно, следя за каждым жестом Потапова.
— Нет, — медленно покачав головой, ответил Потапов, — не объявляю, воевать мне с тобой незачем, да и глупое это занятие.
— Хорошо, что ты это понял, — надменно произнёс Альберт, — тягаться со мной тебе не по силам.
— Но и сотрудничать с тобой противно, — произнёс Потапов. — Прощай, Альберт, мне искренне тебя жаль.
Потапов развернулся и вышел из комнаты. Дадамян ещё долго сидел, с задумчивым видом глядя на закрывшуюся за Потаповым дверь.
Слова Сергея больно задели его самолюбие, но в то же время в глубине души он чувствовал, что Сергей в чем-то прав.
Посидев в одиночестве минут десять, Альберт наконец тяжело поднялся и отправился к гостям.
* * *
Потапов шёл по коридору бани, направляясь к выходу, когда его окликнули сзади.
Сергей обернулся и увидел подходящего к нему Горского. На сей раз на нем были штаны и рубашка, видимо, бегать за Потаповым, будучи завёрнутым в простыню, он посчитал несолидным для своего статуса.
— Сергей Владимирович, я не ожидал, что вы так быстро уедете, мне бы хотелось с вами поговорить.
В этот момент в кармане Потапова зазвонил сотовый телефон. Потапов вынул трубку из кармана, но активизировать её не стал.
— Что вы хотели обсудить? — спросил он Горского.
— Я все по поводу той темы, которую мы затронули недавно у меня в кабинете. Кое-какие обстоятельства изменились, поэтому мне бы хотелось поговорить ещё раз о предстоящих выборах.
— Извините, — сказал Потапов, — но мне это малоинтересно.
— Напрасно вы так, — произнёс Горский, на его лице отразилось огорчение, — уверяю вас, что это и в ваших интересах.
— Я ещё раз вам заявляю, — с раздражением произнёс Потапов, — я не собираюсь поддерживать на выборах ни вас, ни Дадамяна, ни ваш совместный блок, если, конечно, таковой сегодня состоится. О чем, как я догадываюсь, вы ведёте сегодня переговоры.
Потапов повернулся, произнеся напоследок:
— Извините, я очень спешу, — и продолжил свой путь.
Телефон опять зазвонил, на сей раз в его руке, Потапов с неохотой нажал на кнопку связи и поднёс трубку к уху.
— Слушаю вас, — произнёс он.
— Сергей, это я, Глеб, — послышался в трубке голос Панкратова.
— Что-нибудь случилось? — сразу спросил Потапов.
— Может случиться, — ответил Глеб, — не выходи из бани.
— Почему? — удивился Потапов. — И откуда ты знаешь, что я здесь?
— Обе твои машины стоят перед входом, и перед входом же в машине засел мой подопечный, ты знаешь, о ком я говорю.
Потапов тем временем уже вышел в вестибюль.
— Так, — задумчиво произнёс он, — ты думаешь, это по мою душу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21