Сергей оглядел лицо Валерии и спросил:
— У вас красные пятна на щеках.
Они били вас?
Валерия молча кивнула и, закрыв лицо руками, заплакала. Потапов повернулся и зло посмотрел на бандитов.
С теми произошла удивительная метаморфоза: они сидели тихо, уставившись в пол перед собой, положив руки на колени, словно мальчики-паиньки.
Они живо позабыли о своей крутости, стараясь ничем не раздражать победителей.
— Успокойтесь, — произнёс Потапов, положив Валерии руку на плечо, — ничего плохого с вами больше не случится, я вам это обещаю. Больше ни они и никто другой вас не тронет.
Стрижакова, взяв себя в руки, перестала плакать и, достав из кармана носовой платок, стала вытирать лицо.
— Спасибо вам, Сергей, — произнесла она наконец, — честно говоря, я уже не рассчитывала на то, что мне кто-либо поможет. И ещё я сожалею о том, что так плохо думала о вас все это время.
— Нет ничего удивительного, — ответил Потапов, — в вашей ситуации было трудно разобраться, кто вам друг, а кто враг.
Потапов присел перед Валерией на корточки и, взглянув ей в глаза, сказал:
— Теперь вы обязаны быть со мной откровенной, если хотите, чтобы я и дальше мог быть вам полезным.
Валерия молча кивнула.
— В таком случае скажите, — продолжил Потапов, — что они хотели от вас после смерти Губина и какова вообще история этого немецкого проекта.
— Все дело в том, — ответила Валерия, — что Губин несколько месяцев назад сделал меня партнёршей по бизнесу, я стала учредителем нашей совместной фирмы «Артис» и работала в ней в качестве заместителя директора. Вместе с Губиным я вела переговоры с немцами из фирмы «Бригель» и была в курсе всех нюансов этого проекта.
— Таким образом, — задумавшись, подытожил Потапов, — после смерти у вас остались реальные рычаги влияния для продвижения этой коммерческой сделки.
— Да, — ответила Стрижакова, — к тому же я контролирую счёт, в моем распоряжении находится печать фирмы. На один из наших счётов, находящихся в Сбербанке, переведена крупная сумма авансового платежа по этому проекту… Об этих моих возможностях мало кто знал, — произнесла Валерия. — Честно говоря, после смерти Губина я хотела отказаться от этой сделки и убедить пойти на это наших немецких партнёров. Я понимала, что Дмитрия убили именно из-за этой сделки, он взвалил на свои плечи гораздо больше, чем мог вынести. Видимо, поэтому он и обратился к вам за помощью, под вашим патронажем он мог бы чувствовать себя спокойно… Но, похоже, его опередили…
— Кто тот человек, который угрожал вам с Дмитрием и по чьей указке действовали эти отморозки? — спросил Потапов, кивнув в сторону Грибановых.
Валерия колебалась, не торопясь с ответом. Она испуганно взглянула на сидящих бандитов, которые, казалось, не обращали на неё никакого внимания.
Потапов, видя колебания Валерии, взял её руку в свою и твёрдым голосом произнёс:
— Лера, вы должны мне назвать этого человека, я не могу вести бой с тенью, мы проиграем оба — и вы и я.
— Это Альберт Дадамян, — собравшись с духом, ответила Валерия, — именно его больше всего опасался Дмитрий, и именно он угрожал нам.
Валерия кивнула на бандитов и сказала:
— Эти сволочи между собой называют его «папой».
— Дура ты, — неожиданно протянул меланхоличным голосом Антон Грибанов, почти не глядя на Стрижакову, — лучше бы ты молчала, меньше было бы проблем.
Титов ударил его по лицу рукояткой пистолета. Антон, схватившись за лицо, откинулся на спинку дивана.
— Заткнись, скотина, — произнёс Титов, — тебе слова не давали.
В этот момент в кабинет не спеша вошёл Горчаков. Он снял с головы фуражку и, вытерев платком пот со лба, сказал:
— Ну давайте рассказывайте, ребята, что у вас тут произошло.
Потапов коротко изложил ему суть дела. Горчаков, выслушав Потапова, взглянул на Грибановых и со вздохом произнёс:
— Ну ладно, дело ясное, захват заложника, вымогательство, незаконное хранение оружия, будем брать.
Горчаков выглянул в коридор и крикнул одному из своих подчинённых:
— Петренко, зови сюда пэпээсников и вызывай «воронок», здесь есть кого грузить! — Он посмотрел на Потапова и произнёс:
— Вам надо тоже проехать с нами, необходимо взять показания у потерпевшей, а также ваши показания.
Если все пойдёт нормально, мы этих ребят надолго засадим.
В следующий момент в коридоре послышался какой-то шум и в кабинет вошёл, к удивлению всех присутствующих, подполковник Левченко из отдела по борьбе с организованной преступностью.
Он посмотрел на Горчакова и спросил:
— Что случилось, майор? Нам тут позвонили из администрации клуба и сказали, что на втором этаже клуба происходит бандитская разборка со стрельбой.
Следом за Левченко в кабинет ввалились несколько одетых в камуфляж автоматчиков, лица которых были скрыты масками.
— Да все нормально, подполковник, — произнёс Горчаков, — мы уже разобрались. Сейчас везём эту братву, — он кивнул на Грибановых, — к нам в «криминалку» и оформляем по всем статьям.
Левченко бросил хмурый взгляд на Титова с Пастуховым.
— А эти что здесь делают?
— Да разобрались мы во всем, не беспокойся, подполковник.
— Ни в чем мы не разобрались, — вскричал вдруг Грибанов и, вскочив, обратился к Левченко:
— Это они на нас напали, угрожали оружием, избивали, вот видите, у меня ссадина на скуле.
Левченко также хмуро посмотрел на Грибановых и, помолчав, произнёс:
— Так, в общем, их всех надо вязать!
Отвезём их в отдел и там разберёмся, кто на кого напал.
— Подожди, Левченко, — Горчаков удивлённо взглянул на своего коллегу, — не гони волну, я же тебе сказал, что во всем разобрался. Ты что, мне не веришь?
Обоповец с грустью усмехнулся и произнёс:
— Я никому не верю.
Левченко кивнул своим людям, те обезоружили Титова и Пастухова и вывели всех из кабинета.
Глава 7
Илья Монин во сне вскрикнул и, вскочив, сел на кровати. Его рука почти автоматически выхватила из-под подушки пистолет, а большой палец также рефлекторно снял его с предохранителя.
Несколько секунд Илья сидел, тупо уставившись перед собой в пространство, на лбу у него выступила испарина.
Наконец, окончательно проснувшись, он устало вздохнул. Кисть правой руки, державшая пистолет, немного расслабилась.
— Черт, — выругался Монин, — опять этот дурацкий сон.
Он повернул голову и посмотрел на лежащую рядом с ним Надю — она не спала. Голова её лежала на подушке, и она молча наблюдала за Ильёй.
— Что, испугал я тебя? — спросил он у девушки.
— Нет, я привыкла, — ответила Надежда, — в последнее время ты часто так просыпаешься. Что тебе приснилось на этот раз?
— Все тот же дурацкий сон, — хмуро ответил Монин. — Он снится мне последнее время постоянно. Как будто я сижу на точке и жду очередного клиента весь в напряжении, готовый в любой момент выстрелить. И вот, когда этот клиент наконец появляется, я беру его в перекрестье прицела, веду несколько шагов и, когда я уже готов спустить курок, вдруг слышу за спиной какой-то скрип или шорох и явственно ощущаю, что там, сзади меня, кто-то находится.
Я оборачиваюсь, но там никого нет…
— Ты просто сильно устал, — произнесла Надя, она протянула к нему тонкую белокожую руку и добавила:
— Иди ко мне… ложись…
Монин улыбнулся, поставил пистолет на предохранитель и, положив его под подушку, лёг рядом с девушкой.
Они лежали, повернувшись друг к другу.
— Скажи, только честно, ты устала жить со мной? Тебе, наверно, это тяжело даётся? — спросил Надю Илья.
— Нет, — твёрдо сказала она, — мне нравится быть с тобой, хотя это действительно тяжело даётся.
Она помолчала, затем продолжила:
— Каждая женщина выбирает себе мужчину сама. У каждой из нас есть свой идеал. Недавно я поняла, что мой идеал — это ты… Ты сильный и мужественный, ты всегда начеку и всегда готов защитить себя и своих друзей. Я никогда не видела, чтобы ты предавался унынию. Но ты живёшь опасной жизнью, и это не может не сказаться на тебе и на твоей психике. Тебе надо больше отдыхать. Мы почти никогда не отдыхали с тобой вместе.
Илья улыбнулся и, обняв Надю, прижал её к себе.
— Не волнуйся, у нас все будет, и очень скоро, осталось сделать ещё несколько дел, и мы с братвой добьёмся многого из того, что хотели. И тогда мы с тобой уедем в круиз, может быть, даже кругосветный… Не волнуйся, денег у нас хватит, у нас будет много денег.
— У нас и сейчас есть деньги, — произнесла Надя.
Илья снисходительно улыбнулся.
— Это разве деньги, глупышка, это копейки по сравнению с тем, сколько у нас их будет.
Неожиданно Надя спросила:
— А сколько тебе надо денег, чтобы ты остановился? Мы ведь можем жить совсем другой жизнью.
Реакция Ильи была довольно прохладной — он отстранился от Нади и лёг на спину.
— Выйти из этого дела, Наденька, мне никто не даст, — холодно проговорил он, — это поезд, из которого можно выпрыгнуть только на ходу, рискуя сломать себе шею.
Надя ласково положила руку ему на грудь. От этого жеста Монин смягчился и снова заговорил:
— Да и не хочу я никуда уходить, я профессионал, и меня в этом деле уважают и боятся. Я знаю, я точно знаю, что боятся, — с энтузиазмом добавил он. — А те, кто не уважает, долго не живут.
— Скажи, а тебе хоть когда-нибудь бывает их жалко, я имею в виду…
Надя не договорила, Монин и так понял, о чем она хотела спросить.
— Никогда, — холодно ответил он, — с этим чувством в моей профессии делать нечего… Да и кого жалеть, этих козлов, которые поделили все вокруг нас, захватив себе все лакомые кусочки большого пирога и живут себе в довольстве, желая, чтобы мы всю жизнь питались оставшимися крохами? Нет, никого из них мне не жалко, я их валю и буду валить дальше.
Эти слова явно возбудили Монина, он оторвал голову от подушки и взглянул на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке. Часы показывали половину шестого утра.
— Сегодня ты снова уйдёшь по делу? — спросила Надежда.
— Да, — произнёс Илья, — сегодня есть важная работа.
— К которому часу тебе надо идти?
— В восемь вечера у меня встреча, — ответил Монин.
— Но ещё есть время, — произнесла Надежда, — не бойся, я разбужу тебя, когда будет нужно. — Она ухватила его за плечо и нежно потянула обратно на подушку.
Монин поддался этому её движению и снова прилёг. Уткнувшись в подушку, он, уже засыпая, тихо проговорил;
— Я не должен опоздать, это очень, очень важная встреча.
— Не волнуйся, — прошептала Надя и, нежно положив руку на голову, погладила по волосам, — все будет хорошо… спи…
* * *
Глеб выключил подслушивающую аппаратуру и, сняв с головы наушники, убрал их в чемоданчик, последней он упаковал антенну, вынув её из вентиляционного отверстия в стене чердака.
Потом закурил и посмотрел на часы — было около шести утра. Глеб решил, что оставаться на чердаке больше нет смысла, он находился здесь и так уже больше восьми часов. Сам же Монин явился домой около двенадцати.
Из разговора Монина с Надей Глеб так и не понял, где Илья провёл часы после убийства Капитонова. Судя по всему, он отсиживался на квартире одного из своих под ельников.
Монин был слегка выпивши и, зайдя в квартиру, сразу отправился спать.
Панкратов, не выключая своего «электронного уха», тоже дремал, прислонившись к стене чердака.
Проснулся он оттого, что в наушниках послышался разговор Ильи и Нади.
Прослушав его, Глеб узнал, что на сегодня намечено очередное заказное убийство, исполнять которое придётся Монину.
Поразмыслив, Глеб решил, что оставаться на чердаке нет смысла. Он не понял, где и кого на сей раз «устранит» Монин по приказу своих боссов.
Чтобы выяснить это, ему снова сегодня будет необходимо следить за передвижениями Монина по городу.
К тому же Глеб хотел ещё немного поспать, и удобнее всего это было сделать в машине, а не на холодном чердаке.
Взяв чемоданчик с аппаратурой, Панкратов спустился вниз и отправился к припаркованному «Москвичу». Он выехал со двора и через несколько минут припарковался недалеко от стоянки, где Монин ставил свою машину.
Серая «девятка» по-прежнему стояла на месте. Выключив двигатель, Глеб поставил на двенадцать дня будильник наручных часов.
Потом откинулся на спинку сиденья и мгновенно заснул. Железный организм Глеба подчинился многолетней привычке: спать лишь тогда, когда разрешает хозяин.
Проснулся Панкратов за минуту до того, как прозвенел будильник, и первым делом посмотрел, стоит ли на стоянке серая «девятка» — она была на месте.
Глеб вышел из машины и, перейдя улицу, зашёл в небольшой кафетерий, где накупил гамбургеров с ветчиной и сыром, а также пакет с соком.
Прежде чем сесть в машину, он взял в ближайшем киоске ещё несколько газет. Все-таки ему предстояло очень долгое ожидание.
Монин появился на стоянке около половины восьмого. На сей раз он был одет в джинсы, кожаную куртку, на ногах у него были кроссовки, на плече он нёс свою неизменную чёрную сумку.
К этому времени Глеб уже несколько раз поел, перечитал всю прессу и вполглаза дремал под музыку, доносившуюся из радиоприёмника.
Однако с появлением киллера Панкратов стряхнул с себя всю дремоту и, заведя машину, приготовился следовать за Мониным.
Тот проскочил мимо Глеба на большой скорости. Глеб, подождав, когда «девятка» повернёт за угол, резко развернул машину на проезжей части и направил её следом.
На сей раз путь Монина лежал в Октябрьский район города. Глеб, как и прежде, держался далеко позади, соблюдая максимум осторожности, при том что он не должен был выпустить» киллера из виду. Они ехали около тридцати минут.
Монин остановил свою «девятку» в районе Щукинской бани. Это было большое кирпичное трехэтажное здание, уходившее в глубину квартала. Вокруг располагались в основном двухэтажные дома старой застройки.
Вход в баню был на улице Лепестковой. Официально баня носила название «Банно-прачечный трест № 7, и в неё, кроме парилок, входило ещё несколько сопутствующих служб.
Монин остановил машину за углом, на улице Кирпичной, вышел из машины, подхватив свою сумку, и направился к перекрёстку улиц Лепестковой и Кирпичной.
Панкратов проехал на своём «Москвиче» мимо «девятки» Монина и, когда тот завернул за угол, последовал за ним, припарковав машину на Лепестковой улице недалеко от входа в баню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21