Маккой отвел его в сторону.
– Оставь его в покое, Джим. Мы и так уже причинили ему слишком много зла.
Кирк проигнорировал это предупреждение и снова вынул свой коммуникатор:
– Вызываю Спока.
– Спок слушает, капитан.
Услышав в ответ спокойный голос, Кирк оценил его по достоинству.
– Спок, ты ничего не слышал насчет прекращения связи между треллисанцами?
– Момент, капитан. Я спрошу. – Минута тишины, вторая. А потом снова ровный голос Спока:
– Да, капитан, техники по связи говорят, что невозможно установить контакт с другими континентами. Похоже, что силоны применили какую-то блокировку и прервали связь. Не знаю, удастся ли им взять под контроль космическую связь над континентами.
– Даже если и так, вряд ли это что-нибудь теперь значит, – задумчиво произнес Кирк. – Конец связи.
Просто отрезав руководителей гемотов Друг от друга, один континент от другого, силоны парализовали все правительственные структуры Треллисана. И если местные вожди ничего не сделали для своей безопасности раньше, то теперь им уже вряд ли что поможет.
– Джим, – позвал Маккой, – а что насчет имплантации?
Кирк, поняв что тот имел в виду, ответил:
– Гм, это интересно.
Маккой запустил руку в, карман и вынул оттуда маленькую продолговатую капсулу. Он достал ее из мозга умершего слуги, раненного в голову при очередной силонской бомбардировке. Спасти его не удалось.
В это время прибыла вызванная Маккоем бригада и унесла Видрона с собой на носилках. Врач ушел вместе с ними, бросив раздраженный взгляд на Кирка, который за минуту до этого, кстати, не в первый раз, успел ему сказать, что только эффект наседки, которой чувствовал себя Маккой по отношению к пациентам, заставляет его серьезно подумать о происходящих событиях.
Кирк поспешил обратно в центр, где все еще сидел Спок. Прибыв на место, он узнал обо всех происшедших изменениях в обстановке и попробовал снова оценить достаточно плачевное положение Треллисана. С одной стороны, разброд в местной системе управления, основывавшейся на «селекторной» связи между всякими гемотами, или Бог его знает, как они там называются, означал, что организованным сопротивлением теперь и не пахнет. Но с другой, сам Видрон предсказал, что правительство с готовностью сдастся клингонам. Даже если до этого дело не дойдет, за все время своего пребывания на Треллисане Кирк уже четко осознал, что от правительства пользы ждать не приходится. Поняв это, он не чувствовал на себе никаких обязательств и был готов действовать по своему усмотрению. Другой вопрос, что он мог сделать без своего «Энтерпрайза».
Кирк направился в главный зал центра управления, где наткнулся на Спока, сидевшего там же, где и раньше, наблюдая за царившей там суетой. Кирк жестом пригласил вулканца следовать за ним. Выйдя в коридор, он невольно повторил мысль лейтенанта Чехова, высказанную тем на мостике «Энтерпрайза» совсем недавно:
– Странно, Спок, но среди всего происходящего у меня вдруг разыгрался аппетит. Не знаешь, где здесь можно заправиться?
– Принимая во внимание то, что случилось с Видроном, я уже ничему не удивляюсь. Пойдем со мной, командир.
Спок повел его с собой по коридору, и вскоре они оказались в той комнате, где впервые познакомились с Видроном. Казалось, это было столетие назад. Обстановка на Треллисане поменялась настолько стремительно, что на других планетах такие перемены, возможно, могли бы осуществиться только при смене нескольких поколений.
– Я думаю, нам стоит сделать так, капитан. – Вулканец громко хлопнул в ладоши. Ничего не произошло.
– Странно, – пробормотал он.
Кирк насупился.
– Наверно, у Видрона способностей побольше твоих.
Совершенно спокойно, будто и не было голода и раздраженности, Спок обратился к голодному и раздраженному капитану:
– А кстати, командир, я тут взял на себя смелость побеседовать с одним техником об их гемотах и системе управления. Изумительная система, доложу я вам. Похоже, что властные структуры на Треллисане, равно как и религиозная иерархия, дошли до наших дней в своем первозданном виде, то есть они не развивались, фактически, они состоят из множества профсоюзов, которые и называются гемотами. У каждого своя сфера деятельности. Все, что в нее не входит, отдается на рассмотрение общих советов представителей всех гемотов. К этому верховному совету принадлежит и Видрон.
Кирк кивнул.
– Это, пожалуй, объясняет их нежелание заниматься чем-нибудь экстраординарным, действовать решительно во время кризиса, как сейчас. На Земле, в средневековой Европе цеховые профсоюзы управляли городами, и тоже были оплотом консерватизма. Они оберегали статус кво, который был для них щитом от внешнего мира.
– Вот именно. А поскольку здесь нет средневекового узурпатора, который противопоставил бы свою власть гемотам, у треллисанцев нет шанса что-либо изменить ради самих же себя.
– Действительно впечатляет. Однако, Спок, в данный момент меня волнуют вещи гораздо более прозаичные: мой желудок, например. Может, мне стоит попробовать.
Кирк хлопнул в ладони, пытаясь сымитировать уверенный жест Видрона. На этот раз удача им улыбнулась. Занавес на одной из стен качнулся, и оттуда вышел слуга. Он подошел к офицерам и важно поклонился:
– Господа что-нибудь желают?
– Разумеется, – ответил Кирк. – Мы бы хотели перекусить.
Гнев мелькнул и тут же исчез на лице официанта. Он снова поклонился:
– Джентльмены, многие наши люди погибли, остальные отправлены на восстановительные работы. Но я попытаюсь найти кого-нибудь, кто сможет приготовить вам обед. Извините за возможную задержку.
Гнев этого человека, разрумянивший его щеки, натолкнул Кирка на мысль о том, что они упустили что-то очень важное, и голод тотчас отступил на второй план.
– Секундочку. Вы сказали, отправлены?
Глаза официанта нервно забегали из стороны в сторону. Он знал, что эти двое не с Треллисана, поэтому он понятия не имел, можно ли им доверять.
– Да, сударь, – наконец вымолвил он. – Именно так я сказал. Гемот здравоохранения взял себе несколько человек, но основная масса была зарезервирована гемотом строительства. Ну и, конечно, продовольственным гемотом тоже.
– А что же ваш собственный гемот? Он что, не возражает против того, чтобы его члены… отправлялись… подобным образом?
Слуга хрипло рассмеялся:
– Наш гемот! Должно быть, вы шутите. – Но, посмотрев на них, он понял, что эти люди говорят совершенно серьезно. Кирк почти видел, как этот человек терзался сомнениями, а потом все же решился довериться незнакомцам.
– У нас нет гемота. Вам что же, наш медоточивый Видрон этого не объяснил?
Спок ответил:
– Видрон вообще ни словом не обмолвился о вашей системе управления. Но кое-что мы уже узнали сами.
Гнев вернулся к слуге, но на этот раз он и не пытался его скрыть:
– Значит, вы узнали недостаточно. Те из нас, кто находятся в услужении у господ, не имеют своего Гемота, и никогда не имели. Нас некому защитить, наши жалобы никто не рассматривает. Гемоты и их члены вспоминают о нашем существовании только тогда, когда мы делаем что-нибудь не так. Нас может наказать любой, и никакой гемот ему в этом не помешает.
– Вот это да, капитан! Этот класс отверженных никогда раньше не упоминался. И что-то я не припомню, чтобы сообщения о нем встречались в отчетах Управления по Треллисану.
Кирк помрачнел.
– Да уж, Спок. И теперь я понимаю почему. Это не слуги, они – рабы. Федерации это не понравилось бы, и любое заявление о приеме Треллисана не рассматривалось бы до проведения полной реформы в этой системе. И еще, Спок, я не хочу услышать от вас ни слова об Основной Директиве, понятно?
Спок осторожно сместил свой взгляд куда-то в сторону.
– Хорошо.
Кирк повернулся к рабу, который следил за их диалогом с интересом и смущением:
– Если ваш мир можно спасти от силонов и клингонов, то только силами Федерации. Скорее всего, Треллисан обратится к нам с просьбой о членстве. И тогда вам повезет.
Слуга хмыкнул:
– Клингоны, силоны, Федерация, или те, кто сейчас над нами… Хозяева все одинаковые.
– Нет же, черт побери! Федерация – не хозяин. Все миры, входящие в нее, равны. И каждый гражданин федерации по закону имеет равные права с другими. Ты это понимаешь? Независимо от того, сколько у тебя рук, ног или глаз. А для того, чтобы получить членство в Федерации, ваш мир будет обязан гарантировать равные права всем его гражданам, и Треллисану придется соблюдать все законы и социальные принципы федерации.
– Равенство! – засветились глаза официанта. – Это значит, что у нас будет свой гемот?
Кирк рассмеялся:
– Гемот! Лучше! Правительство федерации будет обеспечивать вам ваши права – это самый большой гемот на свете!
И тут он добавил, внезапно помрачнев:
– Но так будет только в том случае, если не победят ни клингоны, ни силоны. Но если власть перейдет к ним, Треллисан никогда не вступит в федерацию. Вместо этого он станет колонией Империи Клингонов, и вот тогда вы поймете, что на месте плохих хозяев могут оказаться еще более плохие. Мы защитить вас не можем: наш корабль пропал. Гемоты полностью парализованы из-за нарушения связи между ними, да и вообще, похоже, это их нормальное состояние. Все зависит от вас, рабов. Только вы можете спасти свой мир.
– И тогда, – прошептал раб, – мы присоединимся к вашей Федерации и сами станем за все отвечать!
Он повернулся и выбежал из комнаты.
– Командир, – тихо позвал Спок. Кирк махнул рукой.
– Знаю, Спок. Но чего еще мы могли ожидать? В любом случае, мы нашли силу, которую искали, тех, которые обязательно должны быть на этой планете: тех, у кого есть и силы, и мотивы для борьбы. Так давай же сначала попробуем выиграть эту войну, а потом позаботимся об их грамотности.
Несколько минут он посидел молча, а потом задумчиво сказал:
– Смешно, но мне совсем не хочется есть.
Глава 9
Маккой был скорее озадачен, чем обеспокоен. Он обнаружил маленькие капсулы в мозгах всех рабов, трупы которых вскрывал, причем ни в каких других телах, ничего похожего не попадалось. Разумеется, доктору еще не представился шанс покопаться в мозгах представителей высшего света – Видрона, или боссов их гемотов, но со слов Кирка и Спока он знал, что и у них есть какие-то имплантанты.
«Странно, – подумал он, – что только у высших и низших слоев есть такие штуковины. Предположим, у представителей обоих классов они одинаковые. По мнению Джима, это средство связи для высших. А для рабов? Им-то они зачем? Чтобы получать приказы? Почему бы тогда не обойтись нормальными средствами? Ведь фактически, они с ними разговаривают, когда чего-то хотят. Можно сойти с ума с этими треллисанцами. Они невежественны, и в то же время наивны».
На следующий день, когда Маккой завтракал со своими треллисанскими напарниками – им подали исключительный бифштекс, что показалось несколько странным при поголовном увлечении треллисанцев вегетарианством – один из рабов, прислуживавших за столом, неожиданно для всех упал. Маккой бросился к нему, на ходу вынимая из саквояжа диагностическую аппаратуру.
– Полная мозговая смерть, – прошептал он. – Господи, с чего бы?..
И тут вдруг он заметил, что ни один из его ассистентов даже не встал с места. Вместо этого они, как один, удивленно уставились на него. Спустя мгновение Пеллисон, лучший из практикантов, произнес:
– Но мистер Маккой, ведь это всего лишь егемот!
Только теперь Маккой осознал, что ни разу еще ему не приносили раненых рабов. Тех, кого он все же лечил, он находил сам, выезжая на места бомбардировок.
Два раба с полным отсутствием какого-либо выражения на лицах вошли в комнату. Они молча подняли покойного и направились вместе с ним на выход.
– Эй! Минуточку!
Оставшись безучастными к крику Маккоя, они тихо вынесли свою ношу из столовой.
– Кто позвал этих ребят? Как они узнали, что надо прийти?
Он в гневе осмотрел сидящих. Ответа не последовало.
* * *
Боль. Острая боль, ноющая боль, тупая боль.
Что-то болит. Почему?
Почки. Не справляются. Другие органы тоже.
Почки? Что это?
Поясничный сепаратор. Не справляется. Они умрут. Один умрет. Сначала боль, а потом смерть. Отбросьте одного. Отбросьте одного!
Отбросить? Бессмыслица. Мы и есть один.
Отпустите меня! Отпустите!!!
Сознание ее кричало, и этот сгусток ненависти и страха громом прокатился по всем нервам существа. Онктилианец в ужасе сжался, и Чэпел откатилась в сторону, замерев на полу и тяжело дыша.
Наконец, силы понемногу стали к ней возвращаться; держась за стену, она поднялась на ноги и несколько минут простояла без движения. Кристина Чэпел, многообещающий исследователь-биолог, уже успевшая многого достигнуть, по личным причинам завербовалась в команду «Энтерпрайза» медсестрой. Вместе с инстинктивным желанием оказать помощь раненому, она понимала, что сейчас ее профессионализму брошен вызов, что по сложности своей он ничем не уступает тем проблемам, с которыми ей приходилось сталкиваться раньше, и что на Энтерпрайзе до сегодняшнего дня она ни с чем подобным еще не встречалась.
Все еще дрожа, она сделала себе прививку с метаболическими и блокирующими веществами. Медсестре предстояло не только обдумать нынешнее положение. Пусть в какой-то дымке, но все же она помнила ощущение огромного, ясного интеллекта, тайное знание чужеродных биологических процессов, их соединение с ее собственными. Она помнила флюиды существа, она знала их функции и их опасность, она помнила об угрозе ее разуму. То, что она себе ввела, должно было, по крайней мере, защитить ее тело.
Проанализировав это, Чэпел снова подошла к обмякшему онктилианцу. Она собралась и решительно положила руку на темнеющее тело мертвого существа. Немного постояв так, она набрала полные легкие воздуха и задержала дыхание. А потом, твердо, но осторожно, Кристина снова запустила руку в истекающую плоть и нащупала нервное соединение.
– Я вернулась. Я здесь.
* * *
Лейтенант Чехов медленно приходил в себя, лежа на столе. Правой рукой он накрыл глаз. Веко уже подергивалось, заставляя его открыться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23