Сара нервно перевела дыхание.
— Это… это совершенно меня не касается.
— Неужели? — Майкл смотрел на нее с насмешкой. — Тогда почему ты так жадно слушала россказни старой матушки Пенуорти?
— Ничего я не слушала, — возмутилась Сара. — Я… она со мной просто разговаривала. Я ее ни о чем не расспрашивала. И вообще, — она с вызовом повернулась к нему, — как вам не стыдно подслушивать!
На какое-то мгновение ей показалось, что она зашла слишком далеко. Он выпрямился и, не улыбаясь, пристально смотрел на нее. Его глаза загорелись янтарным блеском, у рта появились жесткие складки. Когда у нее от напряжения уже побелели пальцы и сердце заколотилось в ушах, его губы дрогнули в улыбке восхищения.
— Один — ноль, — прокомментировал он, глядя ей прямо в глаза. — Кто бы мог подумать, что под этой бледной красотой скрывается огонь?
У Сары повлажнели пальцы, и она бессильно откинулась на спинку кресла. Такие поединки были ей не по силам, и она потянулась за чашкой, чтобы хоть чуть-чуть подкрепиться сладким чаем. Но напряжение последних минут отпечаталось на ее лице, и Майкл с тревогой заметил темные круги у нее под глазами.
— С тобой все в порядке? — спросил он, не отводя от нее глаз. — Ты вдруг вся… побелела. Что я такого сказал? Может, я испугал тебя?
— Вовсе нет, — слабо и совсем неубедительно выдохнула Сара, и он нахмурился.
— Да что с тобой? Иногда ты кажешься… я не знаю, как сказать… та — кой… хрупкой! Как кристалл. И такой же многогранной.
Сара поставила чашку на столик.
— Извините…
— И прекрати извиняться каждый раз, когда я что-нибудь ляпну. — Он вскочил, повернулся к каминной полке и положил на нее сжатые в кулаки руки. — Ты или очень наивна, или очень умна. Никак не могу понять.
— Не можете? — Это все, что Сара нашлась сказать, но он не слушал ее.
— Не могу, — резко сказал он. — Я не знаю, насколько ты невинна в плане секса, но в любом случае ведь невинность определяется не одной физиологией — это скорее состояние души. Господи, помоги! Я первый раз в жизни встретил такую женщину!
Сара беспомощно пожала плечами. Что она могла ему на это сказать, тем более что его слова были слишком откровенны, чтобы ее успокоить. Но меньше всего ей хотелось, чтобы он что-нибудь заподозрил, и, скинув ноги с табуретки, она сказала:
— Пожалуй, я пойду к себе, если вы не возражаете. Мне бы хотелось принять душ перед… перед ужином, и у меня есть кое-какие дела…
— Подожди! — Он повернулся к ней лицом, взял ее за руку и смотрел на нее одновременно изучающим и умоляющим взглядом. — Будет лучше, если ты все узнаешь от меня, а не соберешь по мелочам от нее… — Она поняла, о чем он, но Майкл помолчал, прежде чем продолжить: — Ты слышала про бродяг, да? Поняла, что имела в виду миссис Пенуорти?
Сара покачала головой.
— Честное слово, это совсем ни к чему… — начала было она, но он перебил ее:
— Позволь мне судить об этом. — Он мрачно усмехнулся. — Тебе не мешает знать, кто пытался тебя соблазнить.
Сара приоткрыла рот и коротко вздохнула.
— Так… ваша мать была цыганка?
— Да, цыганка.
— Она умерла?
— Умерла. — Он помолчал. — Она умерла на болоте. Говорят, замерзла.
Она тогда убежала от моего отца.
Все это Майкл произнес ровным, бесстрастным голосом, но Сара почувствовала, что он кипит от гнева. У нее возникли новые вопросы, но она знала, что не имеет права задавать их. В голову приходили пустые слова сочувствия, но она не произнесла их вслух. Он рассказал ей об этом совсем не потому, что нуждается в ее сочувствии; Сара подумала, осознает ли он, что все сильнее сжимает ее запястье.
— Теперь ты поняла, почему я так разозлился, когда узнал, что ты днем куда-то ушла, — тихо сказал он. — Хотя у нас с тобой совсем другие отношения. Ведь моя мать не хотела выходить замуж за моего отца.
Сара приоткрыла рот от удивления.
— Да, но… я хочу сказать… вы не правы. Ведь ваша мать жила здесь.
Вы сами говорили.
— Не по своей воле, поверь мне. Когда ее отец узнал, что она беременна, он выставил ее. Мой отец устроил ее жить в деревне, пока я не родился. Понимаешь, она была совсем беспомощной. У нее не было денег, не было родственников, которые могли бы ей помочь. Отец содержал ее и меня, пока не умерла Аделаида. Потом он привез нас в Равенс-Милл.
— Понятно. — Сара закусила нижнюю губу. — А… а когда она умерла?
Майкл сжал губы.
— Меня посылали в разные интернаты, пока мне не исполнилось восемнадцать. Потом, как я уже говорил, отец отправил меня в университет в Коимбру.
— А… а Адам?
Он вдруг заметил, что больно сжимает ее руку, ослабил пальцы, и она выдернула ее и стала растирать онемевшее запястье.
— Адам? — Он вздохнул. — Мы с Адамом были очень близки. Вопреки распрям, которые бытуют между полукровными братьями в романах, у нас были отличные отношения. Он переживал не меньше, чем я, когда меня отправили в Португалию.
— Он… он был старше, — робко вставила она, и Майкл кивнул.
— Да, на пять лет. Но в чем-то я всегда чувствовал себя старшим. Наверное, дело в моих цыганских корнях. Однако у меня в крови всего намешано: на четверть португалец, на четверть корнуоллец и наполовину цыган. Многовато для любого младенца!
Сара почувствовала, как от его слов заливается румянцем. Он как будто читал ее мысли — весьма опасные мысли. Она сжала губы.
— Можно мне пойти к себе? — спросила она и увидела, что он раздраженно смотрит на нее своими темно-желтыми глазами.
— Это все, что ты можешь сказать? — спросил он. — Значит, тебя это не касается? Может, если бы ты думала, что можешь забеременеть, ты бы отнеслась к этому по-другому?
— Это… это маловероятно, — сказала она, прерывисто дыша. — То есть…
— Такое с любой женщиной может случиться.
— Ну что же, в этом нет ничего плохого…
— Я тоже так думаю. — Он пристально смотрел на нее. — Тем более что я бы никогда не бросил своего ребенка.
— Как… как это сделал ваш отец? — У Сары пересохло во рту. — Но ведь он… заплатил за ваше образование.
— И ты полагаешь, этого достаточно? Заплатить за образование ребенка, и все? А его чувства? Его переживания? А его потребность быть кому-то нужным в этом жестоком, примитивном мире, который мы сами сделали таким? Сара опустила голову.
— Что вы хотите сказать? Что я в этом вопросе не имею права голоса? Что… что вы сами без моей помощи воспитали бы этого… этого гипотетического ребенка?
— Нет. — Он схватил ее за подбородок и приподнял его так, чтобы она смотрела ему в глаза. — Я хочу сказать, что, если бы ты забеременела, я бы не сомневался. Я бы на тебе женился. Мой ребенок никогда не будет ублюдком. Теперь понятно?
Сара пыталась высвободиться, но безуспешно.
— Вы слишком самоуверенны. — Голос ее дрожал. Она облизнула губы. — А что, если женщина, которую вы выбрали, откажется выйти за вас замуж? Бывает, женщины одни воспитывают детей.
— Я ее заставлю, — сказал он просто. — Так или иначе.
И она знала, что он так и сделает.
Глава 6
Кабинет Адама Трегоуэра выходил окнами на Атлантический океан. За запущенным садом в обрамлении скал виднелся вспененный прибоем океан и пустынное побережье, которое с приходом весны и появлением первой робкой зелени уже не казалось таким безжизненным.
Сара сидела за столом, где Адам, наверное, занимался хозяйственными делами, и смотрела в окно, тщетно ожидая вдохновения. Вот уже несколько дней у нее на столе лежит рукопись, томясь в ожидании, словно девственница, подумала Сара, усмехнувшись нарочитости метафоры, но она так и не написала ни одного слова и не отредактировала ни единой строчки. В голове у нее не было никаких мыслей о повести, и она никак не могла сосредоточиться: любой звук, умноженный ее взвинченным состоянием, заставляют ее оборачиваться и с завистью смотреть на закрытую дверь тюрьмы, в которую она сама себя заточила. Ей пришлось отказаться от своих планов за неделю закончить вчерне рукопись, и оставалось лишь надеяться, что Майкл не догадается о ее желании быть с ним.
После того разговора в библиотеке она его почти не видела. В тот же день, за ужином, она намекнула, что ей нужно место для работы, и, как и предполагала миссис Пенуорти, Майкл предложил ей кабинет. Потом они встречались только во время еды, да и то не всегда. В таких случаях миссис Пенуорти передавала его извинения, сопровождая их сплетнями, слушать которые Саре было невмоготу.
— По-моему, он поехал на конюшни беговых лошадей, — сказала как-то миссис Пенуорти. — Говорят, миссис Мортон, хозяйка конюшен, — давнишняя подруга господина Трегоуэра. Говорят, она знала его еще задолго до замужества.
А вечером во время ужина:
— Господин Трегоуэр просил вам передать, что он сегодня ужинает у Гвитианов. Доктор Гвитиан — наш местный врач, а его дочери-двойняшки, говорят, приехали погостить домой из университета.
Конечно, миссис Пенуорти рассказывает ей о времяпрепровождении господина Трегоуэра из лучших побуждений, говорила себе Сара, пытаясь быть великодушной, но тем не менее это отнюдь не помогало ей сосредоточиться. Хорошо, конечно, делать вид, что между ней и Майклом ничего не было и нет, но она не могла избавиться от неприятного чувства, когда слышала о его отношениях с другими женщинами. Это было смешно, ведь у нее нет на него никаких прав, да они ей и не нужны, внушала она себе, но ей все равно было неприятно. Еще ей было обидно, что до сих пор Диана не дала о себе знать ни письмом, ни звонком; наверное, ей безразлично, что с Сарой, и все планы, которые Сара себе настроила, развалились, как карточный домик, из-за неопределенности ее положения.
Хорошо еще, что пока ей легко удается скрывать свою болезнь. Они, в сущности, живут каждый своей жизнью, как она и просила. Больше всего ее беспокоило то, как она сама ведет себя в этой ситуации. Вместо того чтобы заняться тем, зачем она сюда приехала, она целыми днями предавалась мечтам, растрачивая понапрасну отпуск. А когда вечером миссис Пенуорти уходила к себе домой, Сара оставалась совсем одна, а впереди была ночь, длинная и очень скучная…
Однажды за обедом ей составил компанию хозяин дома.
Он вошел в столовую, когда миссис Пенуорти наливала ей суп; волосы его были влажны от тумана, который принесло с моря, и от его кожаной куртки и тесных джинсов пахло лошадьми. Его присутствие словно наэлектризовало сонную атмосферу в комнате, приятно возбудив чувства Сары и заставив быстрее бежать ее кровь. Он был такой сильный и мужественный, такой живой и энергичный, что невольно в ее взгляде отразилась зависть, которую она к нему испытывала.
Однако Майкл по-своему расценил ее взгляд и нахмуренный вид и усмехнулся.
— Прошу прощения, — насмешливо заметил он, небрежно отбрасывая со лба волосы. — Я не успел переодеться. Все время забываю, что у меня в доме гостья.
Сара от волнения раскрошила булочку у себя в тарелке.
— Я уверена, что ничего вы не забыли, — ответила она тихо, памятуя о повышенном интересе к происходящему миссис Пенуорти. — И… и ваш вид мне совершенно безразличен.
— Да? — Майкл сел напротив Сары, хотя миссис Пенуорти поставила ему прибор на конце стола. — Вы слышите, миссис Пенуорти? — обратился он к экономке. — Нашей гостье все равно, как я выгляжу. Как вы считаете, может, ей было бы все равно, даже если б я предстал перед ней совсем голый?
Миссис Пенуорти ахнула и смущенно засмеялась, а Сара сидела ни жива ни мертва и готова была провалиться от стыда. Он явно был сегодня настроен издевательски, и ей следовало быть умнее и не связываться с ним.
Но как только миссис Пенуорти вышла, Сара сухо заметила:
— Почему вам все время нужно всех шокировать? Я вас несколько дней не видела, и, когда вы наконец появились, вам доставляет удовольствие делать… делать из меня дуру.
— А я думал, это я делаю из себя дурака, — резко ответил он, намазывая хлеб маслом. — А что мне, по-твоему, остается делать? Извиняться за то, что я есть? Этого я не могу. Я здесь — и тебе придется с этим мириться!
— Разве я возражаю против вашего присутствия? — Сара подняла голову.
— Я только против способа его проявления.
Майкл нахмурился.
— Какие красивые слова, — насмешливо заметил он. — А что за ними? «Не приходите к столу, когда от вас пахнет конюшней!»
Сара вздохнула.
— Мне… мне, между прочим, нравится запах лошадей. Это совершенно не относится к делу.
— А тогда почему ты не хочешь кататься со мной верхом?
Сара колебалась.
— Потому что… потому что я приехала сюда работать. Ведь я вам говорила.
— К чертям твою работу! — Майкл зачерпнул суп. — Меня тошнит, когда я о ней слышу. Ты недовольна тем, что я к тебе присоединился и пытаюсь хоть чуть-чуть разрядить обстановку, а сама можешь говорить только о своей работе.
Сара пожала плечами.
— Я не просила вас ко мне присоединяться, — начала она, но, увидев, как он на нее смотрит, невольно отодвинулась к спинке стула.
— Да, не просила, — резко согласился он. — И, поверь мне, я долго думал, прежде чем решился.
— Тогда…
— Позволь мне договорить. — Он сердито сдвинул темные брови. — Я старался держаться в стороне. Хотя, может, ты этого и не заметила. Я принимал подряд все приглашения, какие были, в надежде, что ты хоть как-нибудь это отметишь. — Он презрительно скривил губы. — Но нет, от тебя ни слова. Ты продолжаешь жить своей жизнью, будто меня и нет. — Он наклонился к ней. — Когда я вошел сюда, я понял по твоему лицу, что я совсем не тот человек, которого ты хотела бы видеть. Так зачем же я все это делаю? Зачем стучусь головой о каменную стену? Да потому, что я знаю тебя, Сара. Я держал твое обнаженное тело в своих объятиях и чувствовал, как оно мне отвечает. Ты вовсе не такая чопорная и правильная, какой хочешь казаться, вот поэтому я и пытаюсь выбить из тебя эту девическую дурь и разбудить тебя!
Тут вошла миссис Пенуорти, неся баранью ногу и поднос с овощами, и он был вынужден замолчать, а Сара, пока не вышла экономка, попыталась собраться с мыслями и успокоиться. Они оба почти не притронулись к супу, и на лице миссис Пенуорти отразилось неодобрение.
— Что, суп невкусный? — недовольно спросила она, складывая со стуком тарелки, но Майкл быстро обезоружил ее своей искренностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19