— Она двинулась мимо него, тщетно пытаясь не вдыхать запах его одеколона. — Позволь пройти.
Паоло принялся громко требовать немедленного внимания к ней всего имеющегося персонала. И с успехом, поскольку вокруг нее сразу засуетилось несколько человек. Подкатили даже инвалидную коляску.
— Не нужна мне коляска! — заявила она кому-то, но никто не слушал. Все были слишком заняты, выполняя указания Паоло.
Элен втащили в отделение и оставили, позволив мирно переодеваться в халат, пока не появился рентгенолог, чтобы забрать ее. Паоло попытался проникнуть следом.
— Сожалею, но вам нельзя, — сказал рентгенолог, преграждая ему путь. — Я немедленно впущу вас, как только узнаю, что все в порядке.
— Что вы имеете в виду? — возмутился Паоло. — Почему что-то должно быть не в порядке?
Глубоко вздохнув, Элен попыталась успокоиться.
— У меня было кровотечение. Врач проблемы тут не видит, но они хотят удостовериться, что беременность протекает нормально.
— Все верно, — согласился рентгенолог, — и как только мы это увидим, я вас приглашу посмотреть на изображения на экране. А теперь позвольте.
Паоло отошел назад, всем видом показывая возмущение тем, что его отлучили от чего-то, что, по его мнению, касалось его значительно больше, чем человека, шустро направившегося к своим аппаратам.
— Первый ребенок? — спросил рентгенолог. — Отец, похоже, на нервах.
На нервах — слабо сказано для описания теперешнего состояния Паоло. У Элен был день на привыкание, и то она никак не опомнится. У Паоло не оказалось и часа.
Через десять минут рентгенолог открыл дверь. Паоло ворвался в нее, как бешеный бык, накачанный стероидами, мощный, злобный и готовый к любому обороту дела. Несложно было представить дым, идущий из его раздувающихся ноздрей.
— Какие новости?
Рентгенолог повернул экран к ним.
— Смотрите сами. — Снова приложив датчик к ее животу, он заводил им взад-вперед.
Паоло знал: ему следует смотреть на экран, но отчего-то одна только мысль, что кто-то еще может касаться обнаженного живота Элен, пусть и не напрямую, доводила его до точки кипения и не давала оторвать глаз от происходящего.
На ее атласной коже что-то было, какое-то вещество, позволяющее инструменту скользить по поверхности. У Паоло скрутило внутренности при воспоминании. Он чувствовал эту кожу, прижимался к ней, пробовал на вкус каждый квадратный дюйм и каждую ночь с тех пор мечтал о повторении.
— Вот ваш ребенок.
Слова рентгенолога просочились сквозь его мысли и желания, и он наконец обратил внимание на экран. Всмотрелся. Нечто странно расплывчатое лежало со скрещенными ножками, рука под щекой…
— Это невероятно, — прошептала Элен.
— Сколько недель беременности? — спросил Паоло, затаив дыхание.
— Ну, — ответил рентгенолог, манипулируя настройками монитора, чтобы сделать изображение четче, — после я сделаю расчеты, которые будут точнее, но рискну предположить, что этому малому где-то около двенадцати недель. Совпадает?
— Верно. — Паоло увидел, как шевельнулись губы Элен, но не услышал ничего, кроме внезапного гула от прихлынувшей к голове крови.
Его ребенок. Крошечное существо с прозрачными ножками и малюсенькими пальчиками.
— Что это? — спросил он, ткнув во что-то, мерцающее на экране.
Рентгенолог проверил, куда указывает Паоло.
— Сердце вашего ребенка.
— Дьявол, — произнес он благоговейно. Сердце его ребенка. Уже бьющееся и пульсирующее жизнью.
Доктор задал ему какой-то вопрос, но Паоло не слышал. В сравнении с новой жизнью, видимой на экране, все казалось незначительным.
— Мистер Грэйнджер, — громко повторил врач, — не хотите взять фотографию малыша домой?
— Ой, нет, — сказала Элен. — Мы же не…
— Моя жена говорит, — перебил ее Паоло, потрепав по руке, — что оставила свое девичье имя. Моя фамилия Манчини. Верно, дорогая?
— Что ты там говорил? — спросила Элен, не успев выйти из кабинета. — Зачем притворяться, будто мы муж и жена?
— Никакого притворства, — ответил он. — Мы много лет женаты.
— А развод? Я подписала документы месяц назад. Ты ведь дал бумагам ход? — (Возникла пауза, но Паоло не стремился снять растущее напряжение.) — Ты не дал им хода. Почему? — Элен покачала головой, с трудом постигая смысл его молчания.
Паоло холодно оглядел ее, удивляя все больше. Как будто развод затеял вовсе не он. И не она ломала дверь в середине ночи, торопясь положить конец их браку.
— У меня не было времени. Я должен был вернуться в Штаты закончить дело.
— Значит, юридически мы еще женаты?
— Юридически — да.
Она отошла к окну, глядя сквозь листву деревьев на здания напротив.
— И когда же ты собираешься заняться бумагами?
Внизу по тротуару сновали люди, покачивая портфелями и сумками.
А внутри нее мир замер. Она знала, что Паоло стоит у нее за спиной, но скорее почуяла его присутствие, чем услышала шум шагов по покрытому ковром полу.
— Какие у тебя планы? — поинтересовался он. — Ты бросишь работу?
Элен развернулась, застигнутая вопросом врасплох.
— Зачем? Мне нравится моя работа.
— Значит, ты собираешься оставлять этого ребенка? — Слова сформулированы как вопрос, но недвусмысленно намекают на возможность лишь одного ответа. Так и будет, но почему он все-таки не уверен, что она поступит правильно?
— Сначала ты считаешь меня способной скакать по постелям бесчисленных мужчин, которым теперь можно навязать ребенка, а после думаешь, будто я могу разрушить хрупкую жизнь, которую мы только что наблюдали на экране. Так знай: я не уничтожу ее, пусть даже зародилась она случайно. Ты очень невысокого мнения обо мне.
Взмахом руки Паоло отмел ее протесты.
— Но ты собираешься работать.
— Пока смогу, да.
— А что с ребенком?
Она опустила глаза, потом взглянула ему прямо в лицо. Следует увеличить расстояние между ними, ослабить его воздействие.
— Я беременна, Паоло. Не больна. Не вижу причины, почему мне не поработать до семи-восьми месяцев беременности. Многие женщины продолжают трудиться.
— Но не те, кто носит моего ребенка!
— Да? О скольких именно женщинах идет речь? — Лишь произнеся фразу, Элен поняла, как глупо та прозвучала. У него не было шанса завести детей, пока он был женат на ней и защищал ее от Халеда. Она закрыла лицо руками. — Я не хотела, Паоло. Извини. Но честно, я справлюсь.
— А что относительно кровотечения, о котором ты упоминала?
— Это не проблема. Сегодняшнее сканирование показало: все нормально. Врач считает, что виной тому гормональный сбой.
— А когда ребенок родится? Что ты будешь делать одна?
— Я.., не знаю.., у меня не было времени решить. Что-нибудь придумаю.
— Тогда не трудись, — с напором посоветовал он. — У меня уже есть решение.
Холодные щупальца страха стиснули ее изнутри. Элен почувствовала, как контроль над ситуацией ускользает у нее из рук.
— С удовольствием выслушаю твое мнение, — испуганно сказала она. — Ребенок принадлежит нам обоим.
— Ты будешь жить на моей вилле в Милане, — заявил Паоло. — Дело я почти закончил, пора возвращаться. Там у тебя будет все необходимое. Я присмотрю за тобой и малышом.
— Но, Паоло, это непрактично. Я живу в Париже. И наш развод состоится, едва ты дашь ход бумагам.
— Тогда я не дам им хода.
— Почему?
Его губы сложились в победную усмешку, темные глаза так полны глубокого удовлетворения, словно в их шоколад добавили сливок.
— Все просто. Юридически мы женаты. И, — он дал ей минуту, чтобы привыкнуть к факту, — останемся женаты.
ГЛАВА ПЯТАЯ
— Не пойму, — сказала Элен, пытаясь заглушить надежду, вспыхнувшую от его неожиданного заявления. — Инициатором развода был ты. А теперь перерешил?
— Теперь нам следует думать не только о себе. Не хочу, чтобы мой ребенок считался незаконнорожденным. Мы сохраним брак, по крайней мере до его рождения.
Вот как. Он всего-навсего защищает ребенка, а с ней по-прежнему хочет развестись. Изменилось только время, но не намерение.
Только не дать разочарованию прорваться наружу. Здравый смысл подсказывал ей, что Паоло не может желать ничего другого, но по своей глупости она надеялась на иные, скрытые причины, приведшие его сегодня к ее двери.
— Почему ты молчишь?
— Думаю, не много ли — просить меня ехать с тобой только потому, что я беременна.
— А не много было — просить меня сохранять наш брак в течение двенадцати лет?
— Тут другое. Ты продолжал жить своей жизнью.
— Ты не задумывалась, сколько всего я упустил из-за брака с тобой?
О господи, еще как задумывалась! Элен закрыла глаза. Конечно, упустил. Не мог жениться на Сапфир, любимой женщине, и ту украл другой.
Элен стоила ему будущего, а теперь изображает жертву. И он же не просил ребенка. Она гарантировала ему, что риска нет…
— Прости. Я не хотела…
— Сделай теперь что-нибудь для меня. И для нашего ребенка. — Его глаза опасно сверкнули. — Через шесть месяцев, после его рождения, получишь свой развод.
Произнесенное сквозь зубы обещание звучало как проклятие.
— А если я не захочу ехать в Милан? — спросила она, пытаясь обрести уверенность.
— Тогда я заставлю тебя подчиниться через суд, а впоследствии лишу родительских прав.
Сомневаться не приходится. Он сам прекрасный юрист, и не бедный, кстати. У нее не будет ни единого шанса, даже как у биологической матери. Как можно быть таким безжалостным?
— Ты не посмеешь лишить меня моего ребенка!
Подняв руку, он призвал ее к молчанию.
— Нам просто надо создать впечатление нормальной семьи. Хотя бы до рождения ребенка ты можешь потерпеть?
Семья. Давным-давно Элен считала себя принадлежащей к семье, пока отец не разбил ее иллюзии вдребезги. Тогда она поняла, что вовсе не часть семьи, а нечто, относящееся к наличному капиталу, товару, выставленному в витрине с целью привлечь самого платежеспособного покупателя.
— Зачем нам изображать семью?
— Моя мать стареет. Хочет видеть меня женатым и остепенившимся. Хочет еще внуков. Теперь я смогу предложить ей одного, но радость ее будет несравненно больше, если она будет считать, будто я женился.
— А потом?
Вот он — момент истины. Не станет же он предлагать ей бросить новорожденного и вернуться в Париж?
— Мама будет огорчена недолговечностью нашего брака. Зато у нее останется возможность возиться с внуком. Боль скоро пройдет.
Сердце Элен подпрыгнуло к горлу. А как насчет ее боли? Паоло опять и опять отвергает ее. Сколько можно терпеть? Словно недостаточно свадебной ночи и его безумного визита с требованиями скорее подписать бумаги. Теперь он снова собирается вышвырнуть ее вон, вышвырнуть после рождения ребенка.
— А когда я смогу видеться со своим ребенком?
— Мы определим право на посещение, как у других разведенных пар.
— Но опекунство ты оставишь за собой.
Он пожал плечами.
— Конечно. Кроме того, ребенок только помешает твоей карьере.
— Звучит, словно я собираюсь пренебречь своим ребенком, а ведь ты тоже будешь работать.
— Но ты одна. Кто присмотрит за ребенком, пока ты на работе?
— Существуют детские сады, няни…
— Я не позволю посторонним сидеть с моим ребенком! Во время моих отъездов в Милане у него будет семья, моя мать, его двоюродные братья и сестры. Разве ты не видишь, что для него так лучше?
— Неширокий выбор ты мне предоставляешь.
— Вообще никакого. Мой вариант оптимален для всех нас. Двенадцать лет я мирился с фиктивным браком. Теперь прошу тебя о малой толике того же. Шесть месяцев по сравнению с двенадцатью годами — разве я прошу о многом?
Паоло спланировал перелет Элен, выезд из квартиры, после прибытия в Милан немедленно отвел ее к врачу. Позволил ей разве что собрать личные вещи.
Подняв стопку книг, Элен уставилась в окно.
Он позаботился обо всем, включая оформление долгосрочного отпуска за свой счет на ее работе.
Через два дня они уедут в Милан, где ей придется жить на вилле Манчини, притворяясь женой Паоло. Настоящей, а не на бумаге.
Она не была уверена, что справится. Ей казалось, что он даже не нравится ей больше. Человек, постучавшийся ночью в дверь ее квартиры, исчез, уступив место злому незнакомцу, винившему ее за все, что пошло не так в его жизни, начиная от потери Сапфир и заканчивая незапланированной беременностью.
Возможно, так и есть, а шесть месяцев существования рядом с Паоло станут ее наказанием.
Вернувшись в спальню, Элен начала доставать из комода хранившиеся там украшения. И тут нашла кольцо, данное ей Паоло в день свадьбы. Его кольцо с печаткой.
Она примерила кольцо, и оно скользнуло вниз, до самого основания пальца. Элен улыбнулась. Кольцо всегда было ей велико. Оба они думали тогда лишь о том, как укрыться от семьи Элен, беспокоиться о кольцах никому не пришло в голову.
Когда во время краткой церемонии у них попросили кольцо, Паоло слегка замешкался, а потом снял свою печатку и надел ей на палец.
После свадьбы Элен хотела вернуть кольцо, но он не взял. Иногда она надевала его на большой палец, а ночью спала с ним. Но однажды, испугавшись, что оно потеряется, спрятала в коробочку для украшений.
Вздохнув, она сняла кольцо с пальца и вернула в коробку. Оно принадлежало к другим временам, когда Паоло был ее рыцарем на белом коне. А сейчас он требует расплаты. И из спасителя превратился в орудие возмездия.
В замке повернулся ключ, и она стиснула зубы. Уинстон организовал ключ для Паоло, не усомнившись, что она не будет возражать. Хотя почему ему так не решить? Насколько ей известно, никто еще не осмеливался противоречить мистеру Паоло Манчини.
Вот он уже на пороге, великий и ужасный.
— Было бы лучше, если бы ты так не делал, — сказала она, кладя маленькую коробочку в кучу вещей, которые надо взять с собой.
— Что?
— Не входил так. Надо стучаться.
— А вдруг с тобой что-то случилось? — Он заглянул в ее гардероб. — Тебе еще много осталось.
— Я скоро.
— Нет, я попрошу кого-нибудь.
Не слушая ее возражений, он снял трубку и обычным командным голосом стал отдавать приказания. Гнев Элен начинал разрастаться.
— Какое у тебя право вмешиваться в мою жизнь?
— Ты слишком копаешься, а нам нужно кое-куда сходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13