Ее глаза не отрывались от его глаз.
— Твоя проблема в том, что тебе не нравится, когда я не хочу подчиняться. Тебе невдомек, что иногда мне хочется самой сесть на место водителя. И я вполне в состоянии управлять.
Он опустил голову к ее шее, ощущая дрожь во всем теле.
— Дьявол, — пробормотал он. — У меня и правда проблемы.
— Ты согласен? — Ее голос прервался, потому что его пальцы сновали сейчас вокруг чувствительной плоти.
— Никогда еще я не чувствовал себя настолько неадекватным. Там, где замешана ты, я теряю контроль над ситуацией. Желание полностью подчиняет меня, сводит с ума.
Она дышала с огромным трудом, слова становились все сбивчивее.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— Но это правда. Оставляю это на твое усмотрение. — Паоло неохотно отнял свои руки, снял ее ладони со своих плеч. Изумленная, она моргнула, пошатнулась, внезапно утратив поддержку, а он медленно спросил:
— Чего ты хочешь? Предоставляю тебе возможность выбирать, будем ли мы сегодня заниматься любовью или нет. Решай.
Ее тело уже пылало, дыхание прерывалось в предвкушении того, что должно случиться. Она была полностью готова к сексу, все чувства обострились, нервы обнажились. Так какой же, спрашивается, может быть выбор?
Паоло думает, что сделал достаточно, чтобы возбудить ее. Что она зашла слишком далеко и отдастся ему, стоит только протянуть руку. Вожделение исходило из его темных уверенных глаз, свиваясь вокруг нее в ожидании. Но не такого рода выбор ее устраивает, хоть ей и потребуется сейчас вся имеющаяся в наличии решимость.
Ладно, пусть смотрит. Медленно, чувственно она провела ладонями вдоль своего топа и скрестила руки, словно собираясь сорвать его с себя. Паоло следил за ней, отмечая каждое ее движение. Вот его зрачки расширились, он чуть качнулся вперед, словно мысленно подстегивая Элен. Она прочла в его глазах жажду, физически ощутила предвкушение.
— Вообще-то, — сказала она, плавно заканчивая начатое движение, невинно сложив руки на груди, — учитывая, что тебе так скоро ехать, может, это не самая лучшая идея. Давай не будем прерывать твои сборы.
Его ноздри раздулись, глаза недоуменно расширились.
— Ты говоришь «нет»?
Настала ее очередь приподнять одну бровь.
— Разве что ты действительно хочешь.
До постели они не добрались, по крайней мере с первого раза. Паоло овладел ею там, где она стояла, со страстным безумием приподняв, прижимая к себе. И только когда волны последних содроганий затихли, оба рухнули в постель, чтобы снова заняться любовью.
Прошло немало времени, прежде чем они опомнились.
— Теперь мне пора идти, — прошептал Паоло ей в ухо, быстро поцеловав. Должно быть, она задремала, пока он принимал душ и переодевался. — За мной скоро придет машина.
Ее придавила страшная тяжесть, а головная боль, оставшаяся после дня, проведенного на озере, стала невыносимой. Даже усталость от любовных ласк откликнулась болью. В панике она подскочила, села на кровати.
— Я не хочу, чтобы ты уезжал.
— Мне надо. Но относительно нашего разговора за ланчем.., ты была права. Я никогда не спрашивал, чего ты хочешь. Но я совершенно уверен, что мы сможем построить семью. — Он быстро поцеловал ее в губы, взял пиджак и направился к двери.
Ее сердце ухнуло в груди. Надо ли сказать ему, пока он не уехал? Сказать ему правду — что она любит его и останется с ним на любых условиях?
— Паоло. — Даже раньше, чем зубы вонзились в нижнюю губу, она знала, что не сможет. Паоло не любит ее, раз оставляет так неожиданно. Последнее, что ему захочется услышать, — это ее признание. Да он и не поверит. Но нельзя позволить ему уйти, не оставив себе хоть каплю надежды, что-нибудь, за что она могла бы зацепиться. — Мне надо спросить тебя кое о чем.
— О чем?
— Я знаю, что этот ребенок очень важен для тебя. Но мне надо знать… — она замешкалась, — мне надо знать, важна ли и я тоже для тебя.
Паоло прищурился и усмехнулся, словно удивляясь наивности вопроса.
— Ты спрашиваешь после всего, что между нами было? Конечно, ты важна для меня. Не говоря уж о сексе, ты носишь моего ребенка.
Боль пробудила ее от беспокойного сна. Волны боли поднимались изнутри, судорогами сводило все тело. Потом к горлу подступила тошнота, и почти с облегчением она двинулась в сторону ванной. Это, должно быть, просто пищевое отравление, хотя она и помнит, что едва касалась ланча, а об ужине вообще забыла из-за усталости.
Конечно, это отравление, иначе и быть не может.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Такси преодолело небольшой подъем, и перед глазами открылась панорама Нью-Йорка. Но сегодня Паоло не ощутил привычного возбуждения, всегда охватывавшего его на пути из аэропорта, — ни предвкушения приближающейся битвы, ни обычного желания победить.
Вместо этого всеми мыслями он был дома. Сам отъезд стал для него тяжелейшим испытанием, что уже удивительно. А уж собственная неспособность взять себя в руки, встряхнуться и продумать свои дальнейшие действия и вовсе удручала.
Хотя нельзя сказать, что Паоло думал именно о доме. Только об Элен. Конечно, он ощущал вину из-за внезапного брака Сапфир и шейха Халеда Аль-Атига, поскольку не предусмотрел возможности ее поездки в Джеббаи и того, что Халед посчитает возможным жениться на ней, руководствуясь мстительными замыслами. Но даже тогда Паоло не был так выбит из колеи.
Той ночью в Париже его спасла Элен и ее искреннее сочувствие. А сейчас перед его мысленным взором стояло лицо Элен, такое, каким он видел его в последний раз. Она казалась такой хрупкой, такой печальной. О чем ей грустить?
Элен спросила его, много ли она значит для него, и он не стал скрывать степень ее значимости. И все равно лицо ее побледнело, а глаза стали еще прозрачнее. Ждала ли она чего-то иного? Чего-то еще?
Внезапное воспоминание вспыхнуло в памяти. «А как же любовь?» — спросила она его за ланчем. И он ответил вполне честно. А позже спросила, насколько она важна для него… Не о том ли шла речь? Не хотела ли она услышать, что он любит ее?
Ерунда. Это она стремилась покончить с их отношениями. Как можно скорее вернуться в Париж к своей драгоценной работе, а еще лучше — устроить офис на дому. Не Элен ли отталкивала его при любой возможности? Сомнительно, что влюбленные так себя ведут.
Нет, решил он, их отношения — чисто физического свойства. Их связывает секс и будущий малыш. Этого кому хочешь достаточно.
Машина прочно встала в пробке, до гостиницы можно добираться часами. Паоло попросил водителя высадить его у конторы. В самолете он не смог заставить себя работать, возможно, и сейчас будет сидеть, уставившись в одну точку, но в офисе все же больше шансов сосредоточиться на деле.
К тому времени, когда Паоло добрался до гостиницы, он валился с ног, но часы были потрачены не впустую, ему удалось сильно продвинуться. Завтра можно начать собирать команду.
— Сэр, тут для вас сообщение, — консьержка протянула ему ключ вместе со сложенной пополам запиской.
Действуя на автопилоте, Паоло сунул и то и другое в карман и направился к лифтам. Но в номере, поставив свой портфель, повесив пиджак и плеснув себе глоток виски, заметил белеющую на столе бумажку, брошенную туда вместе с остальными вещами. Паоло развернул записку и застыл. Сообщение от матери было предельно кратким: «Срочно. Немедленно позвони домой».
Элен!
Это сумасшествие — разум подсказывал, что сообщение могло относиться к любому члену семьи, но сердце инстинктивно знало, что речь идет об Элен и она в опасности.
Трясущимися пальцами Паоло принялся набирать код международной связи. Он не переживет, если она пострадала или… С ней ничего не должно случиться. Она стала его частью, частью, терять которую он не намерен.
Неверно набрав номер во второй раз, Паоло испытал вторичное потрясение. У него не было и мысли об их ребенке — в первую очередь он беспокоился об Элен. Правда резанула его по сердцу.
Он любит ее.
Внутри шевельнулся страх. Сделанное открытие само по себе производило ошеломляющий эффект, но куда сильнее тревожили сопутствующие обстоятельства.
Он уверял Элен, что она имеет для него значение лишь благодаря хорошему сексу и тому, что вынашивает его ребенка. Уверял, будто ни на что иное она претендовать не может. И считал, что поступает правильно, — но стоит только вспомнить ее глаза, такие больные и растерянные… А он повернулся и ушел…
Дьявол! Он принялся отчаянно тыкать пальцами в кнопки. После невыносимо долгого ожидания его наконец соединили. Экономка подняла трубку уже после третьего звонка, хотя там было около пяти утра. И немедля разразилась потоком слез. Но сквозь скороговорку слов он понял, что сбылись его худшие предположения.
Кровь застыла у него в жилах.
Элен в больнице.
И у нее случился выкидыш.
Элен была полностью опустошена, потеряв жизнь, лелеемую ею последние семнадцать недель, потеряв надежды и мечты о будущем, которое представлялось ей сейчас суровой пустыней. Такой же, какую она ощущала внутри себя.
Нет больше ребенка. Малыша, которого можно держать на руках, целовать крохотные пальчики, укачивать.
Элен выписалась из больницы, сказав, что ей станет лучше в собственной постели, но причины оставаться на вилле нет. И притворяться уже не надо.
Она потеряла ребенка. В ее любви Паоло не нуждается.
Теперь ей нечего предложить Паоло.
Горе пополам с болью переполняло ее.
Как она хотела этого ребенка! Все их с Паоло соглашения относительно проживания и воспитания — как мало значения они имели! Все равно это был бы ее малыш, и все равно она любила бы его и заботилась о нем. Она отдала бы ему всю нерастраченную любовь. Что бы ни случилось, у ее малыша всегда была бы его мама.
Только ей не пришлось стать мамой.
Ни ребенка, ни будущего, ни надежды, что Паоло ее захочет.
Элен судорожно обхватила руками живот — просто не могла удержаться, даже зная, что нет смысла и уже слишком поздно.
Как трудно это принять… Конечно, сложно было привыкнуть к мысли о неожиданной беременности, но примириться с тем, что ребенка больше нет, в тысячу раз сложнее.
Доктора и Кармелла велели ей оставаться в постели и отдыхать, но она уже изнемогала от бездеятельности, от бесконечных мыслей о том, что было сделало неверно.
Элен в задумчивости бродила по комнате, собирая только то, что уместится в маленькой сумке. Надо взять такси. Остальное они смогут выслать потом, но ей необходимо уехать именно сейчас, пока нет Паоло.
Потому что она не сможет взглянуть ему в лицо.
Она потеряла его ребенка; нечего и думать, что Паоло сможет простить ее. Еще одну сцену ей не вынести, только не теперь. Кроме того, в этом нет смысла.
Нет больше повода затягивать фарс их брака, нет ничего, связывающего их вместе, и уж конечно, не стоит воображать, что предложение Паоло сохранить семью остается в силе. Элен опять подвела его, и чем скорее она уберется, тем скорее он сможет найти себе настоящую жену. Тем скорее найдет кого-то, кого действительно полюбит.
Когда Элен собирала со стола кое-какие мелочи, на глаза ей попалось хрустальное пресс-папье в виде сердца, которое Паоло подарил ей в Нью-Йорке. Она взяла пресс-папье в ладони. Сердце ее сжалось при воспоминании о дне, когда Паоло его купил. Он держался так сурово, настоял на громадной сумме, потраченной на кольцо, хотя она никак не чувствовала себя невестой, а потом удивил ее, подарив это сердце. И Элен понадеялась, что все устроится. Ничего не получилось. Слишком много путаницы в их отношениях, слишком мало любви.
Во всяком случае, он хоть сможет дать ход бумагам, подписанным ими обоими много месяцев назад. Освободится от нее. Неудобства позади, обмана больше не требуется.
Элен осторожно вернула пресс-папье на стол, провела пальцем по его округлым бокам. Не стоит брать с собой что-то, что будет напоминать, вызовет сожаления. Она поступает правильно. И выбора нет. Паоло не захотел бы, чтобы она осталась.
Она сняла кольца — простенькое обручальное и блистающее роскошными бриллиантами кольцо для помолвки. Кожа под ними была светлее, чем везде, — сказывался итальянский загар. Элен рассеянно потерла ее, словно пытаясь стереть всякий след о прошлых нескольких месяцах. Положила кольца рядом с пресс-папье. Что бы они ни сказали о ней после отъезда, но алчной дрянью, загребающей все подряд, не назовут.
При мысли, что придется оставить Кармеллу без предупреждения, у Элен вырвалось рыдание. Не следовало бы, но она знала, что, если попытается попрощаться, та заставит ее дождаться Паоло и убедить добрую женщину будет невозможно. Кармелла не поймет, потому что не знает правды, а время говорить ей не самое подходящее.
Покончив со сборами, Элен подперла пресс-папье письмо для Паоло. Бросила последний взгляд на комнату, где была счастлива с Паоло, по крайней мере в постели. У нее остаются хорошие воспоминания, замечательные воспоминания.
Но пора заказывать такси. Элен подняла трубку как раз тогда, когда телефон начал звонить. Неужели Паоло? Что сказать?
С бьющимся сердцем она поднесла трубку к уху, но там был женский голос. В потоке итальянских фраз Элен уловила имя Паоло.
— Прошу прощения, — произнесла она по-английски, даже не пытаясь прибегнуть к своему сомнительному итальянскому. — К сожалению, Паоло в настоящий момент нет. Что-нибудь передать?
На том конце помолчали.
— Это… Элен?
Элен онемела. Откуда незнакомка знает домашний номер Паоло, не указанный в справочниках, а тем более знает ее имя? Есть только одна женщина…
— Назовитесь, пожалуйста, — сказала она наконец, пытаясь говорить спокойно, хотя пальцы ее побелели, сжимая трубку, а в ушах стоял гул.
— Это Сапфир Клем.., то есть… — женщина нервно рассмеялась, — то есть просто Сапфи. Я старая знакомая Паоло и хотела бы с ним поговорить.
О боже! Элен закрыла глаза, ухватившись свободной рукой за стол. И что ей стоило уйти пораньше…
Сапфир Клеменджер, та женщина, на которой он бы давно женился, если бы не маленькое осложнение в виде уже имеющейся жены. Женщина, которую Паоло любил.
Но откуда Сапфир знает об Элен?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13