– Он пошел по дорожке, продолжая говорить через плечо. – А вдруг эта елка напомнит ей об ее одиночестве. Об этом ты подумала?
– Да, просто я решила, что если привезти ей елку, она захочет прийти на общественный ужин, и кто-нибудь сможет отвезти ее в церковь на Рождество. – Карли вздохнула. – Я знаю, что навязываюсь. Но в этом случае она уже не будет чувствовать себя такой одинокой.
Джонас остановился у подножия лестницы и обернулся.
– Разве у нее нет семьи? Или друзей?
– У нее одна дочь, которая живет на востоке. А друзья у нее есть, – сказала Карли. – Просто она не верит в это.
– Это что, какая-то старая карга? С ужасным характером?
– Нет. Она была очень счастлива до тех пор, пока лет восемь назад не умерли ее муж и лучшая подруга.
Джонас все еще сомневался.
– У нее была только одна подруга?
– Кажется, она так считает, – грустно заметила Карли. – Через год у нее нашли болезнь Паркинсона, и с тех пор она почти все время сидит дома. Она стесняется того, что уже не может ходить и говорить так хорошо, как раньше. Если бы она чаще общалась с людьми…
Глаза Джонаса округлились.
– Кое-что я уже понял, мисс Андербрук.
– Что же? – спросила Карли.
– Вот сейчас ты точно лезешь не в свое дело. – Он подбоченился и вопросительно посмотрел на девушку. – Разве нет?
– Э… – Карли уставилась на елку так, словно не могла глаз отвести от такой красоты.
– Елка – всего лишь первый шаг на долгом пути, верно? – В голосе Джонаса не было осуждения, и Карли осмелилась поднять голову. Его темно-карие глаза лучились весельем.
Девушка поморщилась.
– Знаешь, я ведь вижусь с ней каждый день. Привожу ей еду. Большинство стариков приходят обедать в ратушу. Им нравится собираться вместе. И миссис Уотсон бы тоже понравилось.
Джонас покачал головой, притворившись испуганным. Вернее, это Карли подумала, что он притворяется. Он ведь улыбался.
– Надеюсь, ты не будешь обращаться со мной так, как с остальными, Шелк. Ты так круто во все вмешиваешься.
Карли усмехнулась в ответ.
– А как ты думаешь, почему ты вдруг решил помочь мне с елками, Джонас? – Она погрозила ему пальчиком. – Скоро ты тоже станешь счастливее, вот увидишь.
Джонас приподнял брови.
– И ты тоже, мисс Андербрук, когда признаешь, что нуждаешься в этом так же, как миссис Уотсон. Мне доставит огромное удовольствие сделать тебя счастливее.
– Кое в чем я действительно нуждаюсь, Джонас – мне нужна независимость.
– Согласен, – кивнул он. – Но спроси себя сегодня, когда ляжешь одна в свою кроватку, почему ты заключила со мной это пари. Разве не потому, что просто хотела видеться со мной?
Карли собралась было возразить, но ее остановила мысль, что он мог оказаться прав.
– Завтра я позвоню Сильвии, чтобы договориться о следующей встрече, – неожиданно заявила она.
Джонас рассмеялся.
– Хорошая идея. – Он взял елку. – Идем. Отнесем это бедной старушке, чтобы она поскорее смогла вернуться к своему приятному уединению.
Зная, что миссис Уотсон тяжело добраться до входной двери, Карли постучала, но не стала дожидаться ответа.
– Миссис Уотсон? – окликнула она, открывая дверь. – Мы принесли вам хорошенькую елочку.
– Это ты, Карли? – донесся из комнаты дрожащий старческий голос. – Я же говорила, что не хочу елку в этом году. Не нужна мне она здесь.
Карли распахнула дверь и жестом указала Джонасу внести дерево. Он сделал испуганные глаза, но повиновался.
– Привет, миссис Уотсон, – весело сказала Карли, проведя Джонаса в комнату. – Хочу представить вам своего друга, Джонаса Сент-Джона. В этом году он помогает мне с елками, а как только мы увидели вот эту, сразу решили, что вам она понравится.
– Говори за себя, – шепнул ей Джонас, и поздоровался. – Как поживаете, миссис Уотсон?
– Я не хочу. – Старушка взяла свой костыль, прислоненный к креслу, и выразительно постучала по полу. – Уберите это от меня, молодой человек.
– Миссис Уотсон, – сказал Джонас. – Я понимаю, что вы сейчас чувствуете. Я полчаса простоял перед вашим домом, пытаясь ее отговорить. Но она очень решительная женщина.
– Я тоже. – Голос миссис Уотсон набирал силу с каждым словом. Опираясь на костыль, она поднялась на ноги. – Я не так уж беспомощна, как видите. Если вы бросите здесь этот чудовищный куст, я найду способ вышвырнуть его на помойку.
– О, миссис Уотсон, – воскликнула Карли, – не делайте этого. – Она шагнула вперед и обняла старушку за плечи. – Если это и вправду вам неприятно, мы унесем ее. Но вы ведь понимаете, как эта славная елочка может поднять вам настроение и украсить комнату. Мы поставим ее для вас, нарядим, уберем после Рождества, даже выметем все иголки. А вам останется только смотреть на нее и радоваться.
– Радоваться! – фыркнула миссис Уотсон. – Нет уж, вспоминать о том, что Кирус мертв, дочка не звонит, а эти неблагодарные внуки даже спасибо за подарки не скажут.
Левая нога миссис Уотсон, более слабая, начала дрожать. Джонас бросил дерево, чтобы поддержать старушку.
– Позвольте взять вас за руку, миссис Уотсон.
– Я не нуждаюсь в вашей помощи, молодой человек. Как вы думаете, что я здесь делаю целыми днями? Кричу «Помогите!» каждый раз, когда нога меня подводит?
– Конечно, нет, – ответил Джонас. – Я вовсе не считаю вас беспомощной. Но мне будет приятно, если вы разрешите мне помочь вам хотя бы в течение тех нескольких минут, пока мы здесь. – Он одарил ее такой улыбкой, на которую Карли бы точно не смогла ответить отказом. – Пожалуйста.
Миссис Уотсон улыбнулась. Карли впервые в жизни видела такую широкую улыбку на ее лице. Но адресована она была не Джонасу.
– Остерегайся его, Карли, а не то попадешь в беду.
– Знаю, миссис Уотсон, можете мне поверить.
Джонас осторожно усадил миссис Уотсон обратно в кресло. На этот раз обошлось без обиженных взглядов, которыми она обычно награждала Карли, когда считала ее заботу чрезмерной. Напротив, сейчас старушка выглядела вполне благосклонной.
И снова на глазах Карли выступили слезы. Но теперь это были слезы печали. Джонас очень быстро смог найти путь к сердцу одинокой старой женщины. Но чтобы наполнить ее затворническую жизнь, требовалось нечто большее, чем рождественская елка.
Джонас тоже почувствовал это. Он присел на ручку кресла и взял старушку за руку.
– Я понимаю, почему вы обижены на ваших родственников. Семейные отношения могут быть… непростыми. Но ведь это дерево не от них. Оно от ваших друзей, живущих здесь, в Уайд-Споте. Вы ведь считаете Карли своей подругой?
– Естественно, – ответила миссис Уотсон. Она взглянула на девушку с одобрением.
– Но раз вы действительно так думаете, то должны понимать, что если вы откажетесь от этого дерева, она придумает что-нибудь еще, чтобы создать для вас праздничное настроение. И наверняка меня в это втянет. – Джонас глубоко вздохнул. – Вы очень мне поможете, если возьмете эту дурацкую елку и притворитесь, что она вам нравится.
– Ой, да ради бога, – воскликнула миссис Уотсон, высвободив руку. – Хорошо, я возьму елку. Вы не поставите мне ее прямо сейчас? А то я собиралась вздремнуть.
– Пока мы просто поставим ее в воду, – радостно сказала Карли. – А в четверг вечером придем ее украшать.
– Придем? – переспросил Джонас.
– Конечно, – многозначительно подтвердила Карли. – Ты же сам вызвался, помнишь? И расписался.
Джонас промолчал, но выглядел так, словно готов был ее задушить.
– Потом мы будем петь рождественские гимны, – продолжила девушка, не обращая внимание на их угрюмый вид, – если вы захотите. Потом будем пить какао и…
– Карли Андербрук, – сказала вдруг миссис Уотсон, – если ты хоть на секунду вообразила, что сможешь заставить меня петь, просто приведя ко мне в дом красивого мужчину, то глубоко ошибаешься. – Она раздраженно поджала губы. – И приходи наряжать мою елку в среду, или чтоб ноги твоей больше здесь не было.
Джонас перевел взгляд с Карли на миссис Уотсон, в его глазах мелькнуло подозрение.
– А она уже пыталась? – спросил он старушку.
– Да каждый год. – Миссис Уотсон снова взяла костыль и пригрозила девушке. – И на этот раз ничего у тебя не выйдет. Я больше не могу петь, Карли, и ты это знаешь.
– Именно что не знаю, – ответила Карли. – Мэйзи утверждает, что у вас самый лучший голос в городе.
– Ой, да что она понимает? Она играет на своем органе так громко, что вообще никого не слышит.
– Все вас слышали, – продолжала настаивать Карли. Она повернулась к Джонасу. – Миссис Уотсон пела в «Метрополитен Опера» в Нью-Йорке.
– Правда? – спросил Джонас.
– Давным-давно, – подтвердила старушка. – Тогда еще мой голос не был похож на шелест листьев на ветру. – Она потрясла костылем, чтобы показать, как дрожит ее голос. – Забудь об этом, Карли Андербрук.
– Но вы…
– Брось, – остановил ее Джонас. – Коса нашла на камень, – пробормотал он, поднимаясь. – Пошли, Шелк, поставим елку в воду. Вы сможете закончить эту битву позже. – Он усмехнулся старушке. – Когда вам стукнет стольник, вы уже будете знать ходы друг друга заранее.
– Стольник, – фыркнула миссис Уотсон. – Берегись его, Карли. И не говори потом, что я не предупреждала.
* * *
Утром во вторник Карли слонялась по своему офису, от души желая, чтобы разговор с Сильвией был уже позади. Когда накануне девушка договаривалась о встрече, ее утешала мысль, что эти щекотливые и странные отношения с Джонасом наконец прекратятся.
Но утром у нее почему-то комок подступил к горлу при мысли о встрече. Ее даже затошнило от запаха ветчины, которую поджаривала Диди, и завтракать пришлось крекерами из магазина.
Несомненно причиной недомогания было чувство вины из-за этой запутанной ситуации с Сильвией и Джонасом. Карли не должна была браться за их примирение, не должна была скрывать от Сильвии свою связь с Джонасом. Хотя это и связью трудно назвать.
Но себе Карли лгать не могла – ее поведение с Джонасом в последние дни было не совсем… Девушка не стала додумывать эту мысль, ей не хотелось разбираться в причинах своих поступков. Иначе можно было докопаться до чувств, о которых она не хотела даже знать.
Когда приехали Джонас с Сильвией, Карли только что открыла вторую пачку крекеров. Избавившись от запаха жареной ветчины, она снова почувствовала волчий аппетит. Девушка положила крекеры на столик вместе со сливками и сахаром и налила всем кофе.
– Мы выбрали для нашей встречи чудесное утро, – начала Карли, пытаясь угадать их настроение до начала серьезного обсуждения. – Надеюсь, дорога вам понравилась.
– Угу, – Джонас кивнул.
Карли удивила его немногословность. Возможно, эта очная ставка пугала его так же, как и ее.
– Достаточно красиво, – согласилась Сильвия, – но у меня назначена еще одна встреча в Западном Йеллоустоне через несколько часов. Может, нам сразу перейти к делу?
– Конечно, – сказала Карли. – Начнем с вас, Сильвия. В ваших переговорах с Джонасом после прошлой встречи произошел какой-нибудь прогресс?
– Никакого. Я уже почти готова обратиться к адвокату. – Сильвия махнула рукой. – О, не для посредничества, а для подачи иска в суд. Джонас не собирается уступать, я тоже. – Она взглянула на своего партнера. – Уверена, что суд с этим согласится: кому бы ни достались патенты, компания, а она наверняка станет моей, сможет продолжать торговлю всеми игрушками, созданными до разрыва. – Ее голос звучал твердо, словно она уже утратила всякое желание договориться по хорошему.
Карли уставилась на нее, чуть было не разинув рот от изумления. Она не ожидала, что Сильвия зайдет так далеко. Ей просто хотелось узнать, не удалось ли им самим разрешить свои проблемы. В этом случае Карли не пришлось бы углубляться в причины, чего требовала от нее профессия посредника.
Сильвия снова взмахнула рукой.
– Спросите у Джонаса, что он думает о судебной тяжбе. Напомните ему, что если он не проявит хоть чуточку рассудительности, у него не останется другого выбора. И запомни, Джонас, если я получу компанию по приговору суда, я смогу продавать любые игры, какие только пожелаю, под маркой «Игрушек Джонаса».
У Джонаса желваки заходили на скулах.
– Можно мне ответить? – спросил он у Карли. – Или ты попытаешься смягчить заявление Сильвии?
Карли на секунду закрыла лицо ладонями, но тут же опустила руки. Это касалось Джонаса и Сильвии, но не ее.
– Я не хочу, чтобы ты вообще отвечал, Джонас. – Она повернулась к его партнерше. – Сильвия, мне не хотелось бы бросать ваше дело на середине, но по моему я вынуждена отказаться от продолжения вашего дела.
– Отказаться? – повторила Сильвия. – Но вы ведь не можете сделать это сейчас? Уверена, что это неэтично. Вы слышали все о наших личных и деловых проблемах. Я рассказала вам, как сильно люблю Джонаса, а теперь вы хотите уйти?
Карли судорожно сглотнула.
– Поверьте, я не собираюсь никому рассказывать о том, что слышала от вас. Если только вы не захотите, чтобы я изложила свой взгляд на проблему вашему новому посреднику. Меня даже не смогут вызвать как свидетеля, если дело дойдет до суда. Но я не думаю, что смогу соблюсти нейтралитет. Поэтому вряд ли помогу вам.
– Нейтралитет? Почему вы больше не можете быть нейтральной? Мы же не встречались две недели. – Взгляд медовых глаз Сильвии метнулся к Джонасу, затем обратно к Карли. – По крайней мере я не встречалась с вами. Но с Джонасом я тоже виделась не часто.
– Вот именно, – сказала Карли, почувствовав облегчение от того, что все наконец прояснится. – Я виделась с Джонасом. Конечно, не наедине, но достаточно часто, чтобы…
– Виделась с Джонасом? – воскликнула Сильвия. – Что вы имеете в виду? – Она взглянула на Джонаса. – Так вот где ты пропадал все выходные! – Теперь она снова посмотрела на Карли уже с яростью. – Я хочу знать, что было между вами. Если вы перешли черту, я подам на вас в суд. Об этом все узнают, и вы не найдете больше ни одного клиента. И с Джонасом мне тоже придется судиться, у меня не останется другого выбора.
Джонас стукнул кулаком по столу.
– Ничего между нами не было, Сильвия. Черт возьми, ничего такого.
Сильвия окинула его ироничным взглядом, ее брови изогнулись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20