Внезапно в тишине раздался пушечный выстрел и невдалеке прогремел взрыв. В одно мгновение все оказались в седле и понеслись галопом: капитаны, пытаясь догнать майора, лейтенанты – своего капитана, унтеры – командира взвода, а остальные – своих сержантов. Скачки с препятствиями. Что есть мочи. Вдруг майор осаживает лошадь, поворачивается к нам и орет: «Что это такое? Кавалеристы, которые бегут от врага после первого же пушечного выстрела! Позор! Это глумление над военными традициями!» Конечно же: «Героический штурм Рейсхоффена!» И все это, испепеляя взглядом капитанов, которые повернувшись в седле, в свою очередь, испепеляли взглядом лейтенантов, устремивших взгляды, подкрепленные страшными угрозами, на сержантов, позор всей французской кавалерии, которые с удрученным видом опускают глаза и тихонько смеются. Этим все и закончилось. Но все же нужно всегда остерегаться приказов к отступлению. Всегда найдется командир, чтобы его крикнуть, и подчиненный, чтобы разразиться бранью, услышав его. В итоге взвод разбежался, а дежурный Пес был разжалован. На войне, запомните, любой устный приказ плохо выполняется. Убегают всегда раньше. Без исключения.
[Долгое молчание. Качает головой. Неясная улыбка. Каждый раз он незаметно переходил от тщательной, если не сказать изысканной, речи к стилю своих произведений. ]
В четырнадцатом наши ребята были настоящими деревенщинами. Служба не нарушила привычный ритм существования, который был у них на ферме, возле лошадиных задов. Они несли службу, как свое первое причастие. Они были невежественны, как волы. Когда эскадронный писарь написал на их солдатских книжках «Австро-Венгерская кампания», ребята подумали, что это была кампания против венерических заболеваний. Безусловно, из-за серой мази. Они приняли Венгрию за что-то вроде сифилиса. Только вот что: если они и не знали, что такое Венгрия, то зато они знали, эти ребята, что такое Франция.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11