Стол сработали из дерева, снятого с фрегата «Конститьюшн», который еще называли «Старик Железный Бок», во время одного из его капитальных ремонтов. Уолкотт в строгом черном костюме с гордостью восседал за этим столом. Увидев входящего Джека, он поднялся ему навстречу.
— Приятно видеть вас, молодой человек. Вы так увлечены бизнесом, что заглядываете сюда гораздо реже, чем мне хотелось бы.
Джек пожал руку тестю и сел.
— Предпочитаю думать, что бизнес — это созидание, а отнюдь не преодоление усилий тех, кому не хочется, чтобы ты что-то создал.
Уолкотт улыбнулся:
— Две стороны одной медали. Шотландского?
Джек кивнул. Уолкотт положил сигару в пепельницу и достал из ящика бутылку виски. Разлил напиток по стаканам, не добавляя ни воды, ни льда. Они чокнулись, выпили.
— Кимберли говорила тебе, что в Хартфорде продается радиостанция? Ей хотелось бы, чтобы «WCHS, Инкорпорейтед» купила ее.
— Эта радиостанция теряет деньги, — без обиняков заявил Джек.
Уолкотт взялся за сигару.
— Ты считаешь, дискуссия окончена?
— Нет, конечно. Но я хочу, чтобы меня убедили в том, что в покупке радиостанции, теряющей деньги, если потенциальные плюсы.
— Кимберли нравятся передачи этой станции.
— Знаю. Она мне говорила. Классическая музыка и информация. Кимберли уже заявляет, что ей стыдно быть женой президента WCHS. Она говорит, что вкус у меня ничуть не лучше, чем у моего отца.
— Она так сказала? Не воспринимай это всерьез. Женщины, особенно молодые женщины…
— Я знаю. И не беру в голову. Полагаю, вам известно, что она опять беременна.
— Поздравляю. Вы создаете славную семью.
— Да. Джон — отличный парень. Доставляет мне столько радости. Я… э… пришел по делу.
— Я об этом уже догадался. Что я могу для тебя сделать?
Джек сунул руку во внутренний карман пиджака, достал бумажник, вынул из него сертифицированный чек на триста тысяч долларов и протянул тестю. Это были практически все деньги, оставшиеся от полумиллиона, полученного от деда.
— Что это?
— Я хочу использовать опцион и купить еще три тысячи акций «WCHS, Инкорпорейтед».
Харрисон Уолкотт долго смотрел на чек.
Он зарегистрировал «WCHS, Инкорпорейтед» в 1931 году для покупки радиостанции и из десяти тысяч акций две тысячи отдал Джеку и Кимберли в качестве свадебного подарка. Он также предоставил им право выкупа остальных акций по начальной стоимости. В марте 1932 года Джек первый раз воспользовался этим правом и выкупил тысячу акций. Теперь он покупал еще три тысячи, то есть получал шестьдесят процентов акций и полный контроль над компанией. Харрисон Уолкотт не знал о деньгах, переданных Джеку дедом, и полагал, что зятю потребуется десять, а то и пятнадцать лет, чтобы подмять компанию под себя.
— Ты не занимал эти деньги?
— Нет, сэр. Мне их дал дед. Он хотел, чтобы у меня было собственное дело.
Харрисон заулыбался:
— Что ж, теперь оно у тебя есть.
— Надеюсь, я никоим образом не оскорбил вас.
— Ничуть. Но вроде бы я и так не вмешивался в управление компанией.
— Разумеется, не вмешивались. Но я постоянно помнил о том, что немалая часть вашего капитала вложена в WCHS, и чувствовал себя обязанным снять с вас эту ношу.
Эти слова уже слетели с его губ, когда Джек понял, что произносить их не стоило. Харрисону Уолкотту не потребовалось и пяти минут, чтобы понять, что у Джека с самого начала были деньги на выкуп акций по опциону, но он выкупил их лишь теперь, окончательно убедившись, что вложенный в радиостанцию капитал приносит прибыль. Джек попытался загладить допущенную ошибку.
— Конечно же, мне не хотелось инвестировать все деньги, полученные от деда, пока не было уверенности, что я их не потеряю.
— Ты хочешь изменить состав совета директоров?
Джек покачал головой:
— Если вы не возражаете, я бы хотел, чтобы вы остались председателем совета.
— Очень хорошо. Поздравляю тебя. Есть, правда, один момент, о котором я должен упомянуть. Хотелось бы…
— Что? — нервно прервал его Джек.
Харрисон Уолкотт повертел чек в руках.
— Мне бы не хотелось получать от тебя сертифицированные чеки, Джек, и не жди их от меня. Я приму твой личный чек на любую сумму и жду того же от тебя.
4
Дом на Луисбург-сквер подготовили к приему гостей только весной 1934 года.
Хотя Джек не слишком ограничивал Кимберли в средствах, денег, идущих на ремонт и смену обстановки, не хватало, и она не отказывалась от щедрых подарков, которые делали ей отец и мать. Миссис Уолкотт сопровождала дочь в походах за мебелью и коврами и часто оплачивала ее покупки.
Кимберли настроилась превратить дом в конфетку. Паркет во всех комнатах заново отциклевали и отполировали. Потом она купила восточные ковры и положила их так, чтобы они подчеркивали роскошный дубовый паркет. Для гостиной Кимберли выбрала бактрийский ковер с яркими геометрическими фигурами. В столовую — более темный, спокойный, от Кермана. В центре библиотеки поместила маленький индийский коврик. Поскольку соткали его не мусульмане, на нем крались тигры, бежали слоны и неслись на колесницах всадники, все на фоне стилизованных экзотических джунглей.
Большая часть мебели перекочевала с Каштановой улицы на Луисбург-сквер. Однако Кимберли потребовалась мебель для гостиной и столовой. Стулья она выбрала в стиле королевы Анны, высокий комод на ножках — в стиле королевской четы Вильгельма и Марии. Конечно, сработали их не в те стародавние времена, а гораздо позже, в середине XIX века, когда такая мебель вновь вошла в моду.
Особенно Кимберли нравился комод, ящики которого украшали стилизованные фигурки мужчин и женщин, верблюдов и птиц.
Люстру из холла она убрала, и теперь его освещали только торшеры.
Апрельским вечером дом распахнул двери перед пятьюдесятью гостями. Поскольку столовая столько народу вместить не могла, хозяевам пришлось обойтись фуршетом, предложив напитки и hors-d'oeuvres.
Как и прежде, в первые месяцы беременность Кимберли нисколько не отразилась на ее фигуре. Выглядела она стройной и миниатюрной, как двадцатилетняя девушка. Волосы Кимберли зачесала назад, открыв ушки с бриллиантовыми серьгами. Как всегда уделяла немало времени макияжу. Из других украшений надела жемчужное ожерелье и браслет из трех ниток жемчуга.
А вот чтобы надеть платье из розового шелка — обтягивающее, с глубоким вырезом, — ей понадобилась помощь Джека. Кимберли не хотела, чтобы случайно вылезла бретелька, поэтому обошлась без бюстгальтера. Впрочем он ей и не требовался: груди и так стояли торчком. Не надела она и пояс, чтобы не портить силуэт юбки. Вместо него воспользовалась подвязками из черной ленты, охватывающими черные блестящие чулки по бедру. В ожидании, пока Джек выйдет из ванной, она сидела у туалетного столика в одних лишь трусиках и чулках, добавляя последние штрихи к макияжу и прическе.
— Сегодня ты выглядишь как королева, — воскликнул Джек, появившись из ванной в двубортном фраке.
Кимберли повернулась к нему, оглядела с ног до головы и вздохнула:
— Позволь мне поправить твой галстук. Его опять чуть перекосило.
Она подошла к мужу, слегка коснулась галстука.
— И помни, закуски нельзя брать со стола или с подноса. Тебе должны их положить на тарелку. У тебя должна быть тарелка.
— Да, мэм, — согласился он.
— Я серьезно, Джек. Тут не Калифорния.
— Другими словами, не веди себя как калифорнийский еврей.
— Я прошу лишь об одном: ради Бога, не ставь нас в неловкое положение. Помоги мне в этом. — Она натянула платье через голову. Джек застегнул молнию у нее на спине и крючки. — Не упоминай о разводе Бетси Эмерсон, — продолжала Кимберли. — Если кто-то заведет об этом разговор, скажи, что ты ничего не слышал. Ее представят тебе как миссис Отис Эмерсон. Так положено. Ее девичья фамилия Отис, а имя — Элизабет, но она сама попросит тебя звать ее Бетси.
— Хорошо. Надо нам спуститься вниз и проверить, все ли готово?
— Да. И не забывай, что Хорэны — католики. Единственные из всех гостей. Конни — одна из моих самых близких подруг.
— Я никогда не отпускаю антикатолических шуток, — заверил ее Джек.
— Я знаю. Но есть и другие способы задеть их чувства.
— Боже мой, Кимберли! Не такой уж я невежа!
5
Когда гости заполнили дом и никому уже не было дела до того, кто с кем разговаривает, Джек возник за спиной миссис Отис Эмерсон, которая накладывала на тарелку крекеры с черной икрой, и прошептал: «Привет, Бетси».
Ее глаза сверкнули.
— Негодяй! — прошипела она. — Где ты был?
— Дел по горло.
— Ерунда. Я несчастная женщина, Джек, и кто-то должен меня утешать. Это с твоей подачи меня пригласили сюда?
Он покачал головой:
— Тебя приглашала Кимберли.
— Пол-Бостона отказало мне от дома.
— Неужели?
— Абсолютно. В Бостоне развод все еще считается скандалом.
— Даже если этот мерзавец бил тебя?
— Даже если этот мерзавец бил меня. Мои родители пытались отговорить меня от развода. Мой адвокат пытался отговорить меня от развода. Судья пытался отговорить меня от развода. Все утверждали, что какой ни есть муж лучше никакого.
Бетси, тридцатидвух-или тридцатитрехлетняя блондинка, красотой не могла тягаться с Кимберли. Слишком длинный и острый нос, слишком большой и зубастый рот. Но Джеку нравились в ней полное отсутствие высокомерия и заносчивости, простота в общении.
— Извини меня, Бетси. Я постараюсь, чтобы мы увиделись как можно скорее, — заверил он ее.
— Чем скорее, тем лучше, — прошептала она едва слышно, заметив приближающуюся Кимберли. — Любая женщина, которая близко познакомилась с хозяйством Лира, жаждет продолжения знакомства.
Мгновением позже к ним подошла Кимберли.
— Я вижу, вы уже встретились.
Джек кивнул.
— И она уже попросила называть ее Бетси.
Кимберли предпочла не заметить шпильки Джека.
— Я знаю, что ты у нас эксперт по антикварной мебели, Бетси. Обратила внимание на мой новый комод? Хотелось бы знать, что ты о нем думаешь.
— Но разве Джек?.. — начала Бетси.
Кимберли улыбнулась:
— Мой муж в этом не силен. Не отличит семнадцатый век от двадцатого. Я надеюсь научить его. Возможно, ты поможешь.
Бетси заглянула Джеку в глаза.
— С удовольствием.
Дэн Хорэн очень легко сходился с людьми. Гораздо старше Конни, подруги Кимберли, высокий, крепкий, правда, несколько полноватый, с вьющимися волосами, в очках в золотой оправе, Дэн не прилагал никаких усилий для того, чтобы заводить знакомства, однако люди сами тянулись к нему.
— Поздравляю тебя с покупкой этого дома, — сказал он Джеку. — Ухватить дом в таком месте…
— Главное — не упустить представившейся возможности.
— Да, ты ее не упустил. И Кимберли вложила в дом много труда.
— Я бы выпил. Пройдем в бар? — предложил Джек.
На этот вечер Кимберли наняла двух служанок. Эти девушки в черных коротких юбочках, белых передниках и шапочках обносили гостей подносами с закусками и бокалами шампанского. Однако кухарка, ирландка фантастических габаритов, показала себя знающим барменом. В роли бара выступал стол, установленный в библиотеке.
— Конни заявила мне, что ты собираешься купить радиостанцию WHFD в Хартфорде.
— Об этом Кимберли говорила Конни и постоянно твердит мне. Я еще ничего не решил. Кимберли хочет купить ее, потому что эта радиостанция постоянно транслирует классическую музыку. Она недовольна передачами WCHS.
— Но это же самая интересная радиостанция Бостона, — заметил Дэн Хорэн.
Джек рассмеялся:
— Благодарю за комплимент. Помимо того, она самая прибыльная, если верить результатам последних опросов.
От бара они отошли с полными стаканами в руках и в холле между библиотекой и гостиной набрели на Кимберли и Конни.
Джек уже решил для себя, что только Констанция Хорэн могла соперничать с Кимберли в изяществе и красоте. Ростом повыше Кимберли, с длинными стройными ногами, светлыми волосами. Помаду она предпочитала светло-красную, отчего ее чувственные губы становились более холодными. В общении с людьми Конни отличало демонстративное выпячивание чувства собственного достоинства, граничащее с высокомерием.
Конни превосходно играла в бридж. Если она и Джек оказывались за одним столиком, их старались разводить по разным парам, потому что вместе они не знали себе равных.
В этот вечер Конни надела белоснежное платье с V-образным вырезом на груди, облегающее бедра и подчеркивающее длину ног. У Джека все вставало от одного взгляда на Конни.
— Джек… сколько стаканов шотландского ты уже выпил в этот вечер, дорогой? — с легкой улыбкой спросила Кимберли.
— Я не считал. А ты?
— Я тоже. Но надеюсь, это последний.
6
Перед полуночью в маленькой гостиной, примыкающей к их спальне, Джек швырнул фрак на пол.
— Хватит, черт побери! Хватит! Прекрати тыкать меня носом в мои ошибки!
Кимберли расстегнула крючки и молнию, сняла платье, повесила на плечики и направилась в спальню.
— У тебя дурное настроение? — крикнула она оттуда.
— А каким ему еще быть? Ты только и делала, что унижала меня.
— Чем я могла тебя унизить? — спросила Кимберли с ледяным спокойствием, более похожим на вызов.
— Ты сказала Бетси, что я не могу отличить антикварную мебель от современной…
— А ты можешь?
— Да, могу. В тонкостях я, конечно, не разбираюсь, но кое-что знаю. Во всяком случае, могу сказать, что наш комод выполнен в стиле Вильгельма и Марии. Потому что я заплатил за него приличные деньги.
Кимберли вернулась, завязывая поясок синего домашнего платья.
— Есть еще жалобы?
Джек уже побросал на пол всю одежду и стоял в чем мать родила.
— Барбара предложила мне канапе со своей тарелки, я взял его и съел. Ты могла бы и не спрашивать меня, где моя тарелка. Как мне следовало поступить? Взять канапе с ее тарелки, переложить на свою, а уж потом съесть? Этого ты от меня ждала?
— Более того, у тебя не было салфетки.
— Потому что в другой руке я держал стакан, не так ли? А еще в присутствии Хорэнов ты спросила, сколько я выпил, и посоветовала мне остановиться.
— И хорошо, что посоветовала. Ты послушай себя.
— Я не пьян, Кимберли!
— Поверю тебе на слово. Но, по-моему, ты хотел, чтобы я сделала из тебя джентльмена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50