В ноябре Джек улетел в Хьюстон, взяв с собой Херба Моррилла и Кэпа Дуренбергера. В отдельном кабинете «Петролеум-клаб» они встретились с Билли Бобом Коттоном и Раймондом Ленфантом, двумя партнерами «Бродкастерс элайенс», и Дугласом Хамфри, помимо всего прочего президентом «Хамфри петролеум».
Джек и его друзья знали, какие вопросы будут обсуждаться на совещании, и прибыли подготовленными.
Дискуссию открыл Хамфри, после того как им принесли полные стаканы и закуски.
— Господа, пожалуйста, зовите меня Дуг. Джек, вам известно, что Билли Боб, Рей и я много думали о вашей компании. Наша нация, да что там, наш мир стоит на пороге революции в сфере коммуникаций. Телевидение наступает и… ну, меня не удивит, если в результате закроются многие кинотеатры. Так уж получилось, что у меня сорок два автокинотеатра. Когда я вкладывал в них деньги, казалось, это самое падежное дело. Но я готов поспорить, что через десяток лет из всех моих кинотеатров работать будут не больше десяти. Когда люди смогут сидеть дома и смотреть на маленький экран, их не затянешь к большому экрану.
Дуглас Хамфри излучал силу и уверенность в себе. Ему только-только перевалило за шестьдесят. Волевое загорелое лицо прорезали глубокие морщины. Пышные волосы совсем поседели. А вот глаза оставались пронзительно синими, как и в молодости. Джек отметил его безупречно сшитый синий, в мелкую полоску костюм и подумал, что Хамфри, возможно, заказывал его на Сейвил-роу. Из нагрудного кармашка торчал платочек. Лацкан пиджака украшала красно-бело-синяя ленточка креста «За выдающиеся заслуги», полученного Хамфри в 1918 году во Франции.
— Вы и ваша компания, с одной стороны, идеально подходите для того, чтобы сыграть ведущую роль и заработать огромные прибыли в нарождающемся бизнесе, — продолжал он. — С другой — не подходите. И заключается эта другая сторона в том, что в вашей компании не оптимизировано распределение капитала. — Он помолчал. — Я прав?
Именно это и ожидал услышать Джек, а потому решил, что нет смысла отрицать очевидное.
— Вы правы, — коротко ответил он.
— Ладно. Это наша первая встреча, и я намерен сделать вам предварительное предложение. Вы готовы его выслушать?
— Для этого я и приехал.
Губы Хамфри изогнула легкая улыбка, но тут же лицо его вновь стало серьезным.
— В настоящий момент вам принадлежит восемьдесят два процента акций «Лир нетуок, Инкорпорейтед». Остальные восемнадцать вы распределили между вашими ближайшими помощниками. Именно поэтому, Джек, у вас и нет достаточного капитала. Вам необходима более широкая база акционеров. Ни в одной моей компании у меня нет такого количества акций. Большинство акций должно принадлежать инвесторам. Вот от кого идут деньги — от инвесторов.
Джек кивнул.
— У меня нет уверенности в том, что я смогу продать большую часть моих акций. Баланс компании не так уж хорош.
— Правильно. Отчет о прибылях и убытках выглядит очень хорошо. А вот баланс… У вас слишком большой долг. Вам принадлежат ценные активы, но с наличными у компании туго. Вот почему я могу заинтересовать вас своим предложением.
— Я слушаю.
— Мы выбросим акции вашей компании на биржу. «Даллас траст», банк, в котором мне принадлежит немалый пакет акций, купит все ваши акции за вычетом двадцати процентов по балансовой стоимости. Он также купит восемнадцать процентов акций ваших помощников, оставив каждому по одному проценту. А затем банк продаст акции на бирже с тем условием, что я смогу купить десять процентов акций, Билли Боб и Рей — по пять процентов, а остальные инвесторы — максимум по одному. Потом мы предложим инвесторам привилегированные акции. Я обменяю половину своих десяти процентов обыкновенных акций на привилегированные. Вы обменяете на привилегированные половину своих двадцати процентов. Привилегированные акции привлекут инвесторов. Я знаю с дюжину человек, которые с радостью ухватятся за такую возможность.
8
Энн сидела, подложив под спину подушки. Джек устроился на краешке кровати со стаканом виски с содовой.
— Ты отдаешь контроль над компанией, — вздохнула она.
Джек покачал головой.
— Допустим, Хамфри обратился бы к банкам и купил мои векселя. Тогда я не отдал бы контроль, а просто его бы потерял. По какой-то причине я доверяю этому человеку. Возможно, мне не остается ничего другого.
— Но…
— Я остаюсь председателем совета директоров и главным исполнительным директором компании. Я получаю нового исполнительного вице-президента, назначаемого Дугом. Я по-прежнему определяю программную сетку. Я…
— Но ты никогда не делил контроль над своим бизнесом с кем-то еще. И твой отец полностью контролирует свою фирму.
Джек наклонился к жене, поцеловал сосок.
— И вот что еще. Когда «Даллас траст» купит все мои акции, за исключением двадцати процентов, мы будем купаться в деньгах. После уплаты налогов у нас останется двенадцать миллионов долларов. На банковском счету, Энн! Я всегда волновался… ну ты знаешь. Это будут наши деньги, их не придется вновь вкладывать в бизнес. Даже если Дуг Хамфри уведет у меня эту чертову компанию, мы с тобой будем обеспечены до конца жизни.
Энн покачала головой.
— Тебе не будет покоя, если кто-то еще встанет у руля компании, которую ты создал с нуля.
Глава 22

1
1950 год
Компания подверглась полной реорганизации. Джек остался председателем совета директоров и главным исполнительным директором. Получил он и нового исполнительного вице-президента — все, как и обещал Хамфри.
Ричард Пейнтер, который был на десять лет старше Джека, рано облысел и всегда ходил в парике. Их у него было несколько, каждый с разной длиной волос, и Пейнтер их регулярно чередовал, имитируя рост волос. Случайные знакомые и не догадывались, что у него на голове парик. Для тех, кто хорошо его знал, это тайны не составляло. Лицо Пейнтера никогда не бывало бесстрастным. Он или свирепо хмурился, или ослепительно улыбался. Одеваться он не умел, мятые костюмы и ужасные галстуки вызывали у Джека дрожь. Но Джек не мог не признать, что в бизнесе Пейнтер — дока, пусть успех и давался ему большими затратами нервной энергии и бешеным темпом работы.
Хотя родился Пейнтер в Чикаго, Дуглас Хамфри переманил его из далласской компании, которой принадлежали одиннадцать радиостанций и одна телевизионная станция. Пейнтер также купил один процент акций «Лир нетуок».
Он привел с собой двух помощников, «мальчишек на побегушках», которые не произвели на Джека особого впечатления, и личного секретаря, потрясающе красивую Кэти Маккормак с классическими чертами лица, иссиня-черными коротко стриженными волосами и великолепной фигурой. Изо дня в день, возможно, по требованию Пейнтера, она приходила на работу в одном и том же наряде, белая шелковая блузка с длинными рукавами, застегнутая до горла на все пуговицы, с большой золотой заколкой под воротником, черная обтягивающая юбка до колен, хотя мода требовала меньшую длину, и черные кожаные туфли. Другие секретари ее боялись. Все звали ее мисс Маккормак, даже Пейнтер. Фамильярность она не поощряла. На ленч Кэти Маккормак всегда уходила одна, и не в какую-то забегаловку, а, как кто-то случайно подсмотрел, в хороший ресторан на Сорок третьей улице, где Кэти не только ела, но и выпивала два бокала вина. Многие подозревали, что с Пейнтером ее связывают не только деловые отношения.
Джек занимал все тот же кабинет в Крайслер-билдинг и сидел за тем же столом красного дерева, который подарила ему Кимберли. На столе по-прежнему стояли письменный прибор из оникса и старый микрофон с радиостанции WCHS, который он нашел в шкафу своего бостонского кабинета, вновь приобретя радиостанцию. Энн, однако, внесла в обстановку кабинета некоторые изменения. Берлинские торговцы произведениями искусства помнили ее и связывались с ней, если на рынке появлялось что-то интересное. Предложенного ими Матисса, безусловно, украли у людей, которые не могли заявить о своих правах на картину, поэтому Энн купила его задешево. Художник изобразил обнаженную женщину, лежащую на диване на фоне вазы с цветами. Несмотря на пышные формы дамы, изящество стиля Матисса не позволяло даже самому закоренелому ханже назвать картину эротической. Она висела над столом для чтения, также приобретенным Энн. Она нашла, что люстра даст слишком много света, и заменила ее торшерами, бра и настольными лампами. Джек гордился своим кабинетом, находя его очень уютным и удобным для работы.
К своему ужасу, он обнаружил, что Пейнтер обходится металлическим, выкрашенным серой краской столом и алюминиевым, обитым кожзаменителем вращающимся стулом. Освещали кабинет Пейнтера флюоресцентные лампы. На столе грудой лежали бумаги, пустые стаканчики из-под кофе и пакетики из-под орешков.
Джек невзлюбил Пейнтера, но старался этого не показывать.
2
Совет директоров состоял из Джека Лира, Дугласа Хамфри, Ричарда Пейнтера, Эмиля Дуренбергера, Раймонда Ленфанта, Кертиса Фредерика и Джозефа Фримена, чикагского банкира, при непосредственном участии которого проходил процесс перераспределения акций компании.
Джек прекрасно понимал, что менеджмент компании в совете директоров составляет меньшинство. В любом споре решающим мог оказаться голос Фримена, которого интересовала прибыль, а не власть. Джек не мог сказать заранее, выступят ли Хамфри и Ленфант против него. Все зависело от конкретного вопроса. В любом случае состав совета ясно указывал на то, что полный контроль над компанией Джеком утерян.
На первом же заседании совета директоров Пейнтер внес предложение, которое не могло понравиться Джеку. Причем, судя по всему, Пейнтер прекрасно об этом знал.
— В наших партнерских отношениях с «Бродкастерс элайенс» много неопределенностей, — начал Пейнтер. — Как я понимаю, «Бродкастерс элайенс» хочет сделать структуру более жесткой. Я вот и подумал, что будет целесообразно создать материнскую компанию с отделениями. Сейчас такими отделениями могут стать группа радиостанций Лира и «Бродкастерс элайенс». Потом, по мере нашего развития, у материнской компании могут появиться и другие отделения.
— Что ты можешь сказать по этому поводу, Джек? — спросил Хамфри.
— Все будет зависеть от того, как мы разделим собственность, — ответил Джек. — Мы совсем недавно не без труда договорились о том, что и кому принадлежит. Не слишком ли рано все снова менять?
— Абсолютно верная мысль, — покивал Пейнтер. — Мое предложение, материнской компанией становится «Лир нетуок, Инкорпорейтед», а радиотрансляцию мы выделим и передадим специально созданной для этого дочерной компании.
Джек взглянул на Хамфри:
— Дуг?
— Эта мера повысит эффективность работы. Повышение эффективности — дело важное.
— Рациональная корпоративная структура — еще один плюс, если возникает необходимость в финансовых заимствованиях, — вставил Фримен.
— Я предлагаю преобразовать «Лир нетуок, Инкорпорейтед» в, скажем, «Консолидейтед коммюникейшн, Инкорпорейтед», — добавил Пейнтер. — Состав менеджеров и совета директоров останется прежним. Наш совет оставит за собой право назначать членов советов директоров и менеджеров дочерних компаний. Мы…
— Есть в твоем предложении один момент, который мне не нравится, Дик, — перебил его Хамфри. — Я не думаю, что мы должны убирать фамилию Лир из названия материнской компании. В конце концов Джек ее создал. Я бы предпочел, чтобы мы назывались «Лир коммюникейшн, Инкорпорейтед».
Пейнтер на мгновение нахмурился, потом кивнул.
— Хорошо. Конечно. «Лир коммюникейшн».
— Джек? — спросил Хамфри.
— Хотелось бы уточнить детали.
Потом, когда совет директоров перебрался в «21» на ужин, Джек, Кэп и Кертис вместе пошли в туалет.
— Ну и что ты об этом думаешь? — спросил Кэп Джека.
— Мы работаем с профессионалами, господа, — ответил Джек, подставив руки под струю воды. — Они пощады не знают. Правда, бросили мне кость. Все подготовлено и отрепетировано заранее. И так теперь будет всегда.
Кертис пожал плечами:
— Они, между прочим, сделали нас богатыми. Если мне не понравится, что они делают, я просто уйду на пенсию.
3
Джек сидел в номере мотеля, расположенного неподалеку от Бостона, с Ребеккой Мерфи, частным детективом, которая по его заданию приглядывала за Кимберли во время войны.
Он принес бутылку «Джонни Уокер Блэк», и они пили виски из стаканов для воды, которые взяли в ванной. Ребекка попыхивала «Кэмелом». Джек практически бросил курить.
Он разглядывал черно-белые, восемь на десять дюймов фотографии, которые достал из конверта, полученного от Ребекки. Глаза Джека повлажнели от слез.
— Какая же она красотка, — прошептал он.
— Это точно, — кивнула Ребекка Мерфи.
Сфотографировала она Кэтлин, дочь Джека от Конни Хорэн. Пятилетняя девочка радостно бегала по парку, не подозревая, что Мерфи фотографирует ее с помощью телеобъектива.
— Как они к ней относятся?
— Мистер Лир, все говорит о том, что относятся они к ней как к любимой дочери. Буду с вами откровенна: никакой суд не передаст вам опеку над ней. Хорэны — любящие родители.
— Как я могу увидеть ее?
— Только через телеобъектив. У меня такое ощущение, что они опасаются вашего неожиданного появления.
— Конечно, опасаются, — пробормотал Джек. — Иначе и быть не может. И клянусь Богом, я появлюсь. Когда-нибудь.
Ребекке Мерфи, уверенной в себе женщине с вьющимися светло-каштановыми волосами и угловатым, со следами угрей лицом, шел четвертый десяток.
Джек допил виски и плеснул в стакан новую порцию.
— Ты и представить себе не можешь…
— Нет, сэр, могу. Я потеряла право опеки над своими детьми. Мне разрешено видеться с ними один час каждые две недели. Их постоянно настраивают против матери. Им заявили, что в рай я не попаду. Они не стали бы видеться со мной, если бы не решение суда.
— Ребекка… Могу я называть тебя…
— Зовите меня Бекки.
— Жизнь — куча дерьма, не так ли, Бекки?
Она улыбнулась:
— И это говорит мужчина с… уж не знаю, сколько у вас миллионов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50