А однажды, видя, что это очень нравится соседу, Хаджер приготовила и наполнила ими жестяную коробку, стоявшую на его письменном столе.
Когда вечером, придя домой, молодой человек увидел этот подарок соседки, он надолго погрузился в задумчивость и не заметил даже, как опустошил коробку, куря одну папиросу за другой.
Вскоре офицер получил новое назначение в район Румелии. Хаджер была вне себя от горя. Она с трудом удерживалась от рыданий.
И вот однажды, позабыв стыд и страх, она, как только ушел муж, позвала офицера к себе. Наконец-то они были одни! Хаджер призналась ему в своём чувстве и незамедлительно получила ответное признание. Тогда она поспешила выложить ему свой план действий…
А спустя две недели Хаджер вместе со своим новым мужем и свекровью укатила в Румелию.
Обнаружив её исчезновение, Исмаил и судья страшно растерялись.
Шло время, а Хаджер не возвращалась. Куда и с кем она уехала, они не знали. Ну, а если бы даже и знали? Разве в их силах было вернуть её назад?
А Хаджер теперь была по-настоящему счастлива. Она жила с любимым человеком, который души в ней не чаял. Никогда не приходилось повторять ему свои просьбы дважды.
Единственное осложнение состояло в том, что они не могли решить, как быть с матерью.
– Я не желаю жить со свекровью, – не раз твердила Хаджер. А однажды, выйдя из себя, потребовала отправить свекровь к замужней дочери.
Офицер не нашёл в себе силы возразить ей, хоть и любил мать…
Старая женщина проявила полную покорность судьбе.
– Хорошо, сынок, – сказала она. – Лишь бы аллах дал вам счастье!
И уехала.
Прошёл год, за ним другой. Муж часто отлучался по долгу службы, оставляя Хаджер в полном одиночестве. Когда она забеременела, он стал особенно беспокоиться. Уезжая из дому, он просил пожилых соседок приглядывать за Хаджер. А в случае чего помочь ей. Ведь она так неопытна!
Но Хаджер не нуждалась в помощи. Её выдержке можно было лишь позавидовать: когда пришло известие о гибели мужа в схватке с четниками, Хаджер не проявила и тени отчаяния. Она даже не заплакала.
Ровно через неделю после несчастья она уехала в Стамбул. Под сердцем у неё шевелилось дитя. Она похлопотала, и ей назначили пенсию за погибшего мужа.
Потом она отправилась в дом своего первого мужа в Сулеймание. Но не нашла там никого. Исмаил вместе со своим начальником покинул Стамбул.
Хаджер расспросила людей и узнала, что оба они служат теперь в Анатолии. Она была уверена, что её простят.
Так оно и случилось.
Увидев беглянку в дверях суда, Исмаил не поверил своим глазам. Но уже в следующее мгновение его охватил восторг. Всё было забыто. Он не спрашивал её ни о чём. Взяв у начальства разрешение, он отправился домой вместе со вновь обретённой Хаджер и собственноручно приготовил ей кофе. Потом стремглав помчался за продуктами. Исмаил не переставал хлопотать около жены весь день.
Он был на седьмом небе. Теперь уже не имело никакого значения, что она покидала его. Было важно, что она вернулась…
Когда на следующий день Исмаил сообщил эту счастливую новость судье, тот долго не мог прийти в себя от радости.
И жизнь, которая так внезапно оборвалась в Сулеймание, снова вошла в свою колею.
Как и прежде, судья выдавал себя за дядю Хаджер. И когда его спрашивали, откуда вдруг взялась эта племянница, отвечал: «Она была в Стамбуле, на курорте. А теперь приехала».
Пролетели, сменяя друг друга, дни, недели, месяцы… Хаджер родила сына. Ребёнок во всём походил на своего отца. Это был настоящий крепыш.
Мальчика вписали в паспорт Исмаила и нарекли именем погибшего отца – Мазхаром.
Когда Мазхару исполнилось полтора года, судью назначили в одну из арабских провинций. А Исмаил получил направление в противоположную сторону. Вместе с Хаджер и ребёнком они уехали в один из городов южного побережья, Анатолии.
Здесь они жили, забытые всеми. В тридцать лет Исмаил умер от чахотки, оставив жену и Мазхара без всяких средств…
3
– Бабушка! Папа едет! – закричал Халдун, вбегая в домик Наджие.
Хаджер-ханым выглянула в окно. Было не более четырёх часов пополудни. Сын никогда не возвращался так рано.
Вот он расплатился с извозчиком и выпрыгнул из фаэтона. Он был чем-то взволнован. С какой лёгкостью взбежал он на каменное крыльцо и заколотил в двери, словно озорной школьник! Куда только девались его степенные манеры?
Назан, гладившая рубашку мужа, была поглощена своими невесёлыми думами. Услыхав, что около дома остановился фаэтон, она выглянула в окно. «Мазхар-бей! Но почему так рано?»
Теряясь в догадках, она побежала открыть дверь.
Мазхар-бей всё с той же лёгкостью взлетел по лестнице.
– А где мама? – спросил Мазхар. Ему показалось странным, что она не вышла к нему, как обычно, на встречу.
– Её нет дома. Она пошла погулять, – ответила Назан.
Мазхар с облегчением вздохнул: значит, они с женой одни. Он сделал шаг и протянул к ней руки. Но Назан не посмела броситься в его объятия. Ей стало страшно: а вдруг войдёт свекровь…
– Ну, иди же ко мне, – позвал Мазхар.
Назан глядела на мужа, но не двигалась с места.
– Иди же наконец! – вспыхнул он. Потом быстро взял её за руку, притянул к себе и поцеловал.
– У меня есть для тебя сюрприз, – прошептал Мазхар, увлекая её в спальню.
– Сюрприз?
Назан смотрела на мужа удивлёнными глазами. В них не было никакой радости. Он плотно затворил дверь.
– Отгадай!
Она молчала, опустив голову.
– Сколько ни думай, всё равно не угадаешь. Вот, смотри!
Мазхар вытащил из кармана бархатный футляр и открыл крышку.
Блеск заигравшего в полумраке спальни драгоценного камня ослепил Назан. Она с трудом сдерживала волнение.
– Это вы мне купили? – робко проговорила она.
– Тебе! – И Мазхар надел перстень на её тонкий палец.
Глаза молодой женщины наполнились слёзами радости. Она бросилась в объятия мужа.
– Премного вам благодарна!
– Только смотри не показывай матери. Договорились?
Выражение радости тотчас исчезло с лица Назан.
– А что же мне делать? – спросила она.
– Ничего. Спрячь перстень в сундук – и дело с концом!
– И никогда не надевать!
– Почему же? Наденешь…
Но Мазхар и сам не смог бы ответить на вопрос, когда это произойдёт. Ведь стоит матери увидеть перстень, и она может от зависти перевернуть весь дом.
– Мазхар, сынок, – послышался вдруг за дверью голос Хаджер-ханым.
Супруги вздрогнули, словно их застали на месте преступления. Назан быстро спрятала футляр в сундук, захлопнула крышку побежала открывать.
Свекровь стояла на пороге, гневно сдвинув подведённые брови.
– Чем это вы здесь занимаетесь средь бела дня?
– Странный вопрос, мама! Что хотим, то и делаем, – раздражённо сказал Мазхар.
– Хорош! Нечего сказать!
Она повернулась, и, хлопнув дверью, ушла в свою комнату.
«И это позволил себе сказать Мазхар, мой Мазхар! Значит, он дошёл уже до того, что способен говорить матери дерзости?»
Хаджер-ханым сорвала с себя чаршаф и швырнула его на тахту. За ним туда же полетели юбка, блузка, чулки, брошь. Так вот как заговорил Мазхар, которого она вырастила и воспитала! Распустив волосы, Хаджер-ханым повалилась на тахту. «И всё из-за этой дряни, ничтожной Назан! Нельзя ни на минуту отлучиться из дому!» Однако почему всё-таки сын вернулся так рано? Неужели они с Назан что-то скрывают?»
Дверь отворилась. На пороге стоял Мазхар.
Не дав сыну возможности произнести хотя бы слово, Хаджер-ханым накинулась на него:
– Ты зачем пришёл?
– Да что с тобой, мамочка?
– Ничего! Убирайся отсюда! Ступай к своей благоверной!
Она вытолкала Мазхара из комнаты и захлопнула дверь.
Бурные вспышки материнского гнева начинали тяготить Мазхара.
До каких пор всё это будет продолжаться? Неужели так будет вечно? Ведь он лишён возможности отвечать ей потому, что она его мате.
Мазхар побрёл в спальню и, как подкошенный, свалился в кресло у окна.
Вдали, за раскинувшимся, подобно гигантскому покрывалу, морем медленно садилось солнце. В небе темнела стая ворон. По пыльной дороге неторопливо катил тарантас.
«Что делать?» – думал Мазхар. Он знал, какой мстительной и злобной была его мать. Ей ничего не стоило в любое время набросить чаршаф, побежать к соседям и облить грязью его жену, да и его самого, или выскочить на улицу и, приложив руки ко рту, начать орать во всё горло!..
В комнату вошёл плачущий Халдун.
– Что случилось, сынок? – спросил встревоженный Мазхар.
– Бабушка меня прогнала!
– Что же она тебе сказала?
– Очень стыдные слова.
– Всё равно, говори! – потребовал Мазхар.
– Она сказала: «Иди к своему рогоносцу-отцу и потаскушке-матери».
Мазхар весь затрясся от гнева. Нет, он этого так не оставит!
– Что с вами? – испуганно спросила Назан, столкнувшись с ним на пороге.
Вращая налитыми кровью глазами, Мазхар повторил ей то, что слышал от сына.
– Нет, нет, не ходите к ней, не надо! – взмолилась Назан, хватая его за руку.
– По-твоему, опять стерпеть обиду?
– Но ведь она мать, не чужая. Если вы любите меня, не поднимайте скандала. Всё равно виноватой останусь я.
С трудом овладев собой, Мазхар сел. Ему всё это чертовски надоело.
«Неужели, – думал он, – положение матери даёт ей право говорить любую гадость?»
Назан взяла сына за руку и вышла с ним из комнаты. Ведь свекровь может подумать, что он настраивает против неё Мазхара. Нет, уж лучше уйти в кладовку. Она вновь принялась гладить бельё, а Халдун примостился в уголке и, катая свой игрушечный паровоз, что-то невнятно забормотал.
Назан прислушалась. Мальчик поднял глаза и встретился взглядом с матерью.
– Я не люблю бабушку, – неожиданно заявил он.
– Что ты говоришь, сынок! Разве можно не любить свою бабушку?
– А знаешь, что она говорила тёте Наджие?..
Назан была уверена, что свекровь говорила недоброе, но мальчик не должен был повторять её слова. К чему? Ещё услышит муж и устроит скандал.
– Бабушки могут говорить что угодно, это тебя не касается, – строго сказала Назан.
Закончив гладить, она накрыла на стол и пошла за свекровью. Тихонько постучав, Назан стала ждать. Молчание. Снова постучала и, не получив ответа, слегка приоткрыла дверь.
Прямо против неё на тахте сидела свекровь. Лицо её было искажено злобой.
– Ну, что тебе? – спросила она, высоко подняв брови.
– Обед готов, не угодно ли вам кушать?
– Вылей его себе на голову! Вон отсюда! – загремела Хаджер-ханым.
Назан осторожно притворила дверь.
Обед прошёл в тягостном молчании. Супруги просидели за столом допоздна. Но ни он, ни она не обмолвились ни словом о том, что их волновало.
На следующий день, когда Мазхар ушёл в контору, Назан вымыла грязную посуду и задумалась: что бы приготовить на обед? Должно быть, и свекровь не откажется сегодня от еды. Ведь вчера она не обедала и не ужинала. В это время со двора послышался крик молочника. Назан схватила бидон и бросилась к двери. Халдун побежал следом за ней.
Хаджер-ханым, приподняв занавеску, выглянула через окно в переднюю. Как только невестка и внук спустились во двор, она выскользнула из комнаты, схватила из буфета кусок брынзы, два ломтя хлеба и быстро возвратилась к себе.

Мазхар сидел в своём кабинете за письменным столом, положив голову на ладони. «Чем мы не угодили матери, чего она от нас хочет?… – с горечью думал он. – Да она попросту ревнует меня к Назан! Конечно, так уж повелось: свекрови всегда сетуют на то, что невестки отбирают у них сыновей. Но, как говорится, ничего не поделаешь – пришедший с гор прогоняет того, кто развёл сад в долине…»
Он закурил. «Надо найти какой-то выход. Может, снять матери комнату? Но тогда от скуки она начнет ещё больше сплетничать. Да и согласится ли она жить отдельно?»
Он представил себе мать и словно услышал её голос: «Отдельно я жить не стану! Можете не утруждать себя понапрасну!»
Мазхар поднялся из-за стола и стал ходить из угла в угол. «Нет, нет, не согласится она жить отдельно. Устроит скандал, опозорит меня! Но что же делать, как от неё избавиться?..»
Кто-то вошёл. Мазхар обернулся. В дверях стоял Рыза. Медленно войдя в комнату со сложенными перед грудью руками, он подобострастно склонился к руке Мазхара, пытаясь её поцеловать.
Мазхар отдёрнул руку.
– Чем могу быть полезен? У вас ко мне дело?
– Вчера ваша почтенная матушка соизволили побывать в нашем бедном доме, у моей жены Наджие… Пообещали поговорить с вашим превосходительством о работе для меня… Вот я и пришёл повидать вашу светлость…
– Мать мне ещё ничего об этом не говорила, – прервал пришедшего Мазхар. – Вы безработный?
– К сожалению, да, ваша светлость.
– А обучены вы какому-нибудь ремеслу?
– Немного учился в рушдие. Возьмусь за любую работу.
Мазхар вспомнил, что один из его клиентов содержит небольшой бар.
– В баре будете работать?
– Это как раз по мне, – обрадовался Рыза. – Я ведь и хотел просить вашу светлость об этом… Если я не ошибаюсь, вы ведёте дело хозяина бара «Джейлан». У меня там есть дружок. Так, один гарсон. Он мне говорил, что коли ваша светлость поговорит с патроном, то он не откажет.
– Хорошо, Рыза-эфенди. Я… скажу ему.
– Да благословит вас аллах! Да продлит он вашу драгоценную жизнь! Не надо ли вам купить чего на базаре? Я к вашим услугам, ваша светлость.
Обычно покупки Мазхару делал его секретарь. Но тот почему-то ещё не пришёл. Мазхар вынул из кармана деньги и протянул их Рызе:
– Если вас не затруднит…
– Что вы, господин, прошу вас. Для меня это высокая честь…
– Купите мясо, баклажаны, помидоры, виноград… А что останется – возьмите себе.
Рыза низко поклонился, приговаривая: «Да благословит вас аллах», – и, пятясь, вышел из конторы. Он быстро спустился к базару, сделал покупки и зашагал домой.
Наджие сидела у окна. Увидев радостное возбуждение на лице мужа, она забарабанила в стекло и закивала ему. Но Рыза только помахал ей рукой и торопливо поднялся на крыльцо дома Мазхар-бея.
Услыхав стук в дверь, Назан выглянула в окно.
– Ах, Рыза-эфенди! Мой муж поручил вам сходить на базар? Большое спасибо, но боюсь, что это доставило вам много хлопот!
– Нисколько, госпожа! Наоборот, для меня большая честь… – Он сделал паузу и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40