https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/Damixa/arc/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

В его жизни теперь не хватало только одного — Джона Мейсена Ривза. Что же такое Джон Мейсон Ривз? Что представляет собой это нудное, малоприятное существо, которое вдруг возникло после стольких лет, проведенных в кипучей деятельности и суматохе? Чего он хочет? В самом деле, ну чего?…
Всерьез устав от такого восхождения на вершины мысли, мистер Ривз решил оставить в покое эту проблему. Но где-то в глубине его сознания продолжала гнездиться раздражающая уверенность в том, что проблема эта не оставит его в покое.
Он набил трубку, раскурил ее, затем подошел к окну и стал смотреть в сад. Перед ним — вплоть до мельчайших подробностей — была та же картина, какую он видел в то Первое Утро. Правда, нарциссы слегка поувяли, — надо будет сказать Брауну, чтобы он их срезал, — и покачивались теперь под более теплым ветерком; небо выглядело менее суровым и облачным, зато, казалось, те же дрозды и скворцы тем же манером очищают его лужайку от насекомых. И все же разница чувствовалась: весна по-настоящему вступила в свои права. «И утро сейчас совсем такое же, — подумал мистер Ривз, изумляясь собственным мыслям, — как тогда, когда они с Джейн проводили медовый месяц в Котсуолдсе…» Мистер Ривз предложил тогда Брайтон — уйма развлечений и отличные устрицы, — но Джейн настояла на Котсуолдсе. Почему ей так хотелось туда поехать? И почему он ни разу не удосужился ее об этом спросить?
Почему? Почему? Мистер Ривз, как малый ребенок, замучил себя этими «почему». И вот еще одно: почему бы ему не отправиться куда-нибудь на целый день? Зачем киснуть дома, портить себе нервы или слоняться по Мэрвуду?…
Итак, он сказал Эстер, чтобы его не ждали к ленчу, и, предусмотрительно избежав встречи с Джейн, сел в машину и поехал — куда глаза глядят. Мистер Ривз не имел ни малейшего представления о том, куда он едет или куда хотел бы поехать. Лишь бы подальше от всего… «Но что ты подразумеваешь под „всем“, — спросил себя мистер Ривз, чувствуя, что теряет почву под ногами, — и куда „подальше“ ты уедешь и что станешь делать, если уедешь?…»
К полудню мистер Ривз очутился в небольшой деревушке на Темзе. У моста стоял соблазнительный кабачок, беленький, с розовыми гиацинтами в ящиках на окнах. Возле самой реки, на большой лужайке, белели круглые столики с прислоненными к ним белыми железными стульями. Мистер Ривз поставил машину, осведомился, сможет ли он позавтракать ровно в час, и пошел прогуляться по бечевнику.
Вода в реке стояла высоко и была грязная; она почти бесшумно скользила меж берегов, причудливо изменчивая, вдруг закипавшая воронками и водоворотами. У дорожки росли маргаритки. Мистер Ривз сорвал одну, внимательно осмотрел ее желтую сердцевинку и нежные белые лепестки с розоватым отливом. Из семейства сложноцветных. А может быть, нет? Мистер Ривз что-то запамятовал, какие у них отличительные черты. Он продел цветок в петлицу и продолжал путь, прислушиваясь к доносившейся издали еле уловимой песне жаворонка. Мимо медленно проплыл лебедь, сильными ударами могучих лап прокладывая себе путь наперерез стремнине. Осторожно, не надо ему мешать, а то еще разозлится, набросится, взмахнет крылом и перебьет тебе ногу. Поразительная силища! А может, это все басни? На реке показалась байдарка — какой-то юноша лениво покуривал в ней сигарету, лишь время от времени опуская в воду весло, чтобы легкая скорлупка не отклонялась от курса. Мистер Ривз рассеянно проводил ее взглядом, пока она не исчезла под мостом. Пройдя еще немного, он снова остановился — понаблюдать за рыболовом. Мистер Ривз терпеливо наблюдал за ним, а тот терпеливо удил рыбу. Но рыба все не клевала. Вдали по-прежнему пел жаворонок.
Мистер Ривз зевнул и посмотрел на часы. Всего лишь пятнадцать минут первого! До ленча оставалось еще три четверти часа, а мистер Ривз уже проголодался. Почему надо есть именно в час? А не тогда, когда ты голоден? Теперь уже поздно менять привычки, подумал он, зато — и от одной этой мысли сразу воспрял духом — можно пойти в бар и выпить.
Не прошло и пяти минут, как мистер Ривз уже заказывал полпинты горького пива. Кроме него, в баре был лишь молодой человек с круглой физиономией и коротко подстриженными желтыми волосами, либо не знакомыми с гребенкой, либо не желавшими ей подчиняться. На нем был твидовый пиджак в крапинку, с залатанными кожей локтями, широкий черный галстук и старые, обвисшие брюки из шерстяной фланели; на столике перед ним лежала книга, которую он читал, и стояла пустая пивная кружка. Мистер Ривз отметил про себя эти детали, в простоте душевной разглядывая молодого человека и недоумевая, зачем ему понадобилось читать книгу в баре. Не найдя ответа на сей вопрос, мистер Ривз отпил немного пива и снова посмотрел на посетителя. Книга была явно не по вкусу молодому человеку, ибо он хмурился, и уголки его рта время от времени презрительно подергивались. Такое впечатление, подумал мистер Ривз, точно он знает, что за ним наблюдают, и нарочно выламывается.
Не желая быть назойливым, мистер Ривз принялся изучать наклейки на бутылках, выставленных за стойкой бара. Интересно, мелькнуло у него, какой вкус у Куста и почему совершенно прозрачный напиток называется «Молочный пунш»? Он вспомнил, что пил как-то вечером ромовый пунш в «Чеширском сыре». Покончив с пивом, мистер Ривз снова посмотрел на незнакомца и обнаружил, что теперь и тот уставился на него. Поймав на себе взгляд мистера Ривза, молодой человек хлопнул ладонью по раскрытой книге и с жаром заявил:
— Наш мир с каждым днем становится все глупее!
— Прошу прощения? — произнес мистер Ривз, до крайности пораженный этой сентенцией.
— Я говорю, что наш мир с каждым днем становится все глупее.
— В самом деле? — неуверенно спросил мистер Ривз.
— А вы оспариваете этот факт?
— Я… я, право, не знаю, — сказал мистер Ривз, пытаясь собраться с мыслями. — А почему вы так считаете?
— Думается, это очевидно даже для самого примитивного интеллекта, — не без издевки изрек молодой человек. — Вы, должно быть, верите в прогресс?
— М-м, — неуверенно начал мистер Ривз, — по-моему, вокруг нас достаточно тому доказательств. Автомобили, самолеты, радио и все прочее…
— И вы называете это прогрессом? — саркастически осведомился молодой человек. — Я это называю бессмысленным осложнением жизни. Подлинный же прогресс должен означать непрерывный подъем общего уровня интеллекта. А разве мы наблюдаем нечто подобное? Нет, не наблюдаем. Сейчас средний человек так же глуп, как, скажем, средний человек в мрачные времена феодализма или в эпоху каменного века.
— Что-то не пойму, как вы можете так говорить, — возразил мистер Ривз. — Вы же никогда не видели тех, кто жил в средние века. Откуда вам знать, глупые они были или не глупые?
— Мы можем это предположить, — сказал молодой человек. — Как можем предположить и то, что в ту пору куда меньше болтали и писали всякой ерунды, чем сейчас, не было этого потока идиотских книжонок, отвлекающих внимание публики от немногих настоящих писателей! — И он снова хлопнул ладонью по книге. — Читали вы, например, эту нелепицу?
— А что это такое? — вежливо осведомился мистер Ривз.
— «Слово в защиту всеобщего мира». Нет вы только подумайте!
— А почему вы против всеобщего мира?
— Да потому, — огрызнулся молодой человек, — что для этого нужен интеллект, чего у большинства людей как раз и нет. Уж если всеобщий мир был невозможен во времена Платона и Аристофана, какие же на это могут быть шансы во времена повсеместного распространения журнализма и… и… Эме Макферсон?
Мистер Ривз ничего не мог на это сказать. И вот чтобы переменить разговор и взбодрить себя и молодого человека, — а тот явно нуждался во взбадривании, — мистер Ривз радушно предложил выпить, на что молодей человек мигом согласился.
— Моя фамилия Ривз, — сказал он, передавая молодому человеку кружку. — А вас как позволите величать?
— Уиллоби Хьютон, — многозначительно заявил молодой человек, внимательно глядя на мистера Ривза, чтобы не упустить его реакции на это поразительное известие.
— Ну, за удачу, мистер Хьютон, — сказал мистер Ривз, сделал большей глоток пива и, по обыкновению, добавил: — А, вот теперь другое дело!
— Вы, видимо, не читали моих книг? — кисло спросил мистер Хьютон.
Мистер Ривз хотел было сказать: «Даже и не слыхал про них», но, подумав, что это может оскорбить чувства автора, принялся оправдываться — признаться, довольно неуклюже:
— М-м, нет, но до недавнего прошлого я очень много работал и просто не имел времени читать все, что хотелось…
— Время на чтение всегда можно найти, если иметь к этому склонность и чуть больше шевелить мозгами, чем какой-нибудь средний экземпляр человеческой тли, — презрительно заметил мистер Хьютон. — Вот, к примеру, вы — сколько времени вы потеряли на эти глупые газеты, сколько просиживали после обеда за столом в обществе других глупцов, изрыгая жеванную и пережеванную газетную жвачку, сколько часов потеряли, играя в гольф или слушая радио?
Если исключить не слишком вежливую форму, в которую мистер Хьютон облек свою мысль, она столь точно отражала то, чем действительно занимался мистер Ривз, что ему оставалось лишь удивиться проницательности собеседника. И тем не менее он попытался защититься:
— Человеку деловому после тяжелого дня в Сити необходим отдых. Мозг его слишком устает и не в состоянии воспринимать сухой ученый текст. Если такой человек и берет в руки книгу, то какую-нибудь легкую, увлекательную — скажем, Эдгара Уоллеса.
— Вздор, — возразил мистер Хьютон, — все это — проклятое нежелание шевелить мозгами и слабоумие, проистекающее от обжорства. Да на свете сколько угодно людей, и притом людей бедных, которые трудятся куда больше, чем любой делец, и отказывают себе во всем, чтобы купить книгу и вечером, придя домой, изучать Канта, Шекспира и вашего покорного слугу. Если деловой человек слишком ленив и нелюбопытен, чтобы заняться самообразованием, пусть отбросит свое плосколобое, плоскодушное самодовольство и послушает тех, кто взял на себя этот элементарный труд!
Мистер Ривз растерялся. Что за дерзкий, даже можно сказать, грубый, молодой человек! Мистер Ривз привык к тому, что обладателя солидных капиталовложений принято уважать. Правда, до сих пор он еще ни разу не встречался с философами. Что-то в последних словах мистера Хьютона напомнило ему свирепых молодых людей, угнетавших его на вечере у леди Блейкбридж.
— Ленч готов, сэр, — возвестил пожилой пучеглазый официант в чрезвычайно засаленной фрачной паре, появляясь из боковой двери. Мистер Хьютон умолк, допил пиво и пристально посмотрел на мистера Ривза.
— Одну минуту, — сказал тот официанту и повернулся к мистеру Хьютону. — Не доставите ли вы мне удовольствие откушать со мной? — вежливо осведомился он. — Жаль было бы прерывать нашу… м-м-м… интересную беседу.
— Ну, если вы так настаиваете, то я не прочь, — безразличным тоном заявил мистер Хьютон, с превеликой поспешностью вскочив, однако, на ноги.
— Накройте, пожалуйста, столик на двоих, — обратился мистер Ривз к официанту. — Этот джентльмен будет завтракать со мной.
На вкус мистера Ривза ленч оказался далеко не первосортным. Однако мистер Хьютон, видимо, не разделял его точки зрения, ибо поглощал пищу с поистине удивительным и завидным, по мнению мистера Ривза, аппетитом. Но еще более удивительной была его способность одновременно есть и говорить.
— Еще Гераклит сказал, что все течет — panta rhei, ну, вы знаете, — говорил мистер Хьютон, осушая кружку пива и перекладывая к себе на тарелку весь оставшийся отварной картофель.
— Хотите еще пива? — участливо спросил мистер Ривз.
— Да, не возражал бы, — соизволил согласиться мистер Хьютон. — Он же отметил, что нельзя дважды перейти через одну и ту же реку.
— А почему?
— Потому что вода уже будет не та.
— Ну, а на мой взгляд, река-то ведь будет все та же, — возразил мистер Ривз, глядя из окна на Темзу.
— Совершенно верно, — на сей раз не стал возражать мистер Хьютон. — А теперь примените этот закон к человеческой расе. Вода — иными словами человечество — все время меняется, а река, древняя, унылая река, остается все той же, иными словами: люди неизбежно повторяют одни и те же поступки. Люди считают свое время особенно прогрессивным или особенно просвещенным просто потому, что они невежественны, как свиньи. А ведь все главные идеи были придуманы и занесены на бумагу столетия назад, но в истории след оставили лишь те, которые оказались модными. Словом, вы знаете: происходит вечный круговорот — по Ницше.
Мистер Ривз этого не знал, но с умным видом кивнул и заметил:
— Вы хотите сказать, что мы топчемся на месте и из года в год следуем все той же рутине?
— Ничего подобного! — огрызнулся мистер Хьютон. — Если бы мы установили разумную рутину — настоящий порядок в жизни — и держались ее, это бы еще куда ни шло. Но не успеет установиться один порядок, его тотчас сметают и создают нечто прямо противоположное…
— Как, например, лейбористы сводят на нет все хорошее, что было создано при Болдуине? — подсказал мистер Ривз.
— Пф! Ба-а! Гниль! Глупистика! — воскликнул мистер Хьютон. -Личинки! Гусеницы! Умственно неполноценные коммивояжеры, тщетно пытающиеся внедрить в жизнь свои ошибочные, однобокие представления об идеях, дошедших до них из четвертых или пятых рук, от несведущих толкователей, которые сами ничего в них не поняли! Ну, скажите, какая может быть разница между двумя кучами завали и отбросов, если одна из них возникла из галиматьи этого иудея-шарлатана Дизраэли, все теории которого давно пора сдать на свалку, а другая — порождение Уильяма Морриса, этого нечесаного апоплексического апостола сентиментального средневековья? Отбросы — они и есть отбросы, из чего бы они ни состояли и кто бы их ни ел.
Мистер Хьютон с ожесточением набросился на кусок сыра, лежавший на тарелке, разрезал его на две неравные доли и взял себе большую.
— Вы судите слишком строго, — заметил было мистер Ривз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39


А-П

П-Я