В мае остатки корпуса начали прорываться к своим войскам, что им и удалось осуществить 21-28 июня.
Цель операции достигнута была достигнута лишь частично. Но вины парашютистов в том нет. Они высадились зимой, ночью, с крайне ограниченного числа самолетов (не более 60-70), без тяжелого вооружения, с недостаточным запасом боеприпасов и продовольствия. Как всегда, подвело бездарное планирование операции высшими штабными чинами (особенно в той части плана, который предусматривал прорыв фронта 50-й армией) и слабое материальное снабжение. Все же парашютисты отвлекли на себя довольно значительные немецкие силы, которые пришлось снимать с передовых позиций для наведения порядка у себя в тылу. Бывший немецкий офицер фон Нове так писал об этих боях после войны: «Русские парашютисты много дней контролировали лес и, лежа на ветках, брошенных прямо на снег, отбивали наши атаки. Только после прибытия с фронта танков и пикирующих бомбардировщиков удалось очистить от них дороги».
Советский маршал Воронов, вспоминая войну, писал в своих мемуарах: «С большим сожалением нужно сказать, что мы, пионеры воздушного десанта, не имели разумных планов его использования». Вяземская и другие операции показали, что шансы на успех при высадке в тылу врага имеют только небольшие диверсионные подразделения. Чем крупнее десант, тем труднее ему решать оперативно-тактические задачи. Поэтому летом 1942 года 10 воздушно-десантных корпусов были преобразованы в гвардейские стрелковые дивизии.
До конца войны имела место еще только одна попытка высадки крупного парашютного десанта. Это произошло в ходе Днепровской наступательной операции. В период с 25 по 28 сентября 1943 года между Черкассами и Ржищевом десантировались 4, 5 тысячи человек. Вследствие разного рода ошибок и помех район их сброса растянулся по площади 70 на 40 км, вместо планировавшихся 6-7 км на 10. В боях, но не наступательных, а оборонительных, оказались задействованы лишь 2, 3 тысячи человек, действовавшие несколькими десятками разрозненных групп (в самой большой было около 600 человек). Примерно 1, 2 тысячи ушли к партизанам, остальные либо погибли, либо попали в плен. Этот десант провалился полностью, еще в большей мере, чем Вяземский.
Прямо противоположные результаты получали, как уже сказано, малые группы. Так, в ночь на 24 октября 1942 года группа десантников в количестве 42-х человек (командир капитан М. Орлов), после тщательной подготовки, была сброшена на немецкий аэродром в Майкопе. Хотя немцы сразу же открыли зенитный огонь по самолетам десанта, отряд высадился без потерь и за 1 час уничтожил 22 истребителя и бомбардировщика, а 20 самолетов повредил из 54-х имевшихся на поле. Одновременно десантники вели бой с охраной аэродрома и подошедшими к ней на помощь силами. 14 парашютистов погибли в бою, 28 прорвались к партизанам.
В ночь на 4 февраля 1943 г. был сброшен парашютный десант в количестве 60 человек в районе Новороссийска. Целью десанта являлось уничтожение штаба немецкой пехотной дивизии в деревне Васильевка, с последующим разделением на мелкие группы (по 3-5 человек) для диверсионных действий. Парашютисты высадились без потерь и совершили налет на указанный им объект, уничтожив находившийся там небольшой гарнизон. Но разведка ошиблась, никакого штаба в Васильевке не было. После налета десантники приступили к действиям по нарушению управления войсками противника. Однако и здесь их подвела разведка: все данные оказались неточными. Все же за трое суток они уничтожили более 100 вражеских солдат и офицеров, перерезали линии телефонной связи, разрушили несколько полевых укреплений. При этом погибло более половины парашютистов. Оставшиеся пробились к своему морскому десанту, захватившему плацдарм на так называемой Малой Земле.
После провала Днепровской воздушно-десантной операции даже самым упрямым генералам Генштаба стало ясно, что крупные десанты с воздуха почти не имеют шансов на успех. Между тем, именно для массовых высадок в тылу вражеских войск и создавались воздушно-десантные бригады и корпуса. Об этом красноречиво свидетельствуют знаменитые Киевские маневры 1935 года, а также менее известные (но гораздо более масштабные) маневры Московского военного округа в сентябре 1936 года. Тогда с парашютами сбросили почти 500 человек, а посадочным способом доставили на самолетах более 5 тысяч человек. Увы, суровая действительность войны опрокинула предвоенные расчеты. Пришлось перейти к десантированию только мелких парашютных групп.
Наступлению Советской Армии в 1944 году (знаменитые «десять сталинских ударов») в обязательном порядке предшествовала высадка разведывательных и диверсионных групп. Они организовывали соединения местных партизан, нарушали вместе с ними вражеские коммуникации в нужные моменты, готовили дороги для наступления бронетехники и колонн автомашин. Однако эти группы не имели никакого отношения к ВДВ. Своего рода ирония судьбы заключается в том, что СССР, создав парашютные части раньше всех и в самом большом количестве, добился непропорционально малых успехов в их применении. Впрочем, это касается не только воздушного десанта.
Саперы-маскировщики и партизаны-профессионалы
В тридцатые годы в Красную Армию широким потоком начала поступать новая военная техника: автомобили, танки, минометы, радиостанции, самолеты, автоматическое стрелковое оружие. Это повлекло за собой значительные изменения в тактике ведения боевых действий. Именно в то время в Генеральном штабе РККА разработали, а затем опробовали в ходе многочисленных военных маневров теорию «глубокого прорыва». Данная концепция предусматривала массированное вторжение в боевые порядки противника колонн бронетанковых и мотомеханизированных войск при непрерывной поддержке авиации и артиллерии, с одновременной высадкой воздушных десантов в стратегически важных районах его обороны. Главным вдохновителем этой теории был маршал Михаил Тухачевский. Ее наглядное воплощение — действия германских войск в 1939-41 гг., так называемая «молниеносная война», «блицкриг».
В теорию «глубокого прорыва» органично вписывались разведывательно-диверсионные действия в тылу неприятеля. А неприятель этот был уже вполне ясен: национал-социалистическая Германия. Поэтому в январе 1934 года начальник Генерального штаба РККА издал директиву, предписывающую создание специальных диверсионных подразделений в Красной Армии. К началу 1935 года они были созданы и развернуты вдоль западной границы СССР, то есть вдоль границы с Эстонией, Латвией, Литвой, Польшей и Румынией.
В целях обеспечения секретности директива предписывала именовать эти подразделения «саперно-маскировочными взводами» и формировать их при саперных батальонах дивизий. В конце 1935 года такие подразделения, численностью по 40 человек каждое, имелись уже во всех без исключения приграничных стрелковых и кавалерийских дивизиях РККА западных военных округов. Предполагалось, что в случае войны такой взвод может действовать как в полном составе, так и мелкими группами, по 5-7 человек.
Задачи «саперно-маскировочных» взводов были сформулированы следующим образом: переход государственной границы пешим порядком (при ведении наступательных действий), либо укрытие на своей территории (в случае внезапного нападения противника), с последующим выдвижением к тем объектам во вражеском тылу, которые будут им указаны командованием, конкретно — начальником разведки дивизии. Необходимо вывести эти объекты из строя, дезорганизовать работу тыла вражеских войск, сеять панику, развертывать партизанское движение. Основной упор предписывалось делать па диверсии, разведывательные задачи ставились только как попутные. Радиосвязь с диверсантами не предусматривалась, допускалась передача информации в случае крайней необходимости с помощью связных.
Личный состав для взводов «маскировщиков» отбираются из числа комсомольцев, прослуживших в Красной Армии не менее двух лет, после тщательного изучения и проверки кандидатов органами государственной безопасности. Предпочтение отдавалось тем из них, кто закончил среднюю школу, имел хорошее физическое развитие, владел немецким языком и положительно себя зарекомендовал во время службы.
Затем в течение одного года отобранных бойцов обучали в составе взвода. Основной упор в обучении делали на огневой подготовке, минно-подрывном деле, тактике диверсионно-разведывательных действий, ориентировании и совершении маршей в условиях бездорожья. Большое внимание командование уделяло выработке у бойцов физической выносливости, а также изучению германской армии (организация, уставы, форма одежды и знаки различия, вооружение, боевая техника, документы, карты). В том же 1935 году начали действовать специальные курсы для командиров этих взводов, расположенные на одной из учебных баз Главного разведывательного управления РККА в окрестностях Москвы.
После года службы в составе взвода разведчиков-диверсантов увольняли в запас и компактно расселяли в населенных пунктах вдоль границы. Там их устраивали на работу, строили за счет государства дома, выдавали в личное пользование домашний скот, перевозили на новое место жительства их семьи. В основном, они поселялись в селах, иногда — в небольших городах на окраинах, где жители вели образ жизни, мало чем отличавшийся от сельского. В ближайших воинских частях для них хранилось вооружение и снаряжение (стрелковое оружие, боеприпасы, взрывчатка и средства взрывания, карты местности, сухие пайки, медикаменты).
На территории сопредельных государств (Эстонии, Латвии, Литвы, Польши, Румынии) агенты разведуправления генштаба приступили к созданию опорных баз для «саперов-маскировщиков». Эти базы создавались главным образом в сельской местности, на хуторах, хозяева которых сотрудничали с советской разведкой. Хозяева таких хуторов должны были хранить запас продовольствия для диверсантов, оружие, взрывчатку и средства взрывания иностранного производства (немецкого, польского, румынского и т.д.). Была отработана система паролей, явочных мест, взаимного опознания. Предполагалось, что в ходе боевых действий вооружение, снаряжение и продовольствие диверсантам будут также доставлять самолеты, сбрасывая груз на парашютах по сигналам с земли.
Необходимо отметить, что идея создания армейских разведывательно-диверсионных подразделений возникла не на пустом месте. В СССР в конце 20-х и начале 30-х годов велась огромная работа по подготовке партизанской войны в случае возможного нападения врага. Были обучены или переучены сотни бывших партизан гражданской войны, разработаны новые специальные диверсионные средства — с упором на то, что партизаны смогли бы сами сделать в тылу врага из подручных материалов. Диверсионные школы прошли и многие деятели Коминтерна, отправившиеся затем руководить «рабочим движением» в Европе и Америке.
18 июля 1936 года часть испанской армии, во главе с генералом Франко, подняла мятеж против левого правительства республики. Генерала поддержали фашистские Германия и Италия, в короткое время отправив мятежникам около двух тысяч боевых самолетов, 1200 танков, две тысячи орудий, винтовки, пулеметы, снаряды и патроны. В Испанию из этих стран отправились хорошо обученные летчики, танкисты, артиллеристы и другие специалисты.
Численность итальянской экспедиционной армии достигала 200 тысяч человек, германского легиона «Кондор» — 50 тысяч человек. Это вмешательство в значительной степени изменило ход войны. По мере того, как регулярная республиканская армия отступала, на занятой мятежниками территории начинали действовать партизанские группы и отряды.
Численный и качественный рост армий, вовлеченных в конфликт на стороне Франке, в сочетании с действиями контрразведки, значительно сузили возможности партизан бороться с противником в открытом бою. С другой стороны, эти армии неизбежно стали более зависимыми от самых разных поставок, от ГСМ до боеприпасов. Это впервые в XX веке открыло совершенно новые возможности по ведению диверсионной войны, и многие диверсионные приемы, отработанные в ходе гражданской войны в Испании, были затем тиражированы и использованы в самых разных странах в разное время.
У испанцев, в последний раз партизанивших во время наполеоновских войн, не было ни навыков, ни специалистов-диверсантов, способных решать специфические задачи партизанской борьбы в тылу современной регулярной армии. Увидев это, старший военный советник Яков Берзин предложил верховному командованию РККА и лично Сталину направить в Испанию хорошо подготовленных, опытных командиров и специалистов — выпускников спецшкол. Их ускоренно обучили испанскому языку и они начали свою деятельность в роли советников и инструкторов.
Диверсионные действия в Испании осуществляли как мелкие (5-10 человек), так и крупные (50-100 человек) отряды. Их выводили в тыл противника пешим порядком через линию фронта. Продолжительность действий составляла от 10 суток до 3-х месяцев. На первом этапе войны предпочтение отдавалось небольшим группам, затем — крупным. В последующем их объединили в 14-й (Партизанский) корпус, подчинявшийся разведотделу Главного штаба Республиканской армии. Радиосвязь с группами из-за ее ненадежности, громоздкости переносных радиостанций и их острой нехватки практически не использовалась. Разведывательные данные командиры групп сообщали после возвращения из тыла противника.
Отряд партизан, которым командовал испанский капитан Доминго Унгрия, пользовался советами советского профессионального диверсанта И. С. Старинова. Именно он стал основой для создания партизанского корпуса. За те 10 месяцев, что в отряде находился Старинов, было совершено около 200 диверсий и засад, в результате которых потери противника составили более двух тысяч человек. Самой крупной операцией явилось уничтожение в феврале 1937 г. под Кордобой поезда со штабом итальянской авиадивизии и марокканцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64