арабские духовные идеалы, связанные с исламом, оправдывали те дискриминационные законы зимми, от которых они пытались освободиться с помощью арабизма. Это движение арабского ренессанса, в котором христиане принимали активное участие, содержало в себе семена исламского ренессанса, отрицавшего «Запад», его ценности, его секуляризм и прокладывающего дорогу грядущему восстановлению статуса зимми для евреев и христиан.
Недавний распад Ливана связан именно с этой дихотомией внутри арабского национализма: с одной стороны – требование эмансипации христиан, и с другой – попытки сохранить дискриминацию зимми. Поскольку марониты никогда не хотели или не были способны определить ясно свои требования, они вместе с другими христианскими общинами в наши дни оказались вовлечены в конфликт с умма, возобновленный уже внутри самого движения арабизма. Борьба восточных христиан за эмансипацию создала трагический круг страданий и унижений, заканчивающийся в том же месте, откуда и началось движение: восстановлением обновленной зимми. А примитивный антисионизм христианской ветви арабского национализма – в особенности среди приверженцев православия – может быть объяснен их религиозной принадлежностью и тем, что они существовали на протяжении многих столетий в условиях незащищенности и нестабильности, провоцировавших всевозможные манипуляции мусульманских властей.
Прежде чем завершить этот короткий обзор межобщинных отношений в течение XIX – XX столетий, необходимо сделать три замечания. Первое касается условий жизни евреев, народа без земли, находившегося в изгнании, рассеянного среди других народов. Вследствие последнего обстоятельства он стал жертвой конфликта между исламом и христианским миром. Второе замечание касается характера самого процесса образования независимого еврейского государства – Израиля – в сравнении с эксцессами фанатизма, сопровождавшими реконкисту в Испании, войны за независимость греков, балканских пародов, а в недавние времена – борьбу за независимость самих арабов. Третье замечание состоит в одной исторической параллели: применение джихад против армян в начале 20-го столетия послужило моделью геноцида против евреев. Немцы, союзники турок в Первую мировую войну, наблюдали попытку ликвидировать целый народ, боровшийся за свою независимое. Они видели, как гражданское население загонялось в церкви и сжигалось заживо, они видели людей, массами отправлявшихся в лагеря; они видели, как армян предавали смерти, превращая в груды золы, или как их заставляли под конвоем идти и рыть могилы самим себе, или как их бросали в пустыне, или снова, как столетия назад, продавали в рабство арабским племенам и принуждали принять ислам. После того, как 1 ноября 1914 года султан провозгласил джихад против армян, у правительств Германии и Австро-Венгрии не могло быть сомнений в том, что местное мусульманское население Анатолии, Армении, Ирака и Сирии примет активное участие в окончательном решении «армянского вопроса». И они видели паралич европейских государств, вполне осведомленных о кровавой резне, о которой сообщали газеты всего мира.
Этот исторический урок вспомнится в следующем поколении, когда Гитлер приступил к планированию еврейского геноцида со всей той изощренностью, что была ему доступна благодаря технике наших дней. Не составляет труда заметить параллели в поведении жертв, убийц и тех, кто был пассивным наблюдателем этих событий. Достаточно вспомнить караваны послушных армянских обывателей, полагавших, что их транспортируют и места временного пребывания, тогда как на самом деле их доставляли к месту гибели. Жертвы разделялись в соответствии с конечной целью: немедленная смерть или рабство, выкуп или проституция. Дети служили в качестве живых мишеней. Все это указывает на сходство в коллективном поведении народов при повторении одних и тех же исторических обстоятельств.

ЭМАНСИПАЦИЯ
Европейский протекционизм связан с движением за эмансипацию зимми, так как он не только вдохновлял идеологически, но и давал практическую поддержку стремлениям зимми, причем, если было необходимо, даже военной силой. Идеологически эмансипация имеет своим истоком «Декларацию прав человека» в качестве принципов национального самоопределения. В своей наиболее радикальной форме это движение стало борьбой за национальное освобождение народов зимми.
Эмансипация зимми подразумевает фундаментальную трансформацию ценностей. Выдвинулась новая концепция; понятие «прав» заменило прежнюю концепцию «терпимости», бывшую порождением иерархических отношений между высшими и низшими; эта концепция создавала и поддерживала ситуацию неравенства. Права отнять нельзя, но терпимости, базирующейся лишь на доброй воле, можно лишиться no прихоти правителя. Права гарантируют достоинство и безопасность, но терпимость без прав, порождает коварство, интриги и коррупцию со стороны угнетенных, как единственное средство самосохранения в условиях постоянной опасности.
В исламских общинах XIX века, где неравенство между зимми и мусульманами еще являлось нормой, концепция нрав и равноправия представлялась исламским традиционалистам подрывной ересью, распространявшейся христианским миром для того, чтобы подорвать и ослабить ислам.
'Знакомство с западными идеями свободы личности порождало в Османской империи острые религиозные и политические проблемы. Введение реформ, в особенности равенства религий, на котором настаивала Европа в обмен на военную и технологическую помощь, вело к конфликту между правительством и религиозными кругами. И действительно, эмансипация зимми составила важную часть в процессе сотрудничества и взаимодействия культур. Эти модифицированные отношения создали фермент социальной, политической и идеологической революции. Традиционная концепция постоянной войны должна была уступить место мирным отношениям, благоприятным для принятия реформ и идей. А последняя уже не могла рассматриваться исключительно с точки зрения презрения и ненависти. Оправдание открыло путь эмансипации райи. Однако этот процесс неизбежно вел к территориальным конфликтам из-за того, что «терпимые» религии были в основном религиями наций, лишенных своей родины. Поэтому внутренняя логика джихада была несовместима с религиозной эмансипацией. Постоянная война, козни и подчиненное положение образовали три взаимосвязанных и нераздельных принципа, подразумевающих экспансию и политическую доминирование умма.
Консульская корреспонденция и дипломатические отчеты из Османской империи этого периода дают наглядные каждодневные примеры этой ситуации. Османская империя – не исключение Подобная политическая модель внушает подозрения повсюду, где бы она ни возникала. Улими, хранители традиционных политико-религиозных ценностей, разжигали фанатизм народа. Мотивация этих восстаний – стремление восстановить зимма и наказать нечестивых и высокомерных райа – была религиозной. Но цель преследовалась политическая: запугать турецких наместников, ответственных за проведение реформ. В Сирии и Ливане, Палестине, Герцеговине и Морее официальные лица не хотели проводить реформы, опасаясь обвинений в предательстве ислама (см. док. раздела «Эпоха эмансипации»). В качестве альтернативы коллективным или индивидуальным репрессиям, могущим вызвать гнев христианского мира, объектом нажима и угроз были избраны зимми, стремившиеся к эмансипации.
В 1841 году после издания прокламации Хатти Шерифа Гюльхана, обещающей, по настоянию европейских властей, равноправие всем османским подданным, британский генеральный консул записывал:
Достоин внимания тот факт, что уже через полгода после опубликования декларации Хатти Шерифа Гюльхана в этой стране возникла массовая поддержка Корана и исключительных привилегий мусульман в сравнении с христианами, что является знаменательной противоположностью доктрине равенства всех перед законом, зафиксированной в декларации Хатти Шерифа.
Когда западная техническая и военная помощь стала необходимой для сохранения Османской империи, Франция, Британия и Австрия заставили султана принять прокламацию 1856 года, признающую равенство всех граждан перед законом. В обмен на их помощь европейские власти настояли на том, что должны быть признаны и гарантированы нрава зимми на достоинство, равенство и безопасность их самих, их семей и их собственности. Европеец, нанятый на службу султаном, не мог терпеть упадка и подавления немусульманских религий, так как это наносило серьезный ущерб его собственному престижу.
В Египте эмансипация христиан, вслед за которой начался соответствующий процесс и среди евреев, проходила относительно гладко. Мухаммад Али, заинтересованный в сохранении экономической и военной поддержки Франции, заставил замолчать религиозную оппозицию. В Магрибе эмансипация зимми, вдохновленная европейскими странами, спровоцировала конфликту между мусульманскими духовными авторитетами и фанатизмом народа. Так, фундаментальный закон «Гарантия безопасности», введенный по настоянию Франции тунисским беем в 1857 году, был отменен в 1864 году вслед за началом вооруженного сопротивления народа. Эта же историческая модель вновь возникла в третьей четверти века к Марокко и в Персии, где, соответственно, султан и шах оказались неспособными проводить политику реформ против воли масс.
Сделав небольшие исключения для местных условий, можно сказать, что процесс эмансипации развивался везде одинаково, и это относится к Османской империи в не меньшей степени, чем к Магрибу и Персии. Где бы упадок империи ни создавали климат, благоприятный для европейской политики поощрения эмансипации зимми, попытки покончить с дискриминацией приводили к конфликту между реформистскими элементами среди мусульман (как бы слабы они ни были) и враждебными религиозными кругами, манипулирующими народом. И действительно, эта эмансипация была частью более широкой про граммы реформ, покушавшейся на политические и иерархические традиции умма. Возникновение современных обществ включало в себя реформы, предполагавшие уважение к личности и всеобщее равноправие. Архаические социальные законы, освящавшие унижение неверных и поощрявшие угнетение и коррупцию, были несовместимы с новым обществом, к которому стремились политики мусульманского мира. Европейские консулы обращали внимание на недостатки османского правосудия. Холмс, британский консул в Босна-Серай, обобщает ситуацию в письме 1887 года к секретарю иностранных дел:
Не соответствующие необходимости отсрочки и манкирование своими обязанностями, предубежденность к невиновным лицам, открытое взяточничество и коррупция, постоянное и несправедливое предпочтение мусульман во всех спорных случаях между турками и христианами отличают турецкую администрацию от всего того, что зовется «справедливостью» но всей Европе. Эта ситуация однозначно отвечает на вопрос: а что бы случилось с множеством иностранцев в Турции, если бы европейские правительства капитулировали? Я убежден, что ситуация в провинциях стала бы нетерпимой, и власти не впустили бы в страну ни одного человека из Европы, тогда как всеобщее негодование в Европе против Турции в конце концов привело бы к ее краху. Всеобщее невежество, коррупция и фанатизм всех классов отодвигают надежды на торжество справедливости еще на одно поколение.
Традиционалисты, со своей стороны, полагали, что эмансипация, освобождающая зимми от их состояния унижения, аннулировала «де факто» обязательства ил-ислам покровительствовать им, так как законы джихада терпели зимми только до тех пор, пока сохранялась их дискриминация, а обязательные платежи джизьи символизировали их подчиненное положение. В соответствии с этой логикой, отмена джизьи и гарантия равных прав всем османским подданным порывали с зимма. Этот разрыв – в соответствии с законами джихада – восстанавливал право умма убивать зимми, захватывать их собственность, обращать в рабство их жен и детей или изгонять их, то есть совершать все те акты, которые были приостановлены согласием зимми подчиниться. Эти репрессии против бывших зимми и их собственности рассматривались не только как оправданные, но и как достойные похвалы.
Следует подчеркнуть, что приверженцы терпимых религий находились под протекцией (покровительством) только в контексте особой политической идеологии территориальных завоеваний (джихада), а не в соответствии с универсальным моральным кодексом, признающим равенство прав всех людей. Точнее говоря, сама идея равных прав рассматривалась как нечестивость, и на этом основании могла быть внедрена в умма только с чрезвычайным трудом и лишь с помощью военной силы. Как бы робко ни осуществлялись реформы, они шокировали умма и народные массы вообще. На зимми все время совершались нападения, их иногда убивали с молчаливого одобрения властей, которые под предлогом предотвращения кровавой бойни спешили отменить непопулярные меры. Так зимми снова оказались в центре конфликта между исламским движением за либерализацию, стремившимся модернизировать военный потенциал страны, и реакционным движением мусульманского фундаментализма. Этот конфликт между реформистскими и консервативными силами, а иногда и их сговор (например, в случае геноцида армян) придает XIX и началу XX столетий противоречивый характер – как периодам надежды, но в то же время и массовых убийств, погромов, преследований, геноцида.
Заметим, что отсутствие беспорядков в Египте было скорее исключением из правил. И так случилось потому, что реформы были проведены Мухаммадом Али по собственной воле, а не так, как везде, под давлением извне. В начале XIX века Египет встал на путь модернизации и добивался религиозного равноправия всех населявших его этно-религиозных групп. Обновляющийся Египет служил для некоторых европейцев примером реформирующегося исламского общества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31