те в панике ударились в бегство, оставив на месте 10 тыс. трупов. Но бегство не спасло их. Они попали в засаду. Обошедшая их армия перехватила беглецов, и 50 тыс. человек сдались в плен. Самому Муюну Бао удалось бежать.
За этим последовала страшная сцена. Для того чтобы обессилить противника, Тоба Гуй приказал перебить всех пленных. Пятьдесят тысяч человек были убиты, и трупы их брошены на равнине. Табгачи выиграли много, но еще не все. В апреле следующего 396 г. сам Муюн Чуй, несмотря на болезнь, встал во главе своего войска. Он пересек «каменные вершины» хребта Циньлин и напал на тылы Тоба Гуя.
Князь Тоба Кянь, охранявший столицу, пал в битве, и вся его ставка досталась Муюну Чую.
В табгачской орде наступила паника. Сам Тоба Гуй хотел бежать, считая, что все потеряно. Но в решительный момент снова заболел Муюн Чуй. Лишенное вождя войско возвратилось домой, не реализовав успех. Вскоре Муюн Чуй умер.
Причиной внезапной болезни Муюна Чуя считали психическую травму. При переходе через покатую равнину Сэньхэпо он увидел груду скелетов, обглоданных птицами и волками. От стыда и горя у него будто бы пошла горлом кровь и усилилась болезнь. Но не это интересно для историка, а другое: каким образом болезнь полководца так сильно повлияла на ход событий, что муюны выпустили из рук верную победу? До какой степени разложения должно было дойти общество, чтобы монарх не мог никому доверить командования, и только сильная воля вождя принуждала ратников к несению службы? Организация всегда была слабым местом сяньби, и влияние цивилизации, видимо, не ослабило эгоистических инстинктов степного народа. Во времена расцвета Хунну в окружении заболевшего вождя, несомненно, нашлись бы толковые офицеры, которые бы довели дело до конца. Но сяньбийские ратники руководствовались элементарными чувствами: они набрали пленных, награбили добычи и хотели увезти все трофеи домой. Типичная психология ландскнехтов или кондотьеров. Вот чему научились сяньбийцы в Китае!
Не лучше были и табгачи, начинавшие братоубийственные смуты для сведения личных счетов, как только их переставала сдерживать и направлять крепкая рука энергичного хана. Еще хуже были окитаенные хунны и сами китайцы, служившие в войсках обоих соперников. Они отличались от полуцивилизованных сяньбийцев лишь пониженными боевыми качествами, и тем не менее управлять своей страной умели только они. Тоба Гуй, отлично знавший способности своих соплеменников, доверил управление завоеванными территориями исключительно конфуцианским грамотеям. Это был мудрый шаг, так как неизбежные столкновения между кочевниками и оседлыми земледельцами теперь в какой-то мере амортизировались бюрократической прослойкой, достаточно гибкой для того, чтобы установить modus vivendi.
МУЮНЫ ПРОТИВ ТАБГАЧЕЙ
Проиграть битву и утратить талантливого вождя, конечно, тяжело, но и то и другое не означает полного поражения храброго народа и могучего государства. Муюны имели достаточные резервы для отражения наступления Тоба Гуя. Последний не промедлил ни дня. В сентябре 396 г. 400-тысячное табгачское войско двинулось на владения муюнов в северной Шаньси (на Май) и месяц спустя подошло к крепости Цзиньян (в Бинчжоу).
Наследовавший Муюну Чую Муюн Бао, уже успевший доказать свою бездарность при Сэньхэпо, не сумел организовать сопротивление. Выступившее против табгачей войско было разбито и бежало, китайское население в городах заперло ворота и не впустило беглецов. Очевидно, режим Муюнов был несладок.
Развивая успех, Тоба Гуй пустил свою многочисленную конницу по всем дорогам, старым и новым, на юго-восток, почти не встречая сопротивления. Только в трех крепостях удержались муюнские гарнизоны, но там они сопротивлялись отчаянно и вылазками заставили табгачей отступить от крепости Е. От осады муюнской столицы Чжуншани Тоба Гуй отказался, так как приступ стоил бы ему многих людей, а осада — много хлеба; он предпочел поберечь и то и другое и, оставив крепость в тылу, двинулся к Пекину и взял прикрывавшую его крепость Синьду. Муюн Бао решился на крайнюю меру: за сокровища короны и суммы, вырученные от распродажи гарема, он навербовал в свое войско профессиональных преступников и выпустил их на врага. На берегу реки Хутхэ противники встретились: солдаты-преступники обошли табгачское войско, подожгли лагерь и вызвали замешательство. Но в решающий момент сражения в войске муюнов без всякой видимой причины началась резня. Очевидно, преступники не смогли преодолеть своей природы и схватились с воинами. Тоба Гуй, увидев это, «ударил сбор войск», зажег вне лагеря множество огней, чтобы деморализовать противника, и бросил все наличные войска в сокрушительную атаку. Войско муюнов рассеялось. У Муюна Бао осталось еще 20 тыс. конной гвардии, вполне дисциплинированной и боеспособной, но во время отступления на этот отряд налетел снежный буран, что нередко случается в марте и даже позднее в континентальных районах, примыкающих к Великой степи. «Множество ратников от стужи померли», а уцелевшие потеряли боеспособность. Не видя возможности длить сопротивление, Муюн Бао бежал на восток и укрепился в Лунчэне, городе на реке Далинхэ, около Ляодунского залива. Там ему удалось собрать достаточно мощную армию и разбить у Сяциньчжая преследовавших его табгачей, которые были «храбры, но не стойки».
Тут, может быть, военное счастье вернуло бы муюнам их державу, но они сами выпустили из рук победу. Муюн Хуэй, пониженный в чине, произвел мятеж, убил нескольких своих братьев, но был схвачен и казнен. Эта сумятица дала возможность Тоба Гую подтянуть свежие войска, разбить князя Муюна Линя и в 397 г. взять Чжунъшань, что сделало его хозяином всей огромной равнины низовий Хуанхэ.
Войска муюнов оказались разрезанными надвое. Командующий гарнизоном Е, Муюн Дэ, по совету прибежавшего к нему разбитого Муюна Линя покинул город, бросив на произвол судьбы китайское население области, и в 398 г. отвел 40 тыс. сяньбийцев с семьями в Шаньдун. Там, в отдалении от противника и от начальства, он объявил себя самостоятельным государем царства Южная Янь и к концу 399 г. подчинил себе весь Шаньдун.
Гораздо хуже сложились дела Муюна Бао, который после своих поражений стал настолько непопулярен, что его хотели убить собственные офицеры. Он бежал было в Шаньдун, но Муюн Дэ его не принял. Бедному императору не осталось места под солнцем. После многих приключений мятежники заманили его в Лунчэн и убили. Его сын Муюн Шэн подавил мятеж, но был вынужден сражаться на востоке с когурёзцами. Он умер в 401 г. Сменивший его Муюн Си оказался деспотом и вызвал против себя восстание, принудившее его к бегству. В 407 г. его убил Муюн Юнь, приемный сын Бао, который два года спустя сам погиб при возмущении своего народа, желавшего иметь вождя, способного возглавить сопротивление табгачам. Таким образом, былая могучая империя Янь распалась на два слабых царства, сумевших, правда, отстоять свою независимость от табгачского хана, принявшего в 398 г. титул императора Вэй (принято писать Тоба-Вэй, или Северная Вэй).
Однако пышный титул не помог Тоба Гую завершить поход, потому что в тылу у него активизировались жужани, и весь 399 год ушел на степную войну. Окончилась она для табгачей удачно. Жужани убежали на север от Гоби, а множество телеутов были захвачены в плен и пополнили императорскую конницу. Но эти силы пришлось пустить в ход не для завершения войны против муюнов, а для обороны на юго-западе, где за эти годы произошли важные перемены.
КИТАЙЦЫ И ТИБЕТЦЫ
Казалось бы, после победы при реке Фэй южные китайцы могли наконец перейти в широкое наступление на север, тем более что затянувшийся поединок между табгачами и муюнами облегчал им задачу освобождения земель, захваченных «варварами». Но империя Восточная Цзинь тоже не была монолитной: ее раздирало соперничество северных аристократов, бежавших на юг от победоносных хуннов еще в начале IV века, и южных, местных вельмож. А против тех и других вместе были настроены крестьяне, руководимые отважными вождями даосского направления. Традиции «желтых повязок» на юге еще не угасли. Поэтому китайцы использовали передышку не для накапливания сил, а для разрешения внутренних противоречий в своей стране.
При принятом нами аспекте исследования нецелесообразно отвлекать внимание читателей на подробное описание восстаний и мятежей, погубивших династию Цзинь. Достаточно отметить, что с 385 г. власть в империи Цзинь попала в руки родственника императора Сяо У-ди, Сыма Дао-цзы, который правил Южным Китаем как завоеванной страной. Бесчинства, лихоимство и казни вызывали негодование всех слоев населения. В 396 г. Сяо У-ди был задушен одной из своих жен, а против его сына, Ань-ди, вступившего на престол в 397 г., вспыхнули сразу мятеж местных вооруженных сил под предводительством Ван Гуна и крестьянское восстание, руководимое Сунь Таем, последователем учения «пяти доу риса», т.е. даосизма. После гибели Сунь Тая в 398 г. повстанцев возглавил его племянник Сунь Энь, укрывавшийся некоторое время на прибрежных островах и потому названный официальной китайской историографией «пиратом».
Мы не будем прослеживать перипетии этой кровавой трехлетней войны, относящейся к истории Китая, а не кочевников. Отметим лишь, что до 404 г. Китай был не способен ни к наступательной, ни к оборонительной войне. Этим положением воспользовался тибетец Яо Син, оккупировавший Лоян и все земли до реки Хуай. Этой акцией он восстановил империю своих предшественников Ши Ху и Фу Цзяня II, но, подобно им, сделал это на свою беду.
До тех пор пока тибетцы сидели в Шэньси, они не вызывали особого интереса у могучего хана Тоба Гуя. Но как только владения обеих империй сомкнулись, стала необходимой нормализация отношений. Тоба Гуй предложил Яо Сину отдать дочь в жены табгачскому хану (т.е. себе). Тот, зная, что императрицей назначена царевна из фамилии Муюн, сообразил, что его дочь будет просто наложницей, а это поставило бы его и его царство, по понятиям того времени, в подчиненное положение. Он отказался, и в 402 г. между табгачами и тибетцами вспыхнула война, в которой тибетцы потерпели поражение. Табгачам не удалось развить успех, так как снова выступили жужани, заключившие союз с Яо Сином. Тоба Гуй оттянул войска на север и отразил жужаней, но тем самым потерял инициативу в войне на юге. Это спасло тибетскую империю Цинь.
Однако умный Яо Син понял, что не всякое приобретение территории усиливает государство, и в 405 г. добровольно уступил Южному Китаю двенадцать провинций с китайским населением. Равным образом он решил обезопасить себя с севера, использовав для этого заклятых врагов табгачей — уцелевших хуннов.
«ЗАПАДНЕЕ РЕКИ»
Область оазисов между хребтом Наньшань и пустыней, примыкавшая к излучине Хуанхэ, официально составлявшая царство Поздняя Лян, носила название, характерное для китайской географии, определявшей местоположение застенных стран по ориентирам, — Хэси, что означало «к западу от реки» (Хуанхэ). Население ее представляло собой конгломерат всех многочисленных племен, населявших в то время долину Желтой реки.
Там оказались сяньбийцы из державы Муюнов, бежавшие на запад от кровожадных косоплетов, стройные, узколицые, бородатые тангуты, низкорослые, скуластые кяны (кочевые тибетцы), голубоглазые дисцы из Шэньси, но во главе этого этнического разнообразия в начале V века встали хунны. Большая часть хуннов, уцелевших после предательского покушения Жань Миня и жестокого разгрома Лю Вэйчэня Тоба Гуем, спаслась бегством в Хэси и сплотилась вокруг своего единоплеменника Мэн Суня. На западе Хэси граничило с Шаньшанью, на северо-западе — с Гаочаном, колонией китайских военнопо-селенцев, осевших в Турфанском оазисе еще со времен династии Хань.
Описанное здесь этническое разнообразие возникло за счет эмигрантов из Северного Китая, где из-за постоянных войн жить было более чем плохо. Беглецы надеялись, что под твердой властью Люй Гуана они смогут вздохнуть полной грудью, но ошиблись. Старый полководец впал в маразм, стал верить доносам и в 397 г. казнил без всякого основания одного из хуннских вождей, хорошего и уважаемого человека. Хунны были не те люди, которые мужественно и стойко умели переносить страдания ближнего. Племянник казненного, Мэн Сунь, собрал соплеменников и предложил им смыть стыд, падавший на семью убитого, и восстановить «хуннские деяния». Хунны схватились за оружие и провозгласили Мэн Суня царем Северной Лян. Через год тангуты были отброшены далеко на запад от Ганьчжоу, захваченного хуннами.
Одновременно в 397 г. от Люй Гуана отложились сяньбийцы племени туфа (ответвление табгачей), поселившиеся на северных притоках верховий Хуанхэ. Когда в 394 г. победоносный Люй Гуан предложил их хану принять из его рук звучный титул, что, по понятиям того времени, означало вассальную зависимость, тот счел за благо не отвергнуть таковой, объяснив соплеменникам, что это ни его, ни их ни к чему не обязывает. Когда же представился случай, этот хан захватил юго-восточную часть Хэси и все верховья Хуанхэ, подчинив себе обитавших там тибетцев, тангутов и китайцев, до границы с сяньбийским царством Цифу Гожаня — Западной Цинь. Это сяньбийское княжество получило название Южная Лян и столицу имело в Лоду, близ Синина.
Огорченный неудачами, Люй Гуан отрекся от престола в пользу своего сына и в 399 г. умер. Немедленно началась борьба за власть. Тангутские принцы и вельможи, вместо того чтобы защищать страну, стали предательски убивать друг друга. Воспользовавшись смутами, китаец Ли Хао, бывший правителем в Дуньхуане, отделился и основал собственное княжество — Западную Лян. В 401 г. тибетцы из империи Младшая Цинь совершили поход в Хэси и, захватив последнего тангутского князька, запятнанного многими преступлениями, увезли его в Чанъань на смерть. Земли Поздней Лян занял хуннский вождь Мэн Сунь, создав новое хуннское государство Хэси, где правил под титулом цзгойкгой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30