Трудно передать, что творилось на Севере в те дни. Газеты выходили с огромными заголовками типа «Враг отступает!», «Блестящий результат!», «Полная победа!», счастливые мальчишки-продавцы сновали по улицам Нью-Йорка, Филадельфии, Чикаго, Вашингтона, Бостона, наперебой выкрикивая эти заголовки, люди на улицах пели, плясали, повсюду возникали стихийные митинги и шествия… А Юг погрузился в траур: за минуту до получения сообщения о сдаче Донелсона почти со всем гарнизоном никому и в голову не могло прийти, что такое возможно. Именно в те дни Грант стал кумиром Севера и грозой Юга.
В дальнейшем Грант добился новых успехов. В частности, в упорном сражении 6—7 апреля разбил армию мятежников во главе с А. Джонстоном у важного порта на реке Теннесси — Шайло. В этом сражении Джонстон, которому прочили славу лучшего генерала Конфедерации, был ранен в ногу и вскоре умер от заражения крови. За два дня боев погибло больше американцев, чем за всю войну за независимость, англо-американскую войну 1812—1815 гг. и мексиканскую кампанию, вместе взятые, — 1723 человека у мятежников и 1754 у северян. Суммарные же потери северян оказались заметно больше: 13047 человек против 10694. В Вашингтоне вновь праздновали победу, хотя и были шокированы неслыханными доселе жертвами. Точно уловив эти настроения, Хэллек «повысил» Гранта: сделал его своим заместителем, а Теннессийскую армию, с которой Грант добился столь ярких успехов, передал генералу Уильяму Розекрансу. А тот не раз в дальнейшем «прославился» медлительностью и осторожностью, граничившими с откровенной трусостью. В одном из писем Марксу в июне 1863 г. Энгельс с убийственным лаконизмом сказал о нем: «Розекранс спит», тут же добавив: «… и только один Грант действует хорошо».
В марте 1862 г. возобновились и постепенно вновь вышли на первый план военные действия в Виргинии, куда мы и вернемся.
Кампания на Полуострове
Итак, генерал Макклеллан всю осень, а затем зиму готовил свою армию к «сокрушительному удару». Стараясь сохранять спокойствие, Линкольн периодически напоминал «Маку» о необходимости активных действий. Об ответах генерала на такие призывы мы уже писали. В итоге Потомакская армия (к началу 1862 г. ее численность дошла до 170 тыс. человек!) стояла у ворот Юга, защищаемых куда меньшими силами, и не двигалась с места. Но вина в этом, разумеется, лежала не на армии, а на командующем.
Однако терпение Линкольна было не беспредельно. Выведенный медлительностью «Наполеона» из себя, он 27 января 1862 г. издал военный приказ № 1 (по конституции США президент в военное время автоматически становится главнокомандующим, хотя Линкольн справедливо считал, что этот пост должен занимать профессионал), которым Макклеллану предписывалось начать наступление в Виргинию не позднее 22 февраля — в день рождения Джорджа Вашингтона, чтимый в США наравне с главными национальными праздниками. Генералу пришлось спешно готовить план наступления. Логика подсказывала, что основным объектом атаки должен стать Ричмонд, но как лучше подобраться к нему? Генералу было предложено два варианта: по суше, через печально памятный Манассас, или же морским путем, перевезя на судах Потомакскую армию к низовьям реки Джемс, где северяне с начала войны удерживали мощный форт Монро. В неприемлемости первого варианта Макклеллан с Пинкертоном уже отчасти сумели убедить страну.
Поэтому Макклеллан склонился ко второму варианту, передав о своем намерении Линкольну и новому министру обороны Эдвину Стэнтону, сменившему на этом посту 13 января Симона Камерона (того Линкольн снял за ряд несуразных поступков и отправил посланником в Санкт-Петербург). Попутно отметим, что Макклеллан сразу же невзлюбил Стэнтона, интригуя против него так же активно и изощренно, как совсем недавно против генерала Скотта. Позднее, в мае 1862 г., Макклеллан писал жене о Стэнтоне: «Думаю, что он самый отъявленный негодяй, которого я когда-либо встречал, либо слышал и читал о таковом». Но «отъявленный негодяй», в личности которого, впрочем, много неясного (в частности, по некоторым данным, он даже был причастен к заговору, приведшему к убийству Линкольна в апреле 1865 г.), довольно быстро разобрался в «тактике» Макклеллана и вместе с Линкольном постоянно «подстегивал» генерала к более решительным действиям, впрочем, без особого успеха.
На предложение Макклеллана о крупномасштабном десанте в форт Монро Линкольн ответил замечанием, характеризующим его как профессионального стратега, хотя он прежде не сталкивался с военным делом. Линкольн спросил Макклеллана, не окончится ли его затея катастрофой: ведь, по заверениям генерала, в районе Булл-Рана стояла примерно 120-тысячная армия мятежников, и было бы легкомысленно оставлять ее наедине с беззащитным Вашингтоном. Действительно, история войн, и в частности гражданской войны в США, убедительно доказывает, что объектом удара (если речь идет не о конкретном случае, а о постоянной стратегической цели) должен быть не какой-либо — независимо от степени его важности — географический пункт, а основные силы противника.
В ответ Макклеллан засыпал президента и Стэнтона множеством доводов, аргументов, цифр, и в итоге его план (морская операция) был одобрен. Линкольн, правда, поставил обязательное условие: у столицы должна остаться определенная часть Потомакской армии (конкретное число войск не называлось) на случай попытки мятежников атаковать ее. «Наполеон» немедленно возразил, что в таком случае он не успеет подготовить «ослабленную» армию к 22 февраля, и выговорил себе неопределенный срок для «дополнительной» подготовки.
Затем произошла примечательная история. Поскольку Макклеллан явно не собирался трогаться с места, Линкольн 8 марта потребовал, чтобы операция была начата не позднее 18 марта. Но уже на следующий день, 9 марта, армия Дж, Джонстона неожиданно… ушла с позиций у Булл-Рана и, перейдя реку Джемс, расположилась на ее южном берегу. Как стало известно позднее, разведка мятежников узнала о плане Макклеллана, а их командование заранее блокировало возможные пути атак из форта Монро. Интересно, что при торжественном вступлении частей Потомакской армии в пустые траншеи, оставленные накануне противником, обнаружилось несоответствие размеров бывшего лагеря южан тому числу их войск, которое постоянно называл Макклеллан. Несложные подсчеты показали, что там находилось примерно 45—50 тыс. человек. И тогда президент снял Макклеллана с поста главнокомандующего (11 марта), правда, мотивировав это тем, что в связи со сложной операцией в тылу противника генерал не может занимать одновременно и свой бывший пост, так как главнокомандующий должен находиться в Вашингтоне и координировать действия всех вооруженных сил Союза.
В эти же дни произошло еще одно событие, вначале повергшее Север в панику, но в считанные часы обернувшееся бурной радостью. 8 марта эрзац-броненосец южан «Виргиния» (захватив годом раньше на верфи г. Норфолка фрегат северян «Мерримак» и переименовав его, мятежники обшили корпус судна толстым листовым железом) атаковал флотилию северян, стоявшую на Хэмптонском рейде, в устье реки Джемс, и нанес ей серьезнейший урон. Казалось что бронированное чудовище вот-вот прорвется в русло Потомака и появится у стен Вашингтона. Однако уже на следующий день, 9 марта, «Виргинию» атаковало маленькое, юркое судно северян «Монитор», также обшитое железом, но по конструкции являвшееся шагом вперед, ставшее, по сути дела, прообразом цельнометаллических броненосцев. Повредив гигант, «Монитор» вынудил его отступить. Не исключено, что и этот эпизод стал одной из причин смещения Макклеллана, так как до спасительного появления «Монитора» положение в течение нескольких часов выглядело весьма угрожающим, а «Наполеон» явно не был готов отстоять столицу.
После бесконечных проволочек Макклеллан 17 марта начал погрузку своих войск на суда, чтобы затем высадиться на небольшом Виргинском полуострове (американцы, говоря об этой войне, именуют его просто Полуостровом, так поступим и мы) в междуречье Джемса и Йорка. Остается загадкой, каким образом Макклеллан, по образованию военный инженер, мог пойти на столь безрассудный шаг: на этом узком пятачке Потомакская армия, лишившись возможности маневра (слева и справа были реки, позади — Атлантика, а впереди — мощная виргинская армия), оказывалась в ловушке, в которую явилась добровольно.
Все, что произошло дальше с Потомакской армией на Полуострове, представляет интерес лишь как наглядная иллюстрация к нелепым и сумбурным действиям многих командующих Севера, особенно на начальном этапе войны. После сложного «круиза» части Потомакской армии в начале апреля стали высаживаться в форте Монро и занимать стратегически безнадежные позиции на Полуострове, с которых самонадеянный Макклеллан собирался атаковать сверхукрепленный Ричмонд. Именно там 4 апреля он получил необычно резкую телеграмму от Линкольна, в которой президент сообщал, что, поскольку Макклеллан не выполнил данных ему указаний по защите Вашингтона, то он, Линкольн, своей властью главнокомандующего задержал в Александрии уже готовый к отправке корпус Макдоуэлла и направил его в район Манассаса.
Этот шаг президента был вызван не только нарушением данного Макклелланом обещания, но и малоприятным для Союза изменением военной ситуации в Долине (напомним, что так именуется долина реки Шенандоа), где армия генерала-северянина Натаниэла Бэнкса несколько раз была разбита меньшими по численности частями энергичного и решительного Джэксона Каменная Стена. Особенно чувствительным для северян было поражение у Кэрнстауна (23 марта), после получения известия о котором Линкольн и распорядился изъять из Потомакской армии свыше 30 тыс. человек, чтобы разместить их на пути возможного наступления мятежников на Вашингтон. Зная об умелом, стремительном маневрировании южан, Линкольн допускал, что части Дж. Джонстона без особых усилий сумеют при желании возвратиться в район Булл-Рана и занять исходные позиции.
Макклеллану пришлось смириться с потерей части своего войска, зато он получил на случай неудачи «неопровержимую» отговорку: в самый решающий момент ему помешали, отобрав лучший корпус. Вот с такими, отнюдь не боевыми настроениями генерал Макклеллан приступил к так называемой кампании на Полуострове, вызывающей и по сей день у специалистов много споров. Но даже защитники Макклеллана сходятся на том, что генерал в этой кампании сделал множество ошибок, упустил серию отличных возможностей для того, чтобы если не завершить войну «одним ударом» (так любил пророчить себе сам Макклеллан), то, во всяком случае, нанести серьезный урон основным силам противника. Этого не случилось. Высадившись на Полуострове, части Потомакской армии беспомощно топтались там, хотя быстрый марш, возможно, и позволил бы им добиться определенного успеха. Если подходить всерьез к официально провозглашенной Макклелланом основной задаче операции — штурм и захват Ричмонда! — то следует заметить, что в первые дни кампании перед ним находились всего две относительно серьезные преграды на пути к Ричмонду: речушка Уорвик и более или менее укрепленный мятежниками г. Йорктаун. Однако три мощных корпуса Потомакской армии около месяца стояли без движения перед этими «препятствиями», а командующий армией даже не делал попыток наступать. Это было прямым ударом по интересам Союза.
Уже после окончания войны, когда стали публиковаться многочисленные мемуары и сборники официальных отчетов о действиях обеих сторон на полях сражений, выяснилось, что под Йорктауном южане откровенно издевались над Макклелланом. Обороной города руководил генерал Дж. Магрудер. который еще в годы учебы в Вест-Пойнте обожал ставить любительские спектакли, был буквально фанатиком сцены. Но его лучшая постановка пришлась на военную весну 1862 г. Внушительные длинные траншеи и прочие укрепления на подступах к Йорктауну, так напугавшие Макклеллана, были рассчитаны минимум на 50-тысячное войско. Магрудер же настолько ловко разместил там 15 тыс, солдат, что «маленький Наполеон» принял их за 100-тысячное войско, о чем и доложил в Вашингтон. Орудий у Магрудера почти не было, но он решил эту проблему просто: все брустверы были утыканы… бревнами, покрашенными в темно-серый, «пушечный» цвет. А несколько настоящих орудий Магрудер разместил так, что огонь, казалось, велся отовсюду. И в довершение всего «режиссер» выделил специальную группу в несколько тысяч человек, которая по разработанным Магрудером же маршрутам целыми днями маршировала туда-сюда, поднимая клубы пыли и создавая у Макклеллана и его храбрецов-генералов полную иллюзию огромной массы войск.
Мистификация была настолько искусной, что северяне не распознали ее даже с помощью наблюдательного аэростата, привязываемого за веревку подальше от передовой, чтобы снайперы противника чего доброго не прострелили его оболочку. Однажды командир 5-го корпуса, генерал Фитц-Джон Портер сам решил понаблюдать за позициями южан из гондолы, но внезапный порыв ветра порвал веревку, и насмерть перепуганного генерала целый день (это было 11 апреля) носило прямо над позициями мятежников. К счастью, несколько их выстрелов были неудачными, а потом ветер переменился и возвратил незадачливого генерала к своим. Характерно, что и Портер, летая над частями Магрудера, не сумел заметить инсценировки. Впрочем, говорят, что генерал был настолько напуган, что вообще не высовывался из гоидолы. А Макклеллан сделал «решительный» шаг — строго-настрого запретил генералам и полковникам впредь лично проводить воздушную разведку.
Тем не менее армия Макклеллана продолжала стоять в относительной близости от Ричмонда, и это беспокоило руководство мятежников. К тому же из Долины пришли сведения, что северяне намерены бросить почтя всю группу Бэнкса к Манассасу, откуда она вместе с частями Макдоуэлла двинулась бы на Ричмонд с севера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26