чугунные ванны
И действительно: именно этим Томас и мотивировал свой отказ атаковать.
Во время одной из бесчисленных поездок Гранта по позициям произошел забавный эпизод. Заехав в расположение крайнего западного пикета обороны, выдвинутого к месту впадения в Теннесси речки Чаттануги, Грант в одиночку направился к берегу. Командир пикета северян, заметив его, закричал: «Охрану командующему!», но генерал недовольно отмахнулся — обойдусь, мол, без охраны. А в нескольких метрах от него, с западного берега узенькой Чаттануги, кто-то из солдат пикета мятежников в шутку тоже выкрикнул: «Охрану командующему Гранту!» И тут произошло неожиданное: услыхав имя Гранта, из палаток высыпали солдаты-южане и без всякой команды, встав по стойке «смирно», отдали генералу традиционный в армии США салют. Растроганный Грант ответил им тем же. Конечно, эта сценка говорит прежде всего о необыкновенной популярности Гранта, но и напоминает о том, что это была, пожалуй, последняя крупная война нового времени, и которой еще сохранялись отголоски былых рыцарских баталий. Впрочем, и жестокости на полях сражений гражданской войны в США тоже хватало; например, мятежники не раз проявляли ее, расправляясь с попавшими к ним в плен солдатами-неграми.
К 15 ноября 17-тысячная армия Шермана, проделан фантастический марш в 675 миль по железным дорогам, на судах, а нередко и по грязному месиву осенних дорог, прибыла в Бриджпорт и почти без отдыха двинулась к Чаттануге. Тепло встретив старого друга, Грант предложил Шерману оригинальный план: имитировать «уход» из Чаттануги якобы и направлении Ноксвилла для помощи осажденному Бэрнсайду. А на самом деле Шерману предстояло повернуть назад и возвратиться к Чаттануге уже с северо-востока, чтобы неожиданно для мятежников нанести оттуда удар по их укреплениям. Для верности Брэггу были подброшены «дезертиры», добросовестно рассказавшие все, что поручил им Грант: в городе, мол, продолжается голод, войско Шермана и вовсе оказалось нечем кормить, вот его и пришлось отправить в Ноксвилл. Именно по получении этих «сведений» обрадованный Брэгг решил избавиться и от Букнера, послав его все в тот же Ноксвилл.
Итак, Грант теперь мог заполнить пропуски в приказе о наступлении: против 40-тысячной армии Брэгга у него была 61 тыс. опытных ветеранов Шермана, Томаса, Хукера. Выполняя приказ командующего, Шерман, пройдя некоторое расстояние по западному берегу Теннесси, переправился обратно к стремительно двинулся к Чаттануге. На рассвете 23 ноября его части вышли к северной оконечности хребта Миссионер и почти без боя заняли ближние траншеи мятежников, бежавших при виде возникшей неизвестно откуда огромной армии. В тот же день части Томаса атаковали противника у юго-восточных окраин Чаттануги, оттеснив его к западному подножию Миссионера. Вечером Грант вызвал Хукера и приказал ему наутро захватить траншеи южан перед горой Дозорный высотой 500 футов (но гора еще и стояла на плато высотой более тысячи футов). «Сражающийся Джо» (так прозвали Хукера в начале года, когда он командовал Потомакской армией) попросил у Гранта разрешения взять штурмом и саму гору. Взглянув на скрывавшуюся за облаками вершину Дозорного, Грант ответил: «Берите, если сможете».
Рано утром 24 ноября бой возобновился. Части Шермана застряли сразу же: путь им преградил железнодорожный туннель, проходивший сквозь хребет Миссионер, а перед хребтом лежало труднопроходимое ущелье, не обозначенное на картах. Мятежники хорошо укрепили туннель и подходы к нему, поэтому наступать под прицелом опытных канониров и снайперов было бы безумием. Зато солдаты Хукера, дерзко ринувшись на склоны Дозорного и почти на ощупь карабкаясь в густом тумане, уже к 2 часам дня овладели вершиной, еще утром считавшейся неприступной. Было захвачено несколько орудий, 2,5 тыс. пленных, а остатки мятежников удрали по восточному склону горы. Пресса северян тут же окрестила этот бой «битвой над облаками», хотя день был безоблачным и солдатам Хукера пришлось больше сражаться с туманом, чем с застигнутым врасплох противником.
К сожалению, части Томаса в течение всего дня простояли на месте. Сам Томас позднее оправдывался тем, что Грант приказал ему атаковать «одновременно с Шерманом». Да и сам Грант не особенно обвинял Томаса: ведь Шерман застрял у железнодорожного туннеля, так что формально Томас действовал в рамках приказа командующего.
Наступил третий и последний день чаттанугского сражения. Рано утром Шерман возобновил атаки на позиции мятежников у туннеля, но они обернулись большими потерями, и натиск пришлось прекратить. К тому же Томас и на этот раз не поддержал Шермана: ему после долгих споров удалось убедить Гранта не гнать новые части в эту мясорубку, а дождаться прибытия Хукера, чтобы нанести совместный удар. Но Хукер, должно быть, впавший в эйфорию после успешного боя за Дозорный, двигался крайне медленно и на несколько часов застрял у узенькой речки Чаттануга, заявив потом, что она якобы разлилась и стала «непроходимой».
Тогда Грант решил наконец использовать армию Томаса. Он приказал атаковать правый фланг мятежников, занять их окопы у подножия Миссионера, что облегчило бы Томасу дальнейшее продвижение. Наступала решающая фаза сражения. Из форта Вуд был дан условный сигнал шестью последовательными орудийными выстрелами. Лейтенант-северянин У. Морган, наблюдавший за тем, как 24,5 тыс. солдат и офицеров Камберлендской армии ринулись вперед, вспоминал: «Едва лишь звук пятого выстрела достиг их ушей, вся линия двинулась вперед без единого слова чьей-либо команды, и, когда выстрелило шестое орудие, все войско уже наступало с развернутыми знаменами и винтовками на изготовку… Этого зрелища не забыть никогда!» Неудержимая лавина наступавших прорвалась в «мертвую зону», где огонь противника уже не мог накрыть их. Не выдержав натиска, мятежники побросали винтовки и кинулись бежать вверх по склону хребта.
Но главные события были впереди. Удивительный финал этого сражения развернулся на глазах у Гранта, Томаса и других генералов Союза, наблюдавших за боем с вершины холма с живописным названием Фруктовый Сад. Им суждено было увидеть спектакль, режиссером которого стали не всегда подвластные логике законы войны. Отдохнув несколько минут, наступавшие не стали закрепляться в захваченных окопах, а в едином порыве бросились дальше, к вершине Миссионера! Не понимая, что происходит, офицеры метались между ними, пытаясь остановить незапланированное наступление, но вскоре оставили это бесполезное занятие и возглавили штурм. Изумленный Грант, наблюдая, как гигантская волна голубых мундиров, вопреки всем законам физики, мощно катится на вершину хребта, спросил: кто приказал начать этот штурм? Томас отказался от «авторства», а ответ Грэнжера вошел во все американские исторические хрестоматии: «Они пошли наверх без приказа. Когда эти ребята заведутся, всем чертям ада не остановить их». Справедливости ради заметим, что дело не в чудесах и не в бессилии «чертей ада». Отдавая должное героизму солдат-северян, следует сказать, что он в данном случае был обусловлен вполне конкретными причинами. Упомянутый выше лейтенант Морган вспоминал: «Более 50 орудий, обслуживаемых ветеранами многих битв, укрывшись за умело возведенными фортификациями, посылали вниз дождь снарядов, шрапнели и пуль… Остановка сделала солдат, лишенных возможности отвечать на вражеский огонь, безрассудными. Остаться на месте означало быть истребленными, а отступление было столь же опасно, как и наступление. То здесь, то там какой-то солдат выпрыгивал из траншеи и начинал путь к вершине хребта, за ним следовали небольшие группы».
Понимая, сколь рискованна эта атака, Грант все же не стал останавливать ее: ведь он сам не раз ломал привычные представления об атаке, обороне, продвижении войск. Он только послал майора Фуллертона узнать у Вуда и Шеридана, не они ли отдали приказ об атаке. Вуд ответил отрицательно, а Шеридана удалось разыскать лишь высоко на склоне, куда он повел своих солдат. Но и он ответил, что не приказывал атаковать. Уставший Шеридан спросил у капитана Эвери (его послали следом за Фуллертоном, но он добрался до Шеридана раньше), нет ли у него виски. Тот передал генералу фляжку, и Шеридан, отхлебнув глоток, весело помахал группе генералов-южан, стоявших на ставшей совсем близкой вершине Миссионера, да еще крикнул при этом: «Ваше здоровье!» Но «коллеги» шутки не приняли и в ответ приказали выпустить в сторону «обидчика» пару снарядов из мощных орудий «Леди Букнер» и «Леди Брекинридж» (у самодовольных южан культ военачальников распространялся и на их жен). Снаряды пролетели мимо, но комья грязи от разрывов забрызгали Шеридана и Звери. Не потеряв расположения духа, Шеридан воскликнул: «Какое неблагородство! Что ж, за это я отберу у них эти пушки!»
А наступление продолжалось. Под ураганным огнем противника северяне по-прежнему рвались к вершине. Сразу же после боя майор-северянин Дж. Коннолли писал домой: «Ожидание было еще тревожнее, — если такое возможно, — чем то, с которым мы следили за штурмом Дозорного. Если мы сумеем овладеть этим хребтом, если мы доберемся до этих брустверов, армия мятежников обратится в бегство, и для них все будет потеряно. Но если мы не сможем добраться до укреплений, немногим из нас суждено спуститься с этого горного склона и снова укрыться под покровом леса». На вершину поднимались 60 флагов разных полков, и, должно быть, Гранту, Томасу и другим наблюдателям они снизу казались маленькими бумажными флажками, которыми на военных картах обозначают линию наступления. и, подобно этим флажкам, они продвигались все дальше и дальше! Флаги часто клонились к земле, но никогда не падали: товарищи подхватывали их из рук погибших знаменосцев.
В стане мятежников началась паника. Брэгг спешно перебросил к Миссионеру часть войск, все еще противостоявших Шерману на правом фланге, но это уже но могло спасти положения. Северяне приближались к вершине хребта! Канониры южан в отчаянии поджигали запалы ядер и сотнями сбрасывали их на головы на ступавшим. Но и это не помогало. И вот почти одновременно в шести разных местах на гребень хребта ворвались дивизии Шеридана, Вуда, Хейзена, Бэйрда, Джонсона, Уайтейкера. Шеридановцы буквально опрокинули штаб-квартиру Брэгга (сам командующий южан со своей свитой удрал) и тех самых артиллеристов, которые совсем недавно выстрелили по Шеридану и Эвери. В полном соответствии с данным «обещанием» Шеридан, вместе с солдатами одним из первых ворвавшийся на вершину, объявил мощные орудия трофеями своей дивизии. Их немедленно развернули и открыли огонь по мятежникам, в панике спускавшимся по восточному склону хребта.
Все же некоторые группы южан пытались сопротивляться и даже контратаковать. Дивизия Пэта Клебурна сумела создать нечто вроде арьергарда и какое-то время сдерживала натиск частей Шеридана, вырвавшихся вперед. А большая часть солдат Камберлендской армии, устав от штурма хребта, остановилась на его вершине, не в силах продолжать преследование. Что ж, их можно понять: они и вправду совершили нечто, граничившее с чудом. Окрестности огласились их многоголосым кличем «Чикамога!» — так они выражали свое торжество, решимость столь же отчаянно сражаться и впредь, горечь по товарищам, погибшим два месяца назад у этого «кровавого» ручья.
Дивизия Шеридана тем временем продолжала преследование, невзирая на темноту. Южан почти нагнали у ручья Чикамога, но большинство их все же успели переправиться по наспех наведенному понтонному мосту. И тогда Шеридан приказал поджечь его! В результате несколько сот мятежников, оставшихся на ближнем берегу, попали в плен. Всего же потери южан в трехдневном чаттанугском сражении составили 6667 человек, в том числе 361 убитый; северяне потеряли 5824 человека, но убитых оказалось больше — 753. В руки победителей попало около 6,2 тыс. винтовок, до 40 орудий, более 4 тыс. (по другим данным, 5,5 тыс.) пленных. Победа северян в этом сражении и во всей чаттанугской кампании вслед за июльскими успехами у Виксберга и Геттисберга окончательно переломила ход военных действий в пользу Севера.
1863 год завершился снятием осады с Ноксвилла, где около месяца отбивался от мятежников незадачливый Бэрнсайд. Хотя Линкольн и Хэллек и раньше настаивали, чтобы Грант «спас» Бэрнсайда, он не счел возможным отвлекаться от важнейшей чаттанугской операции и только после ее завершения отправил к Ноксвиллу части Шермана.
Но Шерману не пришлось вступить в дело: еще не дойдя до города, он узнал, что 4 декабря Лонгстрит и Букнер, очевидно деморализованные известиями о чаттанугском разгроме, сняли осаду и ушли на юго-восток, где еще безраздельно господствовали мятежники. Заодно выяснилось, что Бэрнсайд сильно преувеличил «тягостные лишения» блокады к Ноксвилле.
Глава 6. Стратегия главнокомандующего Гранта
«Да это же генерал Грант!»
Зимние месяцы в ходе этой войны, как правило, отличались вполне объяснимым затишьем: погода не благоприятствовала маршам и сражениям, так что солдаты набирались сил для новых боев и писали письма домой, а генералы, склонившись над картами, вычерчивали планы будущих баталий. Но для президента Линкольна зима 1863/64 г. была неспокойной. Все более строптивым становился конгресс, который со времени ноябрьских промежуточных выборов 1862 г. контролировали демократы.
Демагогически выступая за «прекращение братоубийственной войны», они были готовы замириться с мятежниками на условиях восстановления на Юге рабства либо даже сохранения раздельного существования Союза и Конфедерации. Среди демократов было немало профессиональных ораторов, талантливых публицистов, умелой агитацией они вербовали себе все новых сторонников. Народ, страна устали от войны, и далеко не все понимали, что ее не просто надо как можно скорее завершить, но завершить именно победой, восстановлением единства страны, закреплением демократических преобразований, а не преданием их забвению ради призрачного и шаткого мира:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Во время одной из бесчисленных поездок Гранта по позициям произошел забавный эпизод. Заехав в расположение крайнего западного пикета обороны, выдвинутого к месту впадения в Теннесси речки Чаттануги, Грант в одиночку направился к берегу. Командир пикета северян, заметив его, закричал: «Охрану командующему!», но генерал недовольно отмахнулся — обойдусь, мол, без охраны. А в нескольких метрах от него, с западного берега узенькой Чаттануги, кто-то из солдат пикета мятежников в шутку тоже выкрикнул: «Охрану командующему Гранту!» И тут произошло неожиданное: услыхав имя Гранта, из палаток высыпали солдаты-южане и без всякой команды, встав по стойке «смирно», отдали генералу традиционный в армии США салют. Растроганный Грант ответил им тем же. Конечно, эта сценка говорит прежде всего о необыкновенной популярности Гранта, но и напоминает о том, что это была, пожалуй, последняя крупная война нового времени, и которой еще сохранялись отголоски былых рыцарских баталий. Впрочем, и жестокости на полях сражений гражданской войны в США тоже хватало; например, мятежники не раз проявляли ее, расправляясь с попавшими к ним в плен солдатами-неграми.
К 15 ноября 17-тысячная армия Шермана, проделан фантастический марш в 675 миль по железным дорогам, на судах, а нередко и по грязному месиву осенних дорог, прибыла в Бриджпорт и почти без отдыха двинулась к Чаттануге. Тепло встретив старого друга, Грант предложил Шерману оригинальный план: имитировать «уход» из Чаттануги якобы и направлении Ноксвилла для помощи осажденному Бэрнсайду. А на самом деле Шерману предстояло повернуть назад и возвратиться к Чаттануге уже с северо-востока, чтобы неожиданно для мятежников нанести оттуда удар по их укреплениям. Для верности Брэггу были подброшены «дезертиры», добросовестно рассказавшие все, что поручил им Грант: в городе, мол, продолжается голод, войско Шермана и вовсе оказалось нечем кормить, вот его и пришлось отправить в Ноксвилл. Именно по получении этих «сведений» обрадованный Брэгг решил избавиться и от Букнера, послав его все в тот же Ноксвилл.
Итак, Грант теперь мог заполнить пропуски в приказе о наступлении: против 40-тысячной армии Брэгга у него была 61 тыс. опытных ветеранов Шермана, Томаса, Хукера. Выполняя приказ командующего, Шерман, пройдя некоторое расстояние по западному берегу Теннесси, переправился обратно к стремительно двинулся к Чаттануге. На рассвете 23 ноября его части вышли к северной оконечности хребта Миссионер и почти без боя заняли ближние траншеи мятежников, бежавших при виде возникшей неизвестно откуда огромной армии. В тот же день части Томаса атаковали противника у юго-восточных окраин Чаттануги, оттеснив его к западному подножию Миссионера. Вечером Грант вызвал Хукера и приказал ему наутро захватить траншеи южан перед горой Дозорный высотой 500 футов (но гора еще и стояла на плато высотой более тысячи футов). «Сражающийся Джо» (так прозвали Хукера в начале года, когда он командовал Потомакской армией) попросил у Гранта разрешения взять штурмом и саму гору. Взглянув на скрывавшуюся за облаками вершину Дозорного, Грант ответил: «Берите, если сможете».
Рано утром 24 ноября бой возобновился. Части Шермана застряли сразу же: путь им преградил железнодорожный туннель, проходивший сквозь хребет Миссионер, а перед хребтом лежало труднопроходимое ущелье, не обозначенное на картах. Мятежники хорошо укрепили туннель и подходы к нему, поэтому наступать под прицелом опытных канониров и снайперов было бы безумием. Зато солдаты Хукера, дерзко ринувшись на склоны Дозорного и почти на ощупь карабкаясь в густом тумане, уже к 2 часам дня овладели вершиной, еще утром считавшейся неприступной. Было захвачено несколько орудий, 2,5 тыс. пленных, а остатки мятежников удрали по восточному склону горы. Пресса северян тут же окрестила этот бой «битвой над облаками», хотя день был безоблачным и солдатам Хукера пришлось больше сражаться с туманом, чем с застигнутым врасплох противником.
К сожалению, части Томаса в течение всего дня простояли на месте. Сам Томас позднее оправдывался тем, что Грант приказал ему атаковать «одновременно с Шерманом». Да и сам Грант не особенно обвинял Томаса: ведь Шерман застрял у железнодорожного туннеля, так что формально Томас действовал в рамках приказа командующего.
Наступил третий и последний день чаттанугского сражения. Рано утром Шерман возобновил атаки на позиции мятежников у туннеля, но они обернулись большими потерями, и натиск пришлось прекратить. К тому же Томас и на этот раз не поддержал Шермана: ему после долгих споров удалось убедить Гранта не гнать новые части в эту мясорубку, а дождаться прибытия Хукера, чтобы нанести совместный удар. Но Хукер, должно быть, впавший в эйфорию после успешного боя за Дозорный, двигался крайне медленно и на несколько часов застрял у узенькой речки Чаттануга, заявив потом, что она якобы разлилась и стала «непроходимой».
Тогда Грант решил наконец использовать армию Томаса. Он приказал атаковать правый фланг мятежников, занять их окопы у подножия Миссионера, что облегчило бы Томасу дальнейшее продвижение. Наступала решающая фаза сражения. Из форта Вуд был дан условный сигнал шестью последовательными орудийными выстрелами. Лейтенант-северянин У. Морган, наблюдавший за тем, как 24,5 тыс. солдат и офицеров Камберлендской армии ринулись вперед, вспоминал: «Едва лишь звук пятого выстрела достиг их ушей, вся линия двинулась вперед без единого слова чьей-либо команды, и, когда выстрелило шестое орудие, все войско уже наступало с развернутыми знаменами и винтовками на изготовку… Этого зрелища не забыть никогда!» Неудержимая лавина наступавших прорвалась в «мертвую зону», где огонь противника уже не мог накрыть их. Не выдержав натиска, мятежники побросали винтовки и кинулись бежать вверх по склону хребта.
Но главные события были впереди. Удивительный финал этого сражения развернулся на глазах у Гранта, Томаса и других генералов Союза, наблюдавших за боем с вершины холма с живописным названием Фруктовый Сад. Им суждено было увидеть спектакль, режиссером которого стали не всегда подвластные логике законы войны. Отдохнув несколько минут, наступавшие не стали закрепляться в захваченных окопах, а в едином порыве бросились дальше, к вершине Миссионера! Не понимая, что происходит, офицеры метались между ними, пытаясь остановить незапланированное наступление, но вскоре оставили это бесполезное занятие и возглавили штурм. Изумленный Грант, наблюдая, как гигантская волна голубых мундиров, вопреки всем законам физики, мощно катится на вершину хребта, спросил: кто приказал начать этот штурм? Томас отказался от «авторства», а ответ Грэнжера вошел во все американские исторические хрестоматии: «Они пошли наверх без приказа. Когда эти ребята заведутся, всем чертям ада не остановить их». Справедливости ради заметим, что дело не в чудесах и не в бессилии «чертей ада». Отдавая должное героизму солдат-северян, следует сказать, что он в данном случае был обусловлен вполне конкретными причинами. Упомянутый выше лейтенант Морган вспоминал: «Более 50 орудий, обслуживаемых ветеранами многих битв, укрывшись за умело возведенными фортификациями, посылали вниз дождь снарядов, шрапнели и пуль… Остановка сделала солдат, лишенных возможности отвечать на вражеский огонь, безрассудными. Остаться на месте означало быть истребленными, а отступление было столь же опасно, как и наступление. То здесь, то там какой-то солдат выпрыгивал из траншеи и начинал путь к вершине хребта, за ним следовали небольшие группы».
Понимая, сколь рискованна эта атака, Грант все же не стал останавливать ее: ведь он сам не раз ломал привычные представления об атаке, обороне, продвижении войск. Он только послал майора Фуллертона узнать у Вуда и Шеридана, не они ли отдали приказ об атаке. Вуд ответил отрицательно, а Шеридана удалось разыскать лишь высоко на склоне, куда он повел своих солдат. Но и он ответил, что не приказывал атаковать. Уставший Шеридан спросил у капитана Эвери (его послали следом за Фуллертоном, но он добрался до Шеридана раньше), нет ли у него виски. Тот передал генералу фляжку, и Шеридан, отхлебнув глоток, весело помахал группе генералов-южан, стоявших на ставшей совсем близкой вершине Миссионера, да еще крикнул при этом: «Ваше здоровье!» Но «коллеги» шутки не приняли и в ответ приказали выпустить в сторону «обидчика» пару снарядов из мощных орудий «Леди Букнер» и «Леди Брекинридж» (у самодовольных южан культ военачальников распространялся и на их жен). Снаряды пролетели мимо, но комья грязи от разрывов забрызгали Шеридана и Звери. Не потеряв расположения духа, Шеридан воскликнул: «Какое неблагородство! Что ж, за это я отберу у них эти пушки!»
А наступление продолжалось. Под ураганным огнем противника северяне по-прежнему рвались к вершине. Сразу же после боя майор-северянин Дж. Коннолли писал домой: «Ожидание было еще тревожнее, — если такое возможно, — чем то, с которым мы следили за штурмом Дозорного. Если мы сумеем овладеть этим хребтом, если мы доберемся до этих брустверов, армия мятежников обратится в бегство, и для них все будет потеряно. Но если мы не сможем добраться до укреплений, немногим из нас суждено спуститься с этого горного склона и снова укрыться под покровом леса». На вершину поднимались 60 флагов разных полков, и, должно быть, Гранту, Томасу и другим наблюдателям они снизу казались маленькими бумажными флажками, которыми на военных картах обозначают линию наступления. и, подобно этим флажкам, они продвигались все дальше и дальше! Флаги часто клонились к земле, но никогда не падали: товарищи подхватывали их из рук погибших знаменосцев.
В стане мятежников началась паника. Брэгг спешно перебросил к Миссионеру часть войск, все еще противостоявших Шерману на правом фланге, но это уже но могло спасти положения. Северяне приближались к вершине хребта! Канониры южан в отчаянии поджигали запалы ядер и сотнями сбрасывали их на головы на ступавшим. Но и это не помогало. И вот почти одновременно в шести разных местах на гребень хребта ворвались дивизии Шеридана, Вуда, Хейзена, Бэйрда, Джонсона, Уайтейкера. Шеридановцы буквально опрокинули штаб-квартиру Брэгга (сам командующий южан со своей свитой удрал) и тех самых артиллеристов, которые совсем недавно выстрелили по Шеридану и Эвери. В полном соответствии с данным «обещанием» Шеридан, вместе с солдатами одним из первых ворвавшийся на вершину, объявил мощные орудия трофеями своей дивизии. Их немедленно развернули и открыли огонь по мятежникам, в панике спускавшимся по восточному склону хребта.
Все же некоторые группы южан пытались сопротивляться и даже контратаковать. Дивизия Пэта Клебурна сумела создать нечто вроде арьергарда и какое-то время сдерживала натиск частей Шеридана, вырвавшихся вперед. А большая часть солдат Камберлендской армии, устав от штурма хребта, остановилась на его вершине, не в силах продолжать преследование. Что ж, их можно понять: они и вправду совершили нечто, граничившее с чудом. Окрестности огласились их многоголосым кличем «Чикамога!» — так они выражали свое торжество, решимость столь же отчаянно сражаться и впредь, горечь по товарищам, погибшим два месяца назад у этого «кровавого» ручья.
Дивизия Шеридана тем временем продолжала преследование, невзирая на темноту. Южан почти нагнали у ручья Чикамога, но большинство их все же успели переправиться по наспех наведенному понтонному мосту. И тогда Шеридан приказал поджечь его! В результате несколько сот мятежников, оставшихся на ближнем берегу, попали в плен. Всего же потери южан в трехдневном чаттанугском сражении составили 6667 человек, в том числе 361 убитый; северяне потеряли 5824 человека, но убитых оказалось больше — 753. В руки победителей попало около 6,2 тыс. винтовок, до 40 орудий, более 4 тыс. (по другим данным, 5,5 тыс.) пленных. Победа северян в этом сражении и во всей чаттанугской кампании вслед за июльскими успехами у Виксберга и Геттисберга окончательно переломила ход военных действий в пользу Севера.
1863 год завершился снятием осады с Ноксвилла, где около месяца отбивался от мятежников незадачливый Бэрнсайд. Хотя Линкольн и Хэллек и раньше настаивали, чтобы Грант «спас» Бэрнсайда, он не счел возможным отвлекаться от важнейшей чаттанугской операции и только после ее завершения отправил к Ноксвиллу части Шермана.
Но Шерману не пришлось вступить в дело: еще не дойдя до города, он узнал, что 4 декабря Лонгстрит и Букнер, очевидно деморализованные известиями о чаттанугском разгроме, сняли осаду и ушли на юго-восток, где еще безраздельно господствовали мятежники. Заодно выяснилось, что Бэрнсайд сильно преувеличил «тягостные лишения» блокады к Ноксвилле.
Глава 6. Стратегия главнокомандующего Гранта
«Да это же генерал Грант!»
Зимние месяцы в ходе этой войны, как правило, отличались вполне объяснимым затишьем: погода не благоприятствовала маршам и сражениям, так что солдаты набирались сил для новых боев и писали письма домой, а генералы, склонившись над картами, вычерчивали планы будущих баталий. Но для президента Линкольна зима 1863/64 г. была неспокойной. Все более строптивым становился конгресс, который со времени ноябрьских промежуточных выборов 1862 г. контролировали демократы.
Демагогически выступая за «прекращение братоубийственной войны», они были готовы замириться с мятежниками на условиях восстановления на Юге рабства либо даже сохранения раздельного существования Союза и Конфедерации. Среди демократов было немало профессиональных ораторов, талантливых публицистов, умелой агитацией они вербовали себе все новых сторонников. Народ, страна устали от войны, и далеко не все понимали, что ее не просто надо как можно скорее завершить, но завершить именно победой, восстановлением единства страны, закреплением демократических преобразований, а не преданием их забвению ради призрачного и шаткого мира:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26