Другими страшными врагами были буйвол и носорог, редко фигурирующие в пещерной живописи. Буйвол предпочитал прятаться в тростниковых зарослях или кустах, куда нелегко было пробраться стрелку; черные антилопы выбирали лесные просеки, а антилопа-канна и газели паслись на открытых равнинах. Вместе с зебрами и гну двигались они на запад, в бесплодную пустыню.
Носорог, уверенный в своей силе, выбирал пастбища по своему вкусу и умел их отстаивать; однако он первый исчез, когда лук и ассегай уступили место ружью.
Вместе с крупной дичью бушмены двигались на запад, гонимые сначала кафирами, потом белыми. Пришельцам, занимавшимся земледелием и скотоводством, уступали они плодородную землю.
Травоядные обитатели равнин переселялись на запад. Черная антилопа, а также куду не покидали равнин, заросших кустарниками и покрытых деревьями. Куду — животное очень осторожное, и подкрасться к нему нелегко. Бушмен редко встречается с ним, а потому и нет бушменских рисунков, изображающих куду.
Хотя слово «бушмен» значит «человек зарослей», но в действительности бушмены предпочитают открытые равнины и холмы, и в этом отношении совсем не походят на карликовые племена Центральной Африки, обитающие в непроходимых лесах.
Трое беглецов дошли до реки Орэндж, которую Кару называл рекой Гарип. Стада крупной дичи паслись на обоих берегах; дальше, за зелеными пастбищами, тянулась темная цепь холмов.
Но опасно было здесь останавливаться. Среди холмов скрывались племена, разбитые Мозелекацем или ему подчинившиеся.
Бушменам нечего было защищать, кроме своей свободы. Но, не желая сделаться рабами, они шли дальше. Кару хотел идти вдоль реки: вода и дичь — вот все, что было ему нужно. Но племена более сильные охотились на обоих берегах, и бушменам пришлось свернуть в сторону от водной артерии.
Гадальные кости не приносили утешения. Они предвещали опасность. Но Кару не мог решить, что угрожает ему — наводнение, жажда, молния, человек или зверь.
— Кости говорят, что мы должны бежать, — сказал Кару, пряча их в мешочек, который он носил на шее.
— Почему мы всегда дрожим от страха? — сердито спросил Дакуин.
— Правда! — воскликнула Суолла, которая ничего не боялась. — Заяц кричит раньше, чем его ударили. Его мозг превращается в воду. Мы не позволяем нашим детям есть мясо зайца.
— Говорю тебе — нам угрожает опасность, — проворчал Кару. — Если Дакуин не боится, пусть он остается здесь, но я уйду сегодня ночью. Если мы будем ждать до утра, кафиры, которые ищут отбившийся скот, увидят нас и убьют.
Дакуин нетерпеливо щелкнул языком.
— Я иду с тобой, и Суолла тоже пойдет, — сказал он.
Ночью они тронулись в путь. Дакуин хмуро следовал за Кару. Потом он поднял камень, плюнул на него и отшвырнул в сторону — чтобы избавиться от дурного настроения.
Рысцой подвигались они вперед. На лугах паслись стада антилоп; животные, пережевывая траву, долго смотрели вслед беглецам.
На рассвете они остановились и прислушались: издали доносились голоса перекликающихся птиц. Вскоре они увидели большую впадину в земле, наполненную водой и имевшую в длину около семи километров. Осторожно обойдя ее, чтобы не спугнуть птиц, они поднялись на холм и нашли пристанище среди огромных каменных глыб.
Усталые, они улеглись спать, а проснувшись после полудня, долго следили за антилопами, которые приходили на водопой к пруду.
Но не одни животные утоляли здесь жажду. Скоро пришли вооруженные воины с собаками и разложили костры на берегу пруда. Вот почему, когда спустилась ночь, бушмены решили идти дальше.
Кару шел впереди, отыскивая старые тропы, проложенные зверями. Лишь опытный следопыт мог их найти. Неожиданно тишину прорезал звук, заставивший беглецов остановиться и затаить дыхание. Это было всего-навсего ворчание льва — не гневный его рев и не оглушительное рыкание, а тихое ворчание. Однако все живое замерло, прислушиваясь. Один только носорог сердито захрапел.
Люди ждали. Вместе с ними ждали и животные. Наконец нетерпеливый кабан не выдержал и хрюкнул. И все пришло в движение. Где-то треснула сухая ветка, заблеял козленок, и мать тревожно отозвалась на его зов. И снова тишина.
— У-уф! — раздался жалобный голос голодного львенка, голос еще более зловещий, чем рев взрослого льва. Если львенок кричит, значит, львица охотится где-то поблизости. Послышался топот копыт, стадо обратилось в бегство, но Кару стоял как вкопанный и тихо зашипел, приказывая своим спутникам не трогаться с места.
Напряженно ловили они каждый звук. Тяжело ступая, побрел прочь носорог. Где-то поблизости снова послышалось ворчание льва, затем львица прыгнула на свою добычу. Предсмертный крик антилопы послужил сигналом для льва и львенка; через несколько минут все семейство с тихим ворчаньем принялось за еду.
Кару шепотом отдал приказ, и трое беглецов, затаив дыхание, крадучись, двинулись дальше. Шли они гуськом, и девушка замыкала шествие. Ей было страшно; она задавала себе вопрос, не преследует ли их лев, но оглянуться не решалась.
Отойдя на некоторое расстояние от того места, где львы терзали добычу, Кару остановился, и все трое услышали, что кто-то бежит за ними по траве. Это был шакал. Едва не налетев на человека, он громко тявкнул от испуга, и на это тявканье лев ответил ревом.
Суолла представила себе ясно, как он, подняв свою огромную голову, украшенную гривой, смотрит в ту сторону, откуда донеслось тявканье; широко раскрытые желтые глаза впиваются в темноту; малейший шорох заставит его перейти в наступление. Вдруг в двух шагах от Суоллы раздалось сердитое ворчанье зориллы , и это спасло беглецов, даже лев — и тот избегает встречи с маленьким зверьком, единственным оружием которого является его зловоние.
Кару от неожиданности вздрогнул, но тотчас же оправился и побрел дальше, а Дакуин поменялся местом с Суоллой. Поступил он так отнюдь не из рыцарских чувств: просто-напросто ему хотелось втихомолку посмеяться над Кару, который был введен в заблуждение криком зориллы; в действительности же никакой зориллы не было — кричал сам Дакуин.
Они шли, все ускоряя шаги и прислушиваясь, не крадется ли за ними лев. Наконец улеглась тревога, и они начали перекидываться отдельными словами. Выйдя из зарослей мимозы, они направились к холму, вырисовывавшемуся на фоне ночного неба. Здесь они отдыхали и ждали рассвета. Утром они увидели, что находятся на равнине, окруженной цепью невысоких холмов.
Здесь паслось много крупной дичи — газелей и антилоп, и ничто не указывало на присутствие людей. Поэтому бушмены решили посвятить день охоте.
Пока мужчины охотились, Суолла, взобравшись на самый высокий холм, стояла на страже. Так как местность была открытая, то охотникам большого труда стоило выслеживать дичь, и Кару решил прибегнуть к новому способу охоты. Убив двух молодых самцов антилопы, они содрали с них шкуры, и в одну из шкур закутался Кару, привязав голову животного к своей шее. Согнувшись, он вышел из-за кустов и направился к стаду. Правая его рука касалась земли, в левой он сжимал лук. Медленно, шаг за шагом, приближался он к антилопам, которые паслись на лугу. Сначала они с опаской посматривали на странное неуклюжее животное, делавшее нелепые прыжки, но видя, что он держится поодаль, самые смелые самцы расхрабрились и направились к пришельцу. Все ближе и ближе подходили они, преодолевая страх. Изредка они приостанавливались или отскакивали назад, но в конце концов любопытство одержало верх. Кару спрятался в кустах, так что антилопам видны были только голова и шея странного животного. Когда один из самцов подошел почти вплотную к кустам, стрела вонзилась ему в шею. Но Кару не преследовал своей добычи — он продолжал разыгрывать роль. Из засады выскочил Дакуин, добил раненое животное и оттащил его в сторону. На следующий день шкуру антилопы надел Дакуин; в искусстве заманивать дичь он превзошел солидного Кару, так как был неистощим на выдумки.
В этих краях бушмены наашли новые съедобные коренья ягоды. С любопытством рассматривали они невиданные доселе кусты, любовались блестящими каплями смолы на мимозах. Но больше всего нравилось им подражать голосам птиц.
Здесь было много мелких впадин, наполненных водой, и в этих впадинах нашли себе пристанище дикие гуси, утки, белые цапли, журавли, лысухи, водяные курочки. А над ними, высоко в небе, парил черный орел. Целый день не смолкала птичья болтовня, и Суолла и Дакуин научились различать всех птиц по голосам. Часами просиживали они на поросшем травой берегу, следя за пернатыми обитателями пруда. Так искусно подражали они птичьим голосам, что могли привести в смятение всю стаю, издавая звуки, служившие сигналом опасности.
С не меньшим интересом они следили за антилопами, прислушиваясь к голосам матерей, которые звали детенышей, и к голосам самцов, вызывавших противника на поединок.
Юноша и девушка не знали скуки, но Кару был хмур. Бремя знания давило ему плечи. Припоминая все слышанное от соплеменников, он догадался, какая опасность ему угрожает.
— Сегодня я спрашивал совета у гадальных костей, — сказал он однажды, когда все трое сидели у костра. — Страшная опасность нам угрожает. Помнишь, Суолла, перед приходом кафиров шел в нашей пещере разговор о людях, которые стреляют черными молниями. Эти молнии летят далеко-далеко и всегда попадают в цель.
— Можно убежать от летящей молнии, — возразил Дакуин.
— Нет! Черная молния убивает раньше, чем ты ее увидишь. Идут люди, которые стреляют черными молниями, и бушмены покидают свои жилища. Бушмены бежали от Мозелекаца и от Чаки. Теперь они бегут от людей, стреляющих черными молниями.
— Всегда они бегут, — с горечью сказал Дакуин.
— Они знают, что им грозит смерть, если они не уйдут. А сегодня я слышал голос. Ветер донес его. Кто-то идет за нами и зовет, зовет на помощь. Усталый голос.
— Это женщина, — сказала Суолла.
— Да. Женщина. Она очень устала. Я вернусь и поищу ее.
И когда спустилась ночь, Кару взял свое оружие и пошел отыскивать женщину, которая очень устала.
Глава VIII
ЧЕРНАЯ МОЛНИЯ
На рассвете Суолла сказала Дакуину:
— Скоро придет мой отец Кару и с ним женщина, которая очень устала.
— Разложи костер, — отозвался Дакуин, — и приготовь еду.
Через час вернулся Кару в сопровождении молодой бушменки, которая действительно выглядела очень усталой. Сначала они поели, потом завели разговор.
— Это моя женщина, — сказал Кару. — Ее зовут Куикен. Она будет работать вместе с Суоллой.
— Мы здесь останемся, и я возьму в жены Суоллу, — ответил Дакуин.
— Мы должны идти дальше, — сердито возразил Кару. — Куикен видела тех, которые стреляют черными молниями. У них есть железная палка; она гремит, и из нее вырываются огонь и дым.
— Много ли у тебя жиру? — спросила Суоллу женщина, которая видела эти чудеса. — Я хочу натереть ноги жиром, они потрескались. Потом я спущусь к реке и вымоюсь. И мне нужны новые шкуры для одежды.
Суолла дала ей две мягкие шкуры шакала, щит черепахи, наполненный жиром, а также ожерелье из зубов, которое она нашла в водоеме около каменных хижин.
Куикен засмеялась — зубы у нее были очень белые — и вместе с Суоллой спустилась к пруду. Вскоре обе женщины вернулись, смеясь и болтая. Тело Куикен лоснилось, натертое жиром.
Потом она легла спать и проснулась под вечер. Отдохнув, она стала рассказывать о своих приключениях.
Жила она далеко-далеко отсюда, в той стороне, где восходит солнце. Кафиры напали на ее жилище, и она вместе с двумя другими женщинами и ребенком бежала в горы. Два дня бродили они среди скал. Потом одна женщина и ребенок спустились к хижинам и здесь их убили кафиры, устроившие засаду.
Она — Куикен — и другая женщина пошли куда глаза глядят. Питались они кореньями и ягодами. Шли долго. Наконец пришли к домам на колесах; в эти дома были впряжены быки. Вот здесь и увидела она черную молнию. Человек верхом на «квагге» — зебре, которая, в сущности, была не кваггой, преследовал антилопу. Он поднял палку к плечу, раздался гром, и из палки вырвалась вместе с дымом молния. Антилопа рухнула замертво. Человек, сидевший на квагге, которая была не кваггой, вернулся к домам на колесах.
Куикен и другая женщина очень хотели есть. Они подошли к убитой антилопе и каменными ножами отрезали одну ногу. Спрятавшись среди скал, они разложили костер и поели. Потом другая женщина пошла, чтобы принести еще несколько кусков мяса, и не вернулась. Куикен стало очень страшно. Она осталась одна. Долго шла она и очень устала. Тогда она начала кричать, звать на помощь. Кару услышал ее голос и пришел.
— Она говорит правду, — сказал Кару. — Когда я ее нашел, она едва могла идти — так она устала. Шакал стоял подле и смотрел на нее.
До поздней ночи толковали они о чудесах, виденных Куикен, которая стала теперь женой Кару. Все четверо были уверены в том, что люди, которые ездят верхом на кваггах, украли черную молнию у облаков.
Кару решил погадать на костях. Быть может, что-нибудь они ему откроют теперь, когда у него появилась новая жена.
Погадав, он объявил, что хочет уйти подальше от гор, где по ночам птица-молния прячет голову под крыло. Бежать нужно в равнины, где нет пристанища для птиц-молний.
— Черная молния живет среди скал и в тех местах, где есть деревья. А мы уйдем в степи и будем жить вместе с газелями и страусами, которые кричат громко и пугают молнии.
Куикен еще раз натерла жиром ноги и все тело. Вчетвером пошли они на запад. Теперь Суолле легче было идти, потому что часть поклажи пришлась на долю Куикен. Женщины несли ношу на голове, придерживая левой рукой, а правой рукой оживленно жестикулировали, ни на секунду не прерывая болтовню.
Мужчины шли молча, прислушиваясь к голосам птиц и животных, определяя направление ветра, следя за движением облаков.
Летели дни, и с каждым днем жара усиливалась. Возникали миражи. Измученные, изнемогающие от жажды бушмены видели тихое синее озеро, зеленые берега, пальмовую рощу. Они ускоряли шаги, и озеро превращалось в белый череп какого-нибудь животного, а пальмовая роща исчезала, уступая место высохшим колючим кустам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18