Из-за продолжительного недуга, последовавшего за родами и затронувшего не только ее тело, но и душу, Шарлотта начала выезжать в свет довольно поздно, когда ей уже исполнилось двадцать. Однако задолго до этого она тщательно изучила характеры молодых людей своего круга, оценивая их так же скрупулезно, как ее отец оценивал свойства растений, коров, овец и свиней. С не меньшим усердием юная красотка изощрялась в поиске способов, помогавших направлять интерес мужчин к ее персоне в другое русло.В конце концов она научилась быть до безумия нудной с одним кавалером и вежливой до тошноты – с другим. Одного поклонника Шарлотта могла заговорить до смерти, не давая ему вставить хоть слово, с другим могла молчать весь вечер, как будто язык проглотила. Время от времени она притворялась рассеянной и делала вид, что потеряла нить разговора, что выводило ее воздыхателей из душевного равновесия. Иногда она отказывалась узнавать какого-нибудь молодого человека, которого не раз встречала раньше, и часто знакомила своего обожателя с какой-нибудь незамужней дамой, для чего требовались особенно тонкий подход, исключительный такт и виртуозное мастерство.Впрочем, остальные маленькие увертки были не менее сложны для исполнения. Какую бы хитроумную тактику ни применяла Шарлотта, она всегда должна была выглядеть вежливой и милой, но если бы кто-нибудь знал, как трудно молодой богатой красавице остаться незамужней и при этом не быть уличенной в нежелании связать себя узами брака!Шарлотте следовало бы устыдиться того, что она обманывает отца, но страх, что он узнает неприглядную правду о ней, был во много раз сильнее.– Мы с Лиззи составили список молодых людей, которые, на наш взгляд, могут тебе понравиться; они привлекательны и любезны в общении. Через месяц эти джентльмены прибудут в Литби-Холл и будут гостить у нас две недели. Само собой разумеется, приглашены также твои двоюродные сестры и подружки. Таким образом, у тебя появится возможность поближе познакомиться с этими джентльменами, а у молодых людей будет больше шансов обратить на себя твое внимание. – Лорд Литби посмотрел на дочь, и его глаза победно засияли, показывая, что он явно гордится своим грандиозным замыслом.В ответ Шарлотта ласково улыбнулась отцу. Как она могла не улыбнуться, видя, что он радуется своей задумке как ребенок. Маркиз так и сиял от радости, довольный идеей, которая Шарлотту, напротив, повергла в шок.– Если с первого раза ничего не получится, мы повторим попытку, когда начнется охотничий сезон, – не унимался лорд Литби, – и, не сомневайся, мы всегда придумаем, чем развлечь гостей.У Шарлотты тоскливо заныло под ложечкой. Похоже, отец взялся за нее всерьез и во что бы то ни стало решил найти ей мужа. Что бы там ни говорил сейчас лорд Литби о второй попытке, в глубине души он был уверен, что его замысел с первого раза увенчается победой. А если их ждет фиаско, он наверняка очень огорчится.Шарлотте ужасно не хотелось разочаровывать добросердечного маркиза, но и сделать так, как он хочет, она тоже была не в силах.– Не сомневаюсь, что все получится, папа, – ободряюще сказала она. – Разумеется, я полностью полагаюсь на твое мнение.– Вот и умница! – Лорд Литби довольно похлопал Шарлотту по плечу.Считая вопрос решенным и не догадываясь о том, какую бурю эмоций невольно поднял в душе дочери, маркиз перешел к рассказу о владении, которое граничит с усадьбой Литби, и о тяжбе, решенной в Чансери непривычно быстро, в то время как Шарлотта напрасно пыталась сосредоточиться: у нее гудело в голове и шумело в ушах. В памяти бесконечным калейдоскопом одни грустные воспоминания сменялись другими, не менее печальными. Она не сводила глаз с огромной свиньи и завидовала ее довольному виду. Внезапно Шарлотте захотелось, так же как Гиацинте, быть в этой жизни на своем месте и прилежно исполнять отведенную ей роль.Когда лорд Литби обратился к главному лесничему и принялся обсуждать с ним какие-то вопросы, Шарлотта пошла домой, унося с собой свои тревожные мысли.Так как Дариусу удавалось до сего времени избегать скандалов, а лорд Литби никогда не придавал значения сплетням, маркиз понятия не имел, что его новый сосед – бессовестный распутник, хотя, возможно, это не имело для него решающего значения. Самым важным было то, что младший отпрыск лорда Харгейта является членом научного философского общества, автором нескольких захватывающих научных работ о поведении животных и нескольких замечательных брошюр о животноводстве, одну из которых, посвященную выращиванию свиней, лорд Литби приобрел. Все эти брошюры до одной считал особенно важной. Он был просто в восторге оттого, что бесхозной землей на западной границе его имения будет заниматься такой блестящий ученый, как мистер Карсингтон.Вскоре лорд Литби поведал дочери о старой судебной тяжбе в Чансери и о том, как после десятилетних судебных проволочек лорд Харгейт удивительным образом продвинулся с этим делом, казавшимся всем безнадежным. Маркиз с воодушевлением рассказывал дочери об изучении мистером Карсингтоном методов лечения заболевания копытной гнилью у овец и о его взглядах на применение соли при кормлении скота, а затем объявил, что сегодня же собирается зайти к новому соседу и пригласить его на обед.Увы, с куда большим успехом лорд Литби мог бы изливать хвалебные речи и восторги в адрес мистера Карсингтона свиноматке Гиацинте; Шарлотта от них только еще больше приходила в уныние.А тем временем Дариус, который избегал высшего общества, как только мог, и носа не казал на балы, ни сном ни духом не ведал о грандиозных планах лорда Литби. Источник вечного беспокойства для своего отца, лорда Харгейта, Дариус, прибыв из Лондона, провел ночь в гостинице «Единорог» в небольшом городке Олтринхем, всего в трех милях от своего имения. Он, разумеется, проигнорировал совет матери, которая настаивала на том, что сначала в Бичвуд-Хаус надо послать слуг, для того чтобы они если не подготовили дом к приезду молодого хозяина, то хотя бы сделали его хоть в какой-то степени пригодным для жилья.Реставрацию здания Дариус считал неразумным решением: требующиеся на это немалые деньги вряд ли окупятся, и жить в гостинице будет куда проще и дешевле. Он также не собирается нанимать слуг, рассчитывая обойтись услугами своего камердинера Гудбоди. А еще он учел то, что контора их земельного агента Кейстеда находится в Олтринхеме; это было важно, поскольку Дариус прежде всего собирался заняться землей.На следующий день утром Дариус с земельным агентом первым делом объехали имение. В общих чертах дела обстояли так, как он и ожидал. Юридически права собственности все еще являлись спорным вопросом, и с землей нельзя было проводить никаких сделок в течение десяти лет. Большинство надворных строений, которые находились на разных стадиях ветхости, облюбовали насекомые, птицы и мелкие грызуны, а сад был полностью заброшен, хотя там, где сорняки не задушили культурные растения, старые посадки пышно разрослись.Одна лишь ферма вызвала у молодого человека большое удивление: она не лежала в руинах, как он предполагал, а содержалась в полном порядке.Когда спустя несколько часов Кейстед уехал, он увез с собой длинный список поручений, большинство из которых касалось найма работников. Стараясь немного отдохнуть и развеяться после долгих и утомительных обсуждений, Дариус отправился погулять по непроходимым джунглям, которые когда-то являли собой образец садово-парковой архитектуры, и по заросшей тропинке пробирался к заброшенному пруду.Один из членов философского общества в свое время написал статью о брачных играх стрекоз, которая тогда показалась Дариусу претенциозной. Что касается самого мистера Карсингтона, насекомые никогда не вызывали у него особого интереса, разве что за исключением гнуса, досаждавшего скоту; бабочек же и стрекоз он не удостаивал своим вниманием. Тем не менее сейчас его одолело любопытство, и он решил понаблюдать за стрекозами.Улегшись в высокую траву, Дариус затих, следя за сказочными созданиями, скользившими по поверхности воды. Пытаясь отличить мужскую особь от женской, он так увлекся, что его внимание могло отвлечь разве что стадо ревущих быков, да и то если бы оно было достаточно многочисленным. Между тем до ушей Дариуса довольно долго доносилось чье-то невнятное бормотание, которое ускользало от его сознания, но наконец он явственно услышал, как хрустнула ветка дерева, и оглянулся.Всего в десяти футах от него сидела девушка; когда из травы показалась голова Дариуса, она вскрикнула и вскочила с места. Земля вокруг была скользкой, и девушка, споткнувшись, заскользила прямо к грязной воде пруда.Опасаясь, что она упадет в воду, Дариус поспешил ей на помощь. При этом птицы испуганно слетели с веток, и их щебетание слилось с жужжанием насекомых.Дариус схватил незнакомку за талию в тот момент, когда от воды ее отделяло всего несколько дюймов, и тут она закричала еще громче, а затем пнула его каблуком ботинка так, что от удара он чуть не свалился в воду.– Да успокойтесь вы, черт побери! – рявкнул Дариус. – Вы что, хотите утопить нас обоих?– Не смейте тискать мою грудь! – Она с негодованием оттолкнула его руки, и они оба чуть не упали в воду.– Но я же не…– Довольно, отпустите меня сейчас же!Дариус потянул изо всей силы, пытаясь вытащить строптивицу на твердую землю.– Пустите же! – Девушка толкнула его локтем в живот, и когда Дариус отпустил ее, внезапно потеряла равновесие, а потому, чтобы не упасть, ухватилась за его руку. – Негодяй, вы сделали это нарочно! – задыхаясь, проговорила она, не отпуская его руку.– Вы же сами сказали мне, чтобы я вас отпустил, – с невозмутимым видом заметил Дариус.Девушка, подняв голову, посмотрела на него, и он сразу же попал в плен небесной синевы ее глаз. Стоило ему взглянуть в эти глаза, как в то же мгновение все исчезло вокруг; Дариус лишь отметил про себя безупречный овал ее совершенного, как камея, лица с изящно очерченными скулами, поражавшего красотой кожи цвета слоновой кости и нежно-розовым румянцем на щеках…Глядя в голубые глаза красавицы, Дариус на мгновение позабыл, где он и как его зовут, но, к счастью, она тут же опустила ресницы. Только сейчас девушка осознала, что все еще держится за своего спасителя, и резко отдернула руку.Теперь Дариус мог бы отступить от нее на шаг-другой, но он не сделал этого, решив проявить твердость и не сдавать позиций.– Вот и спасай после этого несчастных дамочек, попавших в беду! Пусть это будет для меня уроком, – насмешливо сказал он.– Скажите лучше, что вы прятались здесь, а потом выпрыгнули на меня из кустов, как… – Девушка провела рукой по роскошным волосам цвета шампанского и нахмурилась, а затем стала оглядываться по сторонам, словно что-то ища. – Моя шляпа! Где моя шляпа? О, только не это!Улыбка Дариуса стала шире, когда он увидел, что головной убор незнакомки – кусок соломы с кружевами – плавает в пруду у самого берега.В конце концов Дариус, пожав плечами, направился к воде.– Нет, не утруждайте себя. – Шарлотта поспешила за ним, и в результате они нагнулись одновременно, но благодаря тому, что руки у Дариуса были длиннее, он схватил шляпу первым.Выпрямляясь, они столкнулись лбами, и Шарлотта, отпрянув назад, схватилась за голову, но оступилась, после чего, взмахнув юбками, стала соскальзывать вниз. От пытливого взгляда опытного натуралиста не смогла укрыться изящная девичья лодыжка, на короткое мгновение мелькнувшая из-под нижней юбки.Карсингтон твердо встал обеими ногами на склон берега, подхватил девушку под мышки, а затем стал пятиться вместе с ней по скользкой земле; при этом он чувствовал легкий и приятный аромат. Глядя на ее шею, он неожиданно поймал себя на мысли, что ему ужасно хочется прикоснуться к этой гладкой белой шейке губами.Отпустив незнакомку, Дариус нарочито сурово проговорил:– Если вы будете продолжать вести себя столь возмутительным образом, я буду вынужден позвать констебля.Девушка обернулась:– Констебля?– Я могу выдвинуть против вас обвинение в незаконном вторжении в чужие владения, – заявил Карсингтон, – и в нападении.– Вторжении? Нападении? Но вы сами дотронулись до моей… – Красавица показала пальцем на свою грудь, до которой Дариус и в самом деле дотронулся в пылу борьбы. Впрочем, возможно, это случилось не совсем случайно. – Вы трогали меня руками. – Сказав это, она стыдливо зарделась.– Не исключено, что мне придется сделать это снова, – невозмутимо заметил Дариус. – Если вы и впредь будете нарушать покой этих мест.Девушка удивленно округлила глаза:– Нарушать?– Я опасаюсь, что вы можете спугнуть стрекоз во время одного исключительно деликатного процесса, – проговорил Дариус елейным голоском. – Как раз в этот момент бедняжки спариваются. Может быть, вы не в курсе, но когда во время столь деликатного процесса самец пугается, это влияет на его половые функции неблагоприятным, а порой губительным образом.Девушка смотрела на Дариуса словно загипнотизированная, она не могла вымолвить ни слова.– Теперь мне становится ясно, почему в стаде остались только самые стойкие особи, – невозмутимо продолжал настойчивый естествоиспытатель. – Вероятно, вы регулярно распугиваете их, и в результате ухудшили их репродуктивные способности.– Ухудшила их… что? Ну и чушь! – Взгляд девушки упал на шляпу, которую Дариус все еще держал в руках. – Отдайте мне это немедленно! – потребовала она.Дариус повертел шляпу в руках, с любопытством разглядывая ее.– В жизни не видел ничего более легкомысленного, – неожиданно вырвалось у него. Дариус и сам не знал, соответствует ли то, что он сказал, действительности. На самом деле он не имел ни малейшего понятия о том, какими должны быть женские шляпки, так как никогда не обращал внимания на женскую одежду: в его глазах любая одежда была всего лишь препятствием, от которого следовало как можно скорее избавиться. Тем не менее он воспринимал то, что держал в руках, как откровенную нелепость:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32