Кто же вы, Джейс Перкинс?
Прямо перед ней струился и сверкал ручей, такой чистый, что можно было ясно видеть камешки и глину на дне. Солнечные лучи мелькали на кристально-чистой поверхности воды, как яркие бабочки.
Келли натянула поводья, спешившись, взяла палку, привязанную к седлу, и подошла к воде. Девушка опустилась на колени, откинула шляпу на спину и, сложив руки ковшиком, стала жадно пить. Прохладная свежая вода, казалось, сохранила привкус заснеженных горных вершин Молочная Травка тоже склонилась к ручью.
Наконец Келли подняла голову, глядя на извилистый ручей. Интересно было бы осмотреть его, хотя бы на милю. Она снова села на лошадь и повернула Молочную Травку вверх по течению. Там места казались более дикими и дивными по красоте.
Сейчас Келли ощущала душевный покой – впервые за последние несколько дней.
А эго что такое? Она внимательнее вгляделась в поток, который несся все быстрее. Мужская шляпа! Так смешно покачивается на воде… Келли действительно едва не рассмеялась вслух.
В следующую же секунду брови ее сдвинулись. Похоже, тот, кто ее обронил, скорее всего, находится недалеко. Наверное, какой-нибудь бедняга ковбой. Может быть, он еще и не знает, что потерял свою шляпу? А может, с ним что-нибудь случилось?
Шляпа зацепилась за ветку, спускавшуюся к самому ручью. Несколько секунд Келли сидела в седле, не зная, как поступить. Потом спешилась, достала шляпу, подвесила к седлу и продолжила путь вверх по ручью с приятным чувством, что совершает благородный поступок: шляпа совсем новая, наверняка ковбой будет рад получить ее обратно.
С каждым шагом ей становилось все больше не по себе. Места здесь совсем дикие… шляпа может принадлежать какому-нибудь головорезу…
Келли перевела лошадь на медленный шаг, со страхом вглядываясь в каждый поворот ручья. И вдруг услышала его голос. У Келли перехватило дыхание. Джейс!
Послышался плеск воды, потом звяканье какого-то металлического предмета. Она укрылась под ветвями плакучей ивы. Стоя по колено в воде, он с силой швырнул сломанное кайло на песчаный берег. Мышцы на его руках вздулись под закатанными до локтей рукавами.
Рядом в воде лежал большой булыжник, а на нем – тяжелый кузнечный молот и лоток, какими обычно пользуются старатели. Он со злостью швырнул лоток на берег, перекинул молот через плечо с такой легкостью, словно это была тростинка, и зашагал к берегу, поднимая тучи брызг.
Не веря своим глазам, Келли подтолкнула Молочную Травку вперед.
– Джейс?..
От удивления он выронил молот на землю, с простоватым видом потер шею и затылок.
– Мисс Келли! Ну и напугали же вы меня. – Он потянулся за сюртуком, лежавшим поперек седла, опустил рукава рубашки, пригладил взъерошенные волосы. – Я и не знал, что вы любите ездить верхом. Прекрасно держитесь в седле. Просто прекрасно!
Келли указала на старательский лоток.
– Что вы здесь делаете?
Он попытался изобразить смущение и растерянность.
– Ну… все в городе только и говорят о том, как намывать золото, вот я и решил попробовать… – И с тяжелым вздохом указал на сломанное кайло. – А теперь… видите, во что превратился мой инструмент.
Сегодня Келли была не в состоянии выслушивать его неискренние извинения. Губы ее сжались в тонкую полоску.
– Вы очень искусно это скрывали, мистер Перкинс, но я начинаю думать, что вы просто-напросто презренный охотник за наживой, ничего больше. Суете нос в дела отца, играете в азартные игры, и гораздо искуснее, чем хотите показать. А теперь вот еще и жажда золота. Может, папе следует внимательнее просмотреть бухгалтерские книги, которые вы ведете так тщательно?
Глаза его сузились.
– Если бы я хотел обокрасть Большого Джима, я бы сделал это в первую же неделю и только бы вы меня и видели. Но я не краду у друзей.
– У кого же вы крадете?
Он сделал глубокий вдох сквозь стиснутые зубы. Руки сжались в кулаки. Было видно, что он изо всех сил пытался сдержать себя.
– Что вам так не нравится во мне, мисс Саутгейт? То, что я люблю деньги и хочу их иметь?
– А вы посмеете это отрицать?
Он отвернулся и стоял неподвижно, глядя в темноту деревьев. Келли видела, как напряжено все его тело, как тяжело вздымаются и опускаются плечи. Наконец Джейс заговорил, и она не узнала его голос – низкий и глубокий, полный горечи.
– Ах, какая вы праведница! Вас-то война никак не коснулась. Вы сидели в своем прекрасном доме в Бостоне, в то время как ваш отец купался в деньгах, полученных с его оружейных заводов. Наверное, проглядывая списки убитых и раненых, вы даже позволяли себе пролить одну-две слезинки в знак сочувствия.
Он был так близок к истине! Келли почувствовала желание оправдаться.
– Э-это н-н-не так… Наши друзья, служащие отца… они тоже заплатили свою цену за Союз. И мы все принимали посильное участие.
Джейс медленно обернулся. Глаза его казались похожими на голубые кристаллы – жесткие, холодные.
– Меня восхищает ваша утонченная чувствительность, мисс Саутгейт. Вы так наглядно демонстрируете свою чистоту и праведность, так страстно выступаете в защиту правого дела. Взять, например, вашу неистовую борьбу за воздержание от спиртных напитков.
– Если у меня есть твердые убеждения, то… – перебила его Келли.
– Вы, видимо, очень тщательно выбираете для себя убеждения, которые не слишком задевают вашу привычную жизнь. Но к сожалению, не многие могли позволить себе такую роскошь, особенно когда началась война. Те, кто воевал рядом со мной, тоже мечтали и надеялись. Однако их жизни оборвались в самом расцвете молодости и сил. Я вышел из лагеря для военнопленных повстанцев после трех лет ада, не имея ни гроша за душой, ни пары ботинок или носков, ни даже рубашки без дыр. Вот тогда я позавидовал своим погибшим товарищам.
Келли не знала, что на это ответить.
– Это все, конечно, ужасно, я понимаю. Но… Джейс прервал ее взмахом руки.
– Знаю я ханжей вроде вас. Они смотрят на таких, как я, с жалостью. Считают нас «благородными бедняками», предлагают свою благотворительность. А для тех, кому приходится пользоваться этой благотворительностью, она кажется слишком горькой. Я не собираюсь просить у вас прощения за то, что хочу иметь деньги, мисс Саутгейт. Но это вовсе не означает, что я способен обокрасть вашего отца.
Келли стало стыдно. С какой стати она набросилась на управляющего с такими жестокими обвинениями? Ведь у самой нет практически никакого жизненного опыта.
Келли подвела Молочную Травку поближе к нему, коснулась его рукава.
– Я сожалею, мистер Перкинс… Джейс. Я осудила вас слишком поспешно. И несправедливо. Вы можете меня простить?
Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. На лице его появилась слабая улыбка.
– Мисс Келли, я все могу вам простить, когда вы смотрите на меня так. – Джейс протянул ей руку. – Дайте отдых своей лошадке.
Смущенно улыбаясь, Келли спустилась на землю с его помощью. Молочная Травка стала жадно жевать свежую траву.
Джейс вынул часы, прищурился.
– Умное животное. Сейчас как раз время ленча. Хотите, есть, мисс Келли? Я захватил с собой цыпленка из кладовой миссис Экленд. Буду, счастлив с вами поделиться.
– У меня с собой есть кукурузный хлеб, – сказала Келли. – И еще ваша шляпа. Я нашла ее там, ниже по течению.
– Ну вот, мы с вами и перекусим.
Они устроили импровизированный пикник на лужайке. Ели молча. Джейс, видимо, еще не мог до конца простить ей резкие слова в свой адрес. А Келли все больше сожалела о своей вспыльчивости. Мистер Перкинс ведь никогда не говорил о том, что побывал на поле боя. Она привыкла считать его бесхарактерным человеком, не зная о темных уголках души, порожденных страданиями.
– Еще раз прошу прощения за все, что я вам наговорила.
Он пожал плечами.
– Это ведь не в первый раз. Почему вы всегда на меня сердитесь?
Келли закусила губу. Как можно задавать такой вопрос! Ведь из-за планов Большого Джима они попали в совершенно невозможную ситуацию: их ждет брак, с которым – хочешь, не хочешь – им обоим придется смириться.
– А вас разве не тревожит то, что… – Она не могла продолжать, слишком уж это интимная тема. – Да нет, ничего.
– Вас настолько тяготит жизнь здесь, что вы выплескиваете свое раздражение на меня?
– Я скучаю по своим подругам в Бостоне.
Келли сказала это только для того, чтобы как-то оправдаться в его глазах. Он усмехнулся:
– Бет мне говорила об этом. Вы когда-нибудь носили брюки?
– Я… боялась, что папе это не понравится.
– Ах, вот как! Значит, изображали из себя эмансипированную и в то же время позволяли отцу распоряжаться своей жизнью.
– Это не так! Мы жили совершенно независимо, я и мои подруги. Мы читали все журналы, посвященные правам женщин, и подробно их обсуждали.
– Ну да, конечно, в тиши своих уютных гостиных, спрятавшись от реальной жизни за своими книгами и журналами.
Келли почувствовала, как в ней поднимается гнев, и встала.
– Почему вы считаете, что чтение – это… – Она запнулась.
– Бегство от жизни? А разве нет?
– Совсем нет! Мы проводили симпозиумы на тему о вреде спиртных напитков, читали лекции о необходимости для женщин обрести независимость в этой стране.
Джейс тоже встал, и Келли в очередной раз изумилась тому, какой он высокий.
– А вы сами когда-нибудь поднимались на лекторскую трибуну?
– Это нечестно, Джейс. Вы же знаете, что я не могла этого сделать.
– Почему? Из-за хромоты?
– Знаете ли вы, что это такое, когда сверстники издеваются над тобой?
Он сухо рассмеялся:
– Могу себе представить. Но если бы это случилось со мной, я бы не стал прятаться за свою палку.
– Прятаться?.. Но трость мне необходима.
– А я утверждаю, что нет.
Прежде чем Келли успела его остановить, Джейс выхватил у нее трость.
Девушка покачнулась, беспомощно взмахивая руками, и едва не упала, но ухватилась за его шею. Джейс поддержал ее за талию и неожиданно притянул к себе. Сердце Келли подпрыгнуло, дыхание перехватило. Она увидела его лицо, совсем близко, так близко, что почувствовала его дыхание.
– Мистер Перкинс… – Голос ее дрогнул.
– Джейс.
Что это, улыбка торжества? Так и играет в уголках его изогнутых губ.
Черт бы его побрал! Это так похоже на Джейса. Все исподтишка. Не может сказать о своих намерениях в открытую, бесконечно идет на какие-то уловки. Вот и теперь – дождался, пока они оказались наедине, и тут только вспомнил о том, что он мужчина. Келли извивалась в его объятиях, пытаясь вырвать у него трость.
– Похоже, и вы тоже кое-что читали, мистер Перкинс. Наверняка грошовые романы, в которых описываются именно такие способы завоевания героини человеком, который не может тягаться с другими мужчинами. Негодяй ее спаивает, или украдкой пробирается к ней в комнату, или устраивает какое-нибудь «происшествие», благодаря которому женщина оказывается в его объятиях. И все для того, чтобы иметь возможность хоть что-то себе позволить. Например, краденый поцелуй, о котором не решается просить. – У Келли вырвался презрительный смешок. – Ведь так, мистер Перкинс? Именно так и ведут себя бесхарактерные… слюнтяи? – Она вырвала у него трость и пошла к своей лошади. – Желаю успеха в ваших старательских разработках.
Джейс схватил ее, развернул к себе и… ударил по щеке. Трость выпала из рук Келли.
– Если я хочу поцеловать женщину, милая леди, мне не нужно для этого устраивать «происшествие». И просить об этом тоже не нужно. Я просто это делаю. Вот так. – И стремительно овладел ее губами.
Она застонала и попыталась оттолкнуть его. Это нехорошо, то, что она сейчас ощущает. Такое возбуждение и головокружение, будто выпила крепкого вина. Келли попыталась оторваться от его губ, но безуспешно. Рука Джейса скользнула с ее талии ниже и бесстыдным движением прижала ее бедра к твердой, напрягшейся плоти.
Растерянная, ослабевшая, захваченная этим мощным натиском, Келли ощущала панический страх и головокружительный восторг. От чувственных движений его языка судорога пронзила все тело, колени ослабели, и она крепче ухватилась за его плечи, испугавшись, что сейчас упадет.
В тот момент, когда, казалось, она вот-вот потеряет сознание от захватывающего ощущения, Джейс вдруг отстранился, продолжая, однако, крепко держать ее в объятиях. Задыхаясь и трепеща, Келли смотрела ему в лицо и чувствовала, как вся ее былая решимость тает без следа. В глазах его, полных мрачных тайн, она не смогла прочесть ничего. Однако выражение лица выдавало именно того незнакомца, который лишь мимолетно открывался ей за прошедшие недели. Человека, глубокий голос которого может опускаться до звериного рыка. Человека, сидящего за карточным столом так, будто родился за ним. Человека, способного обнимать шлюху, поднимать на ней юбки и… При этом пугающем и в то же время захватывающем воспоминании Келли вздрогнула. Кто же ты, Джейс?
Неожиданно он самодовольно улыбнулся. Девушка с силой потерла свои горевшие губы, как будто хотела поскорее забыть его поцелуй. Но больше всего ей сейчас хотелось стереть эту довольную усмешку с лица мистера Перкинса.
Она изо всех сил ударила его по лицу. Джейс вздрогнул и опустил руки. Потеряв равновесие, Келли покачнулась и упала на траву.
Он тут же опустился на колени рядом.
– О Господи! Мисс Келли! Иногда я… забываюсь, если меня завести. – Джейс протянул ей трость. – А вы такая хорошенькая, и мне очень захотелось вас поцеловать… и… Вы опять на меня рассердились?
Рассердилась? Келли ругала себя последними словами за то, что поддалась его поцелуям хотя бы на один краткий миг. И за то, что упала, как беспомощная калека, в то время как женщина с достоинством в негодовании отвернулась бы от него.
Но главное – ах эта притворная простоватая улыбка, играющая на его губах! – она испытывала жгучий стыд оттого, что столько времени позволяла себя обманывать. Правда открылась в одно мгновение. Все это время Джейс принимал ее за дурочку. Надеялся провести своей напускной робостью, показными джентльменскими манерами. И сейчас все еще надеется, что сможет продолжать игру. Даже голос его опять поднялся на октаву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35