Энн улыбнулась.– Но ты держался так враждебно! Только не говори мне, что ты уже тогда был в меня влюблен.– Это верно, в то время о любви и речи не было, – с приглушенным смешком признался Фрэнсис. – Скажем так: к тому времени, как мы добрались до Кеймри, я уже был от тебя без ума.Он обнял ее и прижал к себе так крепко, что у нее перехватило дыхание. Энн блаженно улыбнулась.– У меня уже тогда сердце подпрыгивало всякий раз, как я смотрела на тебя, – сказала она. – И я хотела, чтобы ты меня поцеловал, задолго до того, как ты на это решился.– Жаль, что я такой застенчивый увалень, – сокрушенно вздохнул Фрэнсис.Их ноги сплелись, он ловко перевернулся, и тело Энн снова оказалось под ним.– Пожалуй, нам лучше наверстать упущенное, – шепотом предложил Фрэнсис.Его руки пришли в движение, причем сразу выяснилось, что он совсем не увалень и уж никак не застенчив… 25 Энн проснулась под веселый щебет птиц за окном. Хотя комната все еще хранила прохладу и полутьму раннего утра, она сразу поняла, что час уже поздний. Сонно перевернувшись, она протянула руку – и с разочарованием обнаружила, что Фрэнсиса рядом с ней нет.Открыв глаза, Энн села и зябко закуталась в одеяло. В комнате, кроме нее, никого не было, но в бадье с водой для умывания весело плавал желтый цветок. Значит, Фрэнсис где-то поблизости…Она с удовольствием потянулась и откинулась на подушку. Всего несколько часов прошло, а как все изменилось! Еще вчера положение казалось ей безнадежным. Энн была уверена, что Фрэнсис ее отвергнет: гордость не позволит ему взять то, что осталось после Кэмпбелла. Но он принял ее, его любовь сокрушила воздвигнутые ею стены.Он поднял ее из глубин ада прямо на небеса, подарил такое счастье, о котором она даже мечтать не смела. Энн казалось, что ее жизнь началась заново. С самого детства ее существование было отравлено холодной враждебностью отца, она сама себе казалась какой-то ущербной, недостойной любви. Известие о том, что она ничем не обязана человеку, которого в течение многих лет называла отцом, – человеку, которого она научилась ненавидеть, – целительным бальзамом пролилось на ее душевные раны. Фрэнсис знал, как облегчать боль, он умел прогонять страшные воспоминания. Энн залилась краской, вспоминая о том, какую безрассудную страсть он в ней пробудил, какое подарил блаженство. «И я тоже сделала его счастливым», – с гордостью подумала она, вспоминая, как они лежали рядом, разгоряченные, усталые и переполненные любовью.Снаружи зазвучали знакомые решительные шаги. Дверь распахнулась, и Фрэнсис протиснулся в узкий проход. Сердце у нее замерло на мгновение, когда его ослепительная улыбка осветила хижину.Он поставил ведро свежей воды на сундук, потом выпрямился и, скрестив руки на груди, прислонился плечом к притолоке.– Доброе утро, любовь моя, – сказал он с ленивой усмешкой.Энн вспыхнула и потуже натянула одеяло на голые плечи: после открытой страсти, которую она испытала прошлой ночью, на нее вдруг напал приступ стеснительности.– Могла бы хоть улыбнуться в знак приветствия, – шутливо проворчал Фрэнсис. – Так положено… на следующее утро.Она почувствовала, что опять неудержимо краснеет, но все-таки заставила себя улыбнуться в ответ.– Боюсь, что я еще мало знаю о том, что положено, а что – нет. Но дай мне время, и я научусь.Фрэнсис подошел к окну, сдернул с него оленью шкуру, и в комнату хлынул солнечный свет.– Я завесил окно, чтобы солнце тебя не разбудило, – пояснил он, опускаясь на колени возле кровати. – Это самое малое, что я могу для тебя сделать после того, как не давал спать тебе всю ночь.– Насколько мне помнится, вы не слыхали от меня жалоб, милорд, – ни тогда, ни сейчас.Фрэнсис наклонился и поцеловал ее. Его губы прикоснулись к ней с трепетной нежностью, он отвел спутанные волосы с ее щеки, и Энн закрыла глаза, упиваясь его любовью. Тихая ласка приободрила ее больше, чем бурная страсть, бушевавшая прошлой ночью.– Я люблю тебя, Энн Маккиннон… и я хочу сделать тебя своей женой как можно скорее, – прошептал он, обхватив ее лицо ладонями.Энн молча опустила глаза: к ней неожиданно вернулись прежние страхи. Разве он сам не сказал еще несколько недель назад, что любовь к ней сделает его уязвимым? Объединив усилия, Гленкеннон и Кэмпбелл сумеют его уничтожить. Глубоко вздохнув, Энн снова подняла глаза. Она молила бога, чтобы голос у нее не дрогнул, а слова прозвучали твердо и уверенно.– Ты вовсе не обязан жениться на мне, Фрэнсис, только из-за того, что случилось прошлой ночью. – Она гордо вскинула подбородок и заставила себя встретиться с ним взглядом. – Я ни о чем не жалею.Фрэнсис отпустил ее, откинулся назад, и Энн с удивлением обнаружила, что он с великим трудом старается удержаться от смеха.– Будь я проклят, милая! Что ты хочешь этим сказать? Я недостаточно хорош для тебя? Вот уж не думал, что придется силком тащить тебя к алтарю! Так вот, должен признаться, вчера я солгал: я женюсь на тебе, хочешь ты того или нет. Уж слишком много времени я потратил, гоняясь за тобой, и теперь своего не упущу!Энн опять опустила глаза, ее руки нервно теребили одеяло.– Ты же знаешь, что я хочу сказать, Фрэнсис… Что ты будешь делать, если Кэмпбелл начнет болтать обо мне? Он наверняка не упустит случая похвастаться своей победой!Фрэнсис схватил и крепко сжал ее пальцы.– У него не будет такой возможности, – решительно отрезал он.Внезапная перемена в его голосе заставила ее поднять голову. От веселья не осталось и следа, синие глаза Фрэнсиса потемнели и напоминали замерзшее горное озеро.– Кэмпбелл не проживет и двух недель, и то же самое будет с каждым, кто посмеет говорить о тебе без должного уважения.– Вот именно этого я и хотела бы избежать, Фрэнсис! – воскликнула Энн в отчаянии. – Я не хочу, чтобы ты с ним дрался. Обещай мне, что не станешь преследовать его. Обещай мне! – Этого я тебе обещать не могу, милая, но обещаю, что мы поговорим об этом позже.Он опять бережно обхватил ее лицо ладонями, и Энн остро почувствовала, что никогда она так сильно его не любила, как в эту минуту. Подняв руку, она обвела дрожащими пальцами его сурово сжатые губы.– Я не хочу, чтобы ты был опозорен из-за меня, Фрэнсис, – прошептала она. – Я твердо решила, что не выйду за тебя замуж.Фрэнсису пришлось призвать на помощь все свое терпение.– Энн, ты стала жертвой негодяя, который воспользовался тем, что был сильнее тебя. Мне очень жаль, но такое случается сплошь и рядом. Многие женщины в Шотландии, да и в других местах пострадали так же. Я боюсь, что так будет продолжаться и впредь… пока в обществе действует право сильного.Энн с трудом сглотнула и заставила себя высказать вслух свое последнее и самое страшное сомнение.– А что, если я беременна? – хрипло прошептала она, не смея поднять на него глаз.– Этот ребенок будет моим, – без колебаний ответил Фрэнсис. – Уж не думаешь ли ты, что я откажусь от тебя из-за этого? – Он положил руки ей на плечи, и в его голосе опять зазвучала легкая насмешка: – А впрочем, понести с первого же раза – такое с девушками только в сказках бывает. В жизни все не так. Если хочешь родить мне сына, придется тебе как следует потрудиться.Бросив на него подозрительный взгляд, Энн заметила, что его глаза устремлены на ее грудь, виднеющуюся из-под одеяла. Фрэнсис провел костяшками пальцев по этим нежным изгибам, и она поспешно подтянула одеяло повыше.– А не лучше ли тебе позаботиться о Люцифере?– Я о нем позаботился, пока ты спала.– А как там твои силки? К обеду мы проголодаемся…– Я уже переделал все свои дела, и больше у меня до самого вечера нет никаких забот, кроме одной: доставлять тебе удовольствие. – Фрэнсис с ленивой усмешкой наклонился к ней и шутливо потерся носом о мочку ее уха. – Кроме того, я уже проголодался…– Фрэнсис, ты с ума сошел! – ахнула Энн.Ей казалось, что заниматься любовью при свете дня – это верх неприличия. Когда Фрэнсис стащил одеяло с ее плеч, она покраснела до корней волос под его страстным взглядом.– Грех скрывать такую красоту, – еле слышно прошептал Фрэнсис.Наклонившись вперед, он опрокинул ее на груду смятых одеял и сладко пахнущей травы. Под его поцелуями Энн позабыла, что на дворе белый день. * * * В тайном убежище время текло незаметно. Энн всякий раз удивлялась, когда наступал вечер. Они с Фрэнсисом вместе купались в ледяных водах заводи, он научил ее удить рыбу, показал, как пользоваться кинжалом, как пробираться по лесу совершенно бесшумно. Энн стала радоваться наступлению ночи – они занимались любовью под бархатным пологом неба, усеянным звездами, и свежий ветер охлаждал их разгоряченные страстью тела. А когда погода портилась, они лежали в доме у огня в объятиях друг друга и прислушивались к шороху дождя за окном.Энн была бы с радостью готова терпеть неудобства бивачного житья, лишь бы эти чудесные дни тянулись бесконечно. Однообразная пища и невозможность переодеться казались ей ничтожной платой за счастье. Здесь Фрэнсис безраздельно принадлежал ей – душой и телом. О, как бы она хотела навсегда удержать его в этой хижине, вдали от Кеймри, от внешнего мира, поджидающего за краем болота! Но она прекрасно понимала, что мир не будет ждать вечно… * * * Наступил вечер ненастного дня, который напомнил Фрэнсису и Энн, что скоро наступит осень. Они плотно поужинали и занимались любовью у огня, а потом уснули под приглушенный шум ледяного дождя, стучавшего по крыше.Сон Фрэнсиса был чутким, как всегда; вскоре после полуночи его разбудило донесшееся издалека лошадиное ржание. Некоторое время он напряженно вслушивался в ночную тишину, но, кроме упорного стука дождевых капель и стенаний ветра в ветвях деревьев, ничего слышно не было.Теплое и мягкое тело Энн лежало в его объятиях, она крепко спала. Не удержавшись от искушения, Фрэнсис провел губами по ее бархатной шее. Надо было ее разбудить, но сначала ему хотелось еще раз вдохнуть знакомый сладкий запах. – Проснись, любимая, – окликнул он шепотом. – Боюсь, что у нас гости.Услыхав его голос, Энн сразу же открыла глаза, на мгновение прижалась к нему, затем встала и, не издав ни звука, начала натягивать свою мешковатую рубаху. Фрэнсис тоже торопливо оделся, сунул кинжал за пояс и поднял меч.– Мне послышалось лошадиное ржание, хотя я и не уверен, – объяснил он. – Придется пойти проверить: я должен знать наверняка. Оставайся здесь и сиди тихо. Если услышишь какой-нибудь необычный звук, вылезай в окно и спрячься в зарослях у ручья.Он обнял ее, легонько поцеловал на прощание, потом выскользнул за дверь и исчез в темноте.Шум дождя полностью заглушал его шаги, пока Фрэнсис пробирался сквозь деревья. Ненастные темные ночи в горах так часто служили ему прикрытием во время засад и набегов, что он скорее почувствовал звериным чутьем, чем увидел неясную фигуру, скорчившуюся у крошечного, плюющего искрами под дождем костерка. Держа меч наготове, Фрэнсис осторожно подошел ближе… и вздохнул с облегчением.– Хочешь, чтоб тебе перерезали горло, братец? – ворчливо спросил он, опустив меч. – Стареешь, Дональд. Раньше ты не стал бы подкрадываться ко мне ночью, не объявив о себе.Дональд смотрел на него совершенно невозмутимо.– Ты меня плохо знаешь, малыш. Не такой я дурак, чтобы нежданно-негаданно свалиться тебе на голову среди ночи, когда ты с девушкой. Не хочу ставить себя в неловкое положение.Фрэнсис усмехнулся и присел у костра рядом с другом.– Я так понимаю, что в Кеймри все спокойно, иначе ты спрятал бы свою деликатность подальше.– Верно, братец, дома все в порядке, но прошло уже две недели, как тебя не видно и не слышно. – Он пристально вгляделся в лицо Фрэнсиса. – Я подумал, что тебе уж, по крайней мере, надоело питаться одними только кроликами и форелью. Да и горло промочить не мешает.Фрэнсис удивленно потер мокрую от дождя щеку.– Неужто так много времени прошло? Надо же, я и не заметил!– Стало быть, вот как обстоят дела, братец? – Дональд, улыбнувшись, покачал головой: – Может, мне стоит оставить тебе запас продовольствия, да и убираться подобру-поздорову?Взяв фляжку, которую протянул ему Дональд, Фрэнсис с удовольствием отхлебнул добрый глоток виски.– Нет. Пожалуй, нам пора трогаться в путь прямо завтра с утра. – Он прищурился в частую сетку дождя. – Я вижу, тебе хватило ума прихватить еще одну лошадь. Слава тебе господи!– Да, Конрад предупредил, что у девушки нет лошади. – Дональд немного помедлил, потом неловко откашлялся. – Как она поживает?– Она… теперь с ней все в порядке, – ответил Фрэнсис, глотнув еще виски. – Гленкеннон попытался силой выдать ее замуж, а Кэмпбелл чересчур охотно взял на себя роль жениха. – Он помолчал, угрюмо глядя на фляжку, и тяжело вздохнул: – Я сам во всем виноват. Нельзя было так надолго оставлять ее в руках этого негодяя.Дональд грозно нахмурился, забрал у него фляжку и тоже сделал глоток.– Кэмпбелл, говоришь? И когда же мы отправимся к нему в Данбартон?– Как только я благополучно доставлю Энн в Кеймри, а вы с Конрадом найдете мне священника. – Фрэнсис хлопнул друга по плечу, мальчишеская улыбка заиграла у него на губах, смягчив суровое выражение. – Хочешь погулять на свадьбе, старина?– Господи, помоги бедной девушке, если ей придется выйти за тебя замуж! Такая красавица, как она, могла бы найти кого-нибудь получше.– Ты у меня поговори, и я живо отошлю тебя с глаз долой! – со смехом отозвался Фрэнсис. – Ладно, тащи сюда свою провизию и выпивку, давай выбираться из-под этого проклятого дождя.Когда они устроили лошадей под тесным навесом и вошли в хижину, Энн там не оказалось. Фрэнсису пришлось снова выйти под дождь и позвать ее. Лишь через несколько минут она наконец появилась из темноты – промокшая, дрожащая, но с грозным на вид кинжалом в руке.– Все в порядке, милая, это всего лишь Дональд, – ответил Фрэнсис на ее молчаливый вопрос. – Привез нам еды и горячительного. К тому же он вбил себе в голову, что я тебя тут обижаю. Заходи внутрь, тебе надо обсохнуть. Какого черта тебе вдруг вздумалось бродить под дождем?Энн пожала плечами и вошла в хижину.– Я решила, что лучше уж мокнуть в лесу, – сказала она и вдруг улыбнулась, – чем провести вечер с Гленкенноном и его друзьями, кроме того, я подумала, что тебе может понадобиться помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48