– Меня интересует только ваше объяснение. Впрочем, и объяснять тоже ничего не надо. Я хочу убедиться, что с Индией все в порядке.
– Разумеется, – ответил Херрингтон, стараясь скрыть облегчение. – Доктор приходил сюда уже два раза. Рана начала затягиваться.
– Слава Богу, хотя бы за это. Но Индии здорово попадет от меня за такое безумие. Ей придется понять, что Лондон – это не тихий и мирный Норфолк. Здесь нельзя вести себя так, как хочется.
– Давайте я провожу вас к ней.
Когда они подходили к лестнице, ведущей наверх, Айан услышал веселый смех и детские голоса. Он вопросительно посмотрел на Херрингтона, но тот молча повел его наверх.
Дверь в комнату была открыта. Айан увидел Индию, сидевшую на кровати и обложенную подушками. На краю постели, свесив ноги, пристроились трое детей. Они были заняты каким-то серьезным разговором.
– Нет, – говорил Эндрю, – я уверен, что воздушный шар поднимался из Гайд-парка и им был виден весь город внизу. Представляете, что они чувствовали? Вот бы мне полететь на воздушном шаре!
– А я бы не полетела, – возразила его сестра. – Я бы сходила в зверинец или поела бы мороженое.
Брат с сестрой в ожидании посмотрели на Алексис.
– А ты? Каким был бы твой самый любимый день? – спросил Эндрю.
Не зная, что ответить, Алексис в нерешительности покусывала нижнюю губку.
– Давай, дорогая, расскажи нам. – Индия погладила малышку по голове.
Алексис расправила кукле платьице.
– Больше всего на свете мне хотелось бы увидеть, как улыбается граф. У него всегда такой озабоченный вид. Хотя иногда, когда он приходит в детскую поздно вечером, он веселый. Щекочет меня за ухом и подбрасывает вверх. Однажды он даже принес Марианне деревянную лошадку-качалку. Да, вот это мне понравилось бы. Но я не знаю, что для этого надо делать.
Старшие дети молчали, осознавая, насколько их желания были эгоистичны в сравнении с мечтой младшей сестренки.
Но тут они увидели мужчин. Алексис покраснела, а Эндрю неловко встал.
– Милорд, нам надо идти. Леди Деламер очень добра, но, боюсь, мы слишком ей надоедаем.
– Ничуть. – Индия рассмеялась. – Мне было так скучно одной, а вы меня развлекли. Разрешите вас представить друг другу. Этот большой сердитый мужчина – мой брат Айан. Айан, познакомься с Эндрю, Марианной и Алексис, подопечными графа.
Алексис подошла к Айану, волоча за собой куклу. Она оценивающе глянула на него и сказала:
– Вы такой высокий.
Айан улыбнулся и встал на одно колено перед девочкой.
– А теперь – нет. Теперь я такого же роста, как ты. Как считаешь?
После секундного раздумья девочка улыбнулась, и на щеках у нее появились ямочки.
– Я считаю, что вы не только высокий, но и очень приятный.
– Не позволяй ему себя дурачить, – сказала Индия. – Когда мне было примерно столько же лет, как тебе, он поломал мой мольберт, а потом имел наглость столкнуть меня в пруд.
Марианна хихикнула. Даже Эндрю улыбнулся. Но Алексис оставалась серьезной и смотрела на Айана так внимательно, будто видела его насквозь и знала все его самые заветные секреты.
– Думаю, вы очень похожи. – Она одобрительно кивнула. – Вы, наверное, хотите узнать, что случилось с вашей сестрой. Их было, по меньшей мере, двадцать. Граф побил их голыми руками. Конечно, ваша сестра ему помогала, – быстро добавила она. – Она побила не менее чем десятерых. Вот какая она храбрая, не правда ли?
Айан взглянул на Индию.
– По-моему, она самая храбрая женщина на свете.
– Я же говорила, что вы очень приятный. – Обернувшись к брату и сестре, она скомандовала: – А теперь пошли. Леди Деламер захочет остаться наедине со своим братом. – Она посмотрела на стоявшего в дверях Херрингтона. – Думаю, вам лучше пойти с нами, милорд.
«Граф» кивнул и взял Алексис за руку.
– Почему бы тебе не рассказать мне поподробнее о своем любимом дне? А пока ты будешь рассказывать, мы спустимся на кухню и проверим, нет ли у кухарки чего-нибудь сладкого. Хочешь?
– Очень хочу, – просияла Алексис. – А если Эндрю и Марианна будут послушными, мы возьмем их с собой, давай?
– Конечно, – улыбнулся Херрингтон и вывел детей из комнаты.
Айан еще долго смотрел на сестру, после того как они остались вдвоем. Она была бледна, но спокойна. Только он мог увидеть, что она недавно плакала. Не зная, с чего начать, он решил предоставить Индии самой объяснить, что же на самом деле произошло.
– Не хмурься, Айан.
– А я и не хмурюсь. Прости.
– С чего начать? С Дева, разумеется. Это случилось в Брюсселе. Все как-то неожиданно вышло из-под контроля. Я хотела тебе рассказать, но ты все время куда-то уезжал. Потом было Ватерлоо. Когда все закончилось и я поняла, что потеряла его, я не могла об этом говорить. Может быть, я решила, что, если не произнесу эти страшные слова, все будет неправдой и он еще может ко мне вернуться.
По ее щекам текли слезы, и сердце Айана сжималось от боли и сочувствия.
– Теперь он вернулся, но для меня ничего не изменилось. Он все забыл, Айан. Он все равно как чужой. Как мне это вынести?
Ее голос оборвался. Брат наклонился и прислонился лбом к ее лбу. Потом он погладил ее по мокрой щеке.
– Но это же не навсегда. Память наверняка к нему вернется.
– Возможно. Но я не знаю, смогу ли ждать. Как мне смотреть в его глаза и ничего в них не видеть? Особенно после того, кем мы были друг для друга. – Она вытерла щеки. – Теперь ты будешь меня ругать за то, что я испортила твой замечательный камзол.
Но Айан лишь фыркнул:
– Ты, конечно, озорница, но ругать я тебя не стану. Что касается Торнвуда, тебе придется научиться ждать. Он вернулся к тебе целым и невредимым. Нам остается лишь молиться, чтобы к нему возвратилась память. А теперь я хочу знать, что ты делала прошлой ночью на улице и каким образом случилось, что в тебя стреляли грабители?
– Я должна была его увидеть, Айан. Меня страшила сама мысль о том, что мы могли случайно встретиться в толпе у Британского музея или на каком-нибудь балу под взглядами сотен глаз. А произошло то, что я и вообразить не могла. Его глаза были пусты, а лицо как каменное никаких эмоций. Я думала, что его смерть разрушила меня, но это… я не знаю, как это описать. – Она сжала в кулаке край простыни. – Я знаю, что должна лежать, пока не затянется рана, но как оставаться здесь и каждый день видеть его таким?
– Но тебе нельзя вставать еще несколько дней.
– Я смогу встать, – упрямо сказала она. – Я должна.
– Я не сомневаюсь, что ты будешь очень стараться, но я не могу этого допустить. И хотя это выходит за рамки приличий, тебе придется остаться здесь до тех пор, пока врач не разрешит перевезти тебя домой.
– Но…
– Никаких «но». Тебе нужно время, чтобы восстановить силы. Договорились?
Индия молчала.
– Индия?
– Не волнуйся, Айан. Я не сделаю ничего необдуманного.
– То же самое ты сказала в тот день, когда решила спрыгнуть с крыши амбара, вооружившись парой крыльев из шелка. Ты хотела проверить, сможешь ли полететь. Помнишь?
– По крайней мере, я тогда получила ответ на свой вопрос. К счастью, я только сломала руку, когда шлепнулась в стог сена.
Айан посмотрел на сестру с любовью.
– Твоим вторым именем всегда было «безрассудство». Думаю, эта черта свойственна всем Деламерам. – Айан вздохнул. – Все, что я прошу, – это быть осторожной.
– Буду стараться. Мне почти страшно спросить, что обо всем этом думает бабушка.
– Лучше не спрашивай. Полагаю, что чуть позже она тебя навестит. Она надеется выяснить, не приходится ли граф родственником Карлайлам из Гэмпшира. Она назвала их ужасной, грубой бандой и сказала, что, если граф похож на них хотя бы немного, она сама проследит за тем, чтобы тебя немедленно отправили домой.
– Интересно, есть ли в Англии кто-нибудь, кого бабушка не знает?
С порога раздался суровый голос:
– Таких нет, если этот человек заслуживает, чтобы о нем знали, дорогая моя.
А потом появилась и сама герцогиня, прямая, со своей неизменной тростью. Айан поставил стул рядом с кроватью и помог бабушке сесть.
– Все, что здесь происходит, – сверх всяких приличий, – заявила она. – Даже для такой семьи, как наша, которой незнакомо значение этого слова. Ты хорошо себя чувствуешь?
Индия кивнула.
Герцогиню такой «ответ» явно не убедил.
– Я разговаривала с этим врачом, которого вызывал Торнвуд. Он уверил меня, что через несколько дней ты сможешь отсюда уехать. А пока он настаивает на том, что тебе лучше остаться. Мне, верно, придется с этим согласиться. – Она откашлялась. – Я даже уже познакомилась с детьми. Это, конечно, странно, что их опекает Торнвуд. У них ужасные манеры, но в остальном они довольно забавны. Особенно младшая девочка. Между прочим, – добавила она непринужденным тоном, – тебе будет интересно узнать, что граф не имеет никакого отношения к Карлайлам, которых я знавала в Гэмпшире. Это хорошо, потому что гэмпширский Генри Карлайл был отъявленным пройдохой.
Индия подавила улыбку, глядя, с каким надменным видом герцогиня осматривает комнату. Индия сидела в подложенных со всех сторон подушках, а на столике лежали книги, до которых можно было легко дотянуться. Ветерок шевелил белые крахмальные занавески. По стенам были развешаны гравюры с изображением дворцовых парков Версаля.
Герцогиня одобрительно кивнула.
– Очень мило. Да, тебе придется здесь немного задержаться, Индия. Я, разумеется, буду навещать тебя каждый день, как и твой нескладный братец. – Она искоса посмотрела на Айана. – Если только он снова куда-нибудь не уедет по своим секретным делам.
Человек, не знающий герцогиню, мог бы счесть ее брюзгой, но Индия знала, что это был давний спор между ее братом и бабушкой, и только улыбнулась.
– Ну, на сегодня хватит, – вдруг заявила герцогиня. – Я вижу, что ты устала, девочка. – Индия и вправду постаралась скрыть зевок. – Я пойду и заодно прихвачу с собой твоего брата. Если тебе что-нибудь нужно, пришли мне записку. Я также могу попросить эту старую брюзгу Монтвейл, чтобы она заглянула к тебе, если хочешь.
– Было бы неплохо, – слабым голосом отозвалась Индия. Она и вправду устала, и у нее сами собой закрывались глаза. К тому моменту, когда бабушка и Айан покинули комнату, ее голова уже покоилась на подушках.
Пока карета объезжала площадь, герцогиня сидела, выпрямив спину, и молчала.
– Ну что, бабушка?
– Что, мой мальчик? Ты надеешься разгадать какую-то тайну?
– Я просто хочу понять, о чем ты так задумалась.
– Хм-м. Тут что-то есть, чего я никак не могу понять. Что-то странное.
– Что ты имеешь в виду, бабушка? Ты думаешь, что Торнвуд переступил черту? Если так, клянусь Богом, я…
Герцогиня нетерпеливо махнула рукой.
– Нет, этот человек был холоден, как шотландский лосось. Это-то как раз меня и беспокоит. Любой нормальный, полнокровный мужчина вел бы себя совершенно по-другому, окажись в его доме такая красавица, как твоя сестра. Этот же человек настолько невозмутим, словно под крышей его дома находится какая-то старая карга вроде меня. – Герцогиня насупилась и стала смотреть в окно. – Нет, в этом явно есть нечто странное, помяни мое слово. Так или иначе, я намерена в этом разобраться.
Глава 9
Время в последующие два дня тянулось медленно. Индия то отдыхала, то читала вслух неуправляемому трио детей, которые, видимо, органически не могли приходить ко всеобщему согласию. Если Алексис хотела, чтобы Индия читала стихи, Марианна и Эндрю желали слушать про приключения. А если Эндрю просил почитать что-нибудь историческое, Алексис и Марианна требовали стихов. Если Алексис хотела послушать сказку про Спящую красавицу, то Эндрю и Марианна – последний роман сэра Вальтера Скотта. У Индии не было опыта общения с детьми, но она поняла, что ей нравятся подопечные Торна. Они были открыты, любознательны и способны нате же ошибки, которые она сама так часто боялась совершить.
Между тем доктор, как и обещал, заходил каждый день. Сам граф был неизменно любезен, хотя и сдержан. Но именно это и заставляло горло Индии сжиматься, а глаза наполняться слезами. После той бурной встречи на черной лестнице во взгляде Торна не было ничего, кроме учтивости. Иногда ей казалось, что он и выглядит как-то иначе. Он был настолько лишен всяких эмоций, что Индия порой недоумевала, как между ними вообще что-то могло быть.
Но с каждым часом ей все отчаяннее хотелось уйти из его дома. После второй ночи, когда вернулись прежние воспоминания, она поняла, что это случится очень скоро.
…Она бежит, не чуя под собой ног.
Она в обезумевшем городе, а вокруг с диким ржанием мечутся лошади. Вдали слышен грохот пушек Наполеона, которых у него в шесть раз больше, чем у Веллингтона. В Брюссель уже прибывают телеги с ранеными – бледными и усталыми, черными от пороха и грязи. Они молчат, но им и не надо ничего говорить. Все можно прочесть в их полных ужаса глазах.
Но человека, которого ждет Индия, среди них нет!..
Сейчас, по прошествии почти двух лет, она увидела тот же сон – во всех его подробностях. Она снова пережила ночь в залитом лунным светом саду, куда они сбежали от духоты и шума бального зала. Девлин застал ее за тем, как она вытряхивала камешек из туфельки, и галантно предложил надеть туфельку ей на ногу. Это было началом волшебства – такого волшебства, которое поражает человека лишь один раз в жизни. Лунный свет серебрил темные волосы Девлина и делал более отчетливыми черты его лица. Он стоял перед ней на коленях и молча смотрел на нее, охваченный неистовым желанием. Его руки обняли ее. В тот же миг она судорожно всхлипнула, почувствовав, как в руку ей впивается острый шип. Но эта боль была ничтожной по сравнению с тем, в каких тисках оказалось ее сердце, когда она поняла, что смотрит в глаза человека, которого будет любить всю свою жизнь.
А сон все продолжался, возвращая ее к тем бурным, полным страсти неделям, проведенным ими в Брюсселе. Потом все дни слились в какое-то расплывчатое пятно и исчезли, и она уже смотрит на хозяйку дома, в котором живет. «Извините, – говорит женщина по-французски, – но там внизу вас ждет какой-то офицер».
Индия летит вниз по лестнице, но видит не Дева, а его сослуживца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36