Видите ли, когда она была совсем маленькой, родители пообещали выдать ее замуж за сына из другой известной семьи. Когда мадам было восемнадцать лет, стало ясно, что у нее яркий талант. Но ее семья и семья жениха воспротивились тому, чтобы она пошла на сцену. И все же мадам стремилась попасть в оперную труппу. Наконец она и ее жених смогли договориться: она будет петь в опере только четыре года, а потом оставит сцену и выйдет за него замуж.
Бланш была поглощена рассказом.
— О скажите же, что было дальше!
— Вскоре мадам стала кумиром всего Рима. А трагедия разыгралась во время последнего ее сезона. Один молодой почитатель ее таланта, некий Антонио, без ума влюбился в нее и начал оказывать ей знаки внимания, хотя уже был назначен день свадьбы. Сантони пыталась противиться чарам Антонио, но… сама влюбилась в него. Жених узнал об этом и вызвал Антонио на дуэль. А потом… — Анжелика вздохнула и покачала головой. — Антонио победил. Жених скончался от раны.
— Какой ужас! А что же случилось с мадам и ее возлюбленным?
— Они поженились и скрылись от позора в нашей стране. Это было двенадцать лет назад. Но с тех пор мадам мучают угрызения совести. Она любит Антонио. И обвиняет себя в смерти своего бывшего жениха. Мадам много раз говорила мне, что, если бы она не стремилась на сцену, молодой человек, ее жених, был бы жив. Сразу после его смерти она поклялась, что никогда больше не будет петь на публике, нигде, кроме как в церкви.
— О, какая интригующая история и на самом деле очень трагическая. Так, значит, вас учили очень хорошо, моя дорогая.
Анжелика кивнула.
— Мадам начала заниматься со мной, когда мне было всего пять лет. Вскоре после того, как они с Антонио обосновались в Сент-Джеймсе, она в церкви услышала мое пение. После этого я занималась у нее дома три раза в неделю. Она учила меня духовной музыке, но иногда позволяла петь арии. Мне каталось, что мадам продолжала свою жизнь в музыке, давая мне уроки. Как бы то ни было, мои родители очень гордились тем, что мадам взялась учить меня. И она никогда не принимала никакого вознаграждения за свой труд.
— Как все это восхитительно, Анжелика! И уж конечно, я хорошо понимаю, почему она взялась учить вас. У вас настоящий талант. Вы вполне можете стать оперной певицей.
— О нет, — печально возразила Анжелика, и ее темные глаза блеснули. — Я вполне согласна с мадам. Я пою не для того, чтобы получать материальные выгоды. Пою в церкви во славу Господа, как и сама мадам. Того же хотели и мои родители.
— Вижу, вас хорошо воспитали и вы преданная дочь, — заметила Бланш.
Анжелике было приятно увидеть в ее взгляде искорку восхищения.
Вдруг Бланш всплеснула руками.
— Вам надо петь в нашей церкви. Вы не должны скрывать свой талант. — Она наклонилась вперед. — Анжелика, мы будем репетировать каждый вечер. Для меня так важно слышать ваш голос. Вы же знаете, я не выезжаю в Новый Орлеан, в оперу…
— Ну почему же не поехать, если вам так интересно? — спросила Анжелика.
И тут же чуть не ударила себя, когда Бланш потупилась. Анжелика была зла на себя. Узнав получше Бланш, она перестала обращать внимание на этот недостаток, не замечала пятна. Анжелика подумала, что, если бы Бланш вела себя так, будто у нее на лице нет родимого пятна, люди скоро бы привыкли к этому. Она похлопала Бланш по руке и тепло сказала:
— Благодарю вас, Бланш. Я буду очень рада репетировать с вами по вечерам.
Бланш взглянула на нее. В первый раз с того момента, как Анжелика оказалась в Бель-Элиз, она ощутила настоящую радость.
* * *
Вечерами дом в Бель-Элиз был наполнен музыкой. Бланш перерыла гору нот и предлагала Анжелике петь все: и Франка, и Россини, и Моцарта, и даже Стивена Фостера.
— Но мы не должны перегружать этот волшебный голос. Часа в день вполне достаточно, — всегда предупреждала Бланш.
Анжелика улыбалась, когда Бланш журила ее. У нее был сильный голос, и она могла петь долго, хоть целый день. Но покровительство Бланш было ей приятно. Анжелика поняла, что заполнила пустоту в жизни старой девы, дала ей возможность слушать любимые оперные арии, которые она вечно стремилась услышать, но не могла из-за своего затворничества. Мысль о том, что она делает что-то доброе для этой одинокой, несчастной женщины, согревала душу Анжелики.
Бланш по-прежнему держала себя очень сдержанно, когда они находились вне библиотеки. Но она становилась совсем другим человеком, как только они начинали заниматься музыкой, — оживлялась и временами даже заливалась веселым смехом. Анжелика стала с радостью ожидать их музыкальных встреч.
Однажды, спев арию, Анжелика услышала аплодисменты у себя за спиной. Она обернулась и увидела стоящего в дверях Ролана. Как и Бланш, когда она впервые услышала пение Анжелики, Ролан был поражен. Он смотрел на свою жену так, будто до этого момента ее никогда не видел, и выглядел дьявольски красивым! Он стоял, не отрывая от нее глаз. Сердце Анжелики бешено забилось под этим внимательным взглядом, и ее щеки залились краской.
Прошло немного времени, он откашлялся и сказал как-то неуверенно:
— Моя дорогая, я и не знал, что у тебя такой талант!
Прежде чем Анжелика смогла ответить, Бланш вскочила и подбежала к нему.
— О да, Ролан! Это просто Божий дар. Ты должен еще послушать Анжелику.
Ролан рассмеялся, потому что Бланш втащила его в комнату. Он покорно сел в кресло. Слушал Ролан с удовольствием. Когда Анжелика кончила петь, он снова посмотрел на нее, заставив ее покраснеть еще больше. Наконец он взглянул на Бланш и сказал:
— Сестра, надо перенести рояль в гостиную.
Анжелика напряженно посмотрела на Бланш. Понравится ли ей его предложение? К удивлению Анжелики, Бланш захлопала в ладоши.
— О да, брат! Давай передвинем рояль в гостиную.
Анжелика изумленно покачала головой. Вот оно как. Бланш Сарджент много лет занималась музыкой уединенно. А теперь охотно согласилась выйти на яркий свет, играть в гостиной — для других.
* * *
Несколько вечеров кряду Ролан не уезжал сразу после обеда. Сидя в гостиной, он наслаждался пением жены. Иногда он все-таки уезжал, прослушав несколько арий, но часто оставался на весь вечер. Каждый раз во время пения Анжелика ловила на себе его жадный взгляд.
Как-то Анжелика пела «Последние розы лета» из оперы «Марта». Они с Бланш готовили эту арию несколько дней. В этот вечер на Анжелике было красное платье. Темные волосы пышными волнами падали на плечи. Она воткнула сбоку маленькую розу. Ролан так страстно смотрел на нее, что у нее слегка закружилась голова.
Анжелика пела с большим чувством, стараясь избегать его взгляда. Только окончив арию, она осмелилась взглянуть на него. То, что она увидела, бросило ее в жар. Он сидел на кушетке, скрестив длинные ноги, с бокалом абсента в руке, а его загорелые пальцы лениво постукивали по ножке бокала. Они встретились взглядами, и он не отвел восхищенных глаз. Немного спустя он подошел к ней и хрипло сказал:
— Пожалуйста, спой это еще раз. — И прошептал ей на ухо: — На этот раз смотри прямо на меня.
Ролан повернулся и пошел к своему месту. У Анжелики оборвалось сердце. «Смотри прямо на меня» — эти слова звучали как призыв охваченного страстью любовника. Бланш нерешительно кивнула Анжелике. И она снова пела арию, смело встречая горящий взор его голубых глаз. Она поняла: этот мужчина, такой далекий от нее с того момента, как они поженились, теперь пытается соблазнить ее своим взглядом. И она выражала свои чувства в пении.
Когда Анжелика закончила петь, настало продолжительное напряженное молчание. Потом Ролан поднялся и, не отрывая от нее пугающе-страстного взгляда, сказал:
— Я провожу тебя наверх, дорогая.
Анжелика покраснела от внезапно появившегося предчувствия! Она ощутила страх, когда муж сказал: «Доброй ночи, сестра», — и еле расслышала ответ Бланш: «Доброй ночи, Ролан».
Анжелика держала Ролана за руку. Они поднимались по лестнице. У ее двери он задержался. Его взгляд снова охватил ее всю, остановился на ее юной упругой груди. Улыбнувшись ей, он пробормотал:
— Анжелика, когда ты пела..
— Что? — спросила она, едва дыша. Сердце у нее сильно билось потому, что он стоял слишком близко. Его голос был нежным.
— Ты хоть понимаешь, что творишь со мной? — спросил он, трогая ее волосы в том месте, где находился цветок. — Последние розы лета. Пришло ли уже время сорвать их?
Анжелика потонула в его ясном, горячем взоре, когда он обнял ее, притянул к себе и поцеловал. Как только его губы коснулись ее губ, ее обожгло желанием. Оно было невыносимым. Она ждала этого многие недели, и вот теперь наконец он принадлежал ей. Сначала его губы были нежными и теплыми, будто он что-то пробовал, а потом его поцелуй стал жадным и требовательным. Она чувствовала привкус алкоголя и неуемное мужское желание. Все это еще больше возбуждало ее. У нее из груди вырывались глухие стоны. Она прижималась к нему, раскрывая губы, чтобы облегчить его настойчивые попытки проникнуть туда языком. Он ответил на это стоном удовлетворения. И смял ее хрупкое тело, прижав ее нежные молодые груди к своей твердой груди. Стрелы желания пронзили ее тело, проникая далеко вглубь. Она хотела попросить его: «Ну, пожалуйста… пожалуйста…» — но не могла сделать этого: ее рот был занят поцелуем. Но когда его руки опустились ниже и прижали ее бедра к возбужденной плоти, она оцепенела.
Анжелика задыхалась от желания и страха, а Ролан вдруг отпустил ее. Она подняла глаза и посмотрела на него с трепетным ожиданием, но увидела только, что он мрачно улыбнулся.
— Может быть, пока не следует, — пробормотал Ролан. Он повернулся, чтобы уйти, но она схватила его за рукав:
— Ролан.
Анжелика закусила губу, сникнув под его сердитым взглядом. Но она не могла больше жить без него. Ее пение немного сблизило их. Они начали больше общаться. Сегодня Ролан сделал еще один маленький шаг навстречу, дав ей почувствовать вкус их брака. Она была испугана, но так жаждала его прикосновений, хотела сделать все, чтобы их брак не был простой формальностью. Гордо подняв подбородок, она спросила:
— Ролан, я должна знать. Ты хочешь, чтобы я… исполняла свои обязанности, как жена?
К ее великому удивлению, Ролан чуть слышно выругался, а потом язвительно рассмеялся.
— Анжелика, я не хочу, чтобы ты исполняла обязанности. Но скажи мне, дорогая, может быть, тебе что-то нужно от меня?
Уязвленная такими словами, Анжелика нашла силы, чтобы гордо ответить:
— Нет, месье.
* * *
Через десять минут Ролан был у себя в кабинете. Он пил абсент, расхаживал по комнате и размышлял.
Он что, полностью потерял разум? Жена отдавала себя в его руки, а он, как идиот, отказался занять свое законное место в ее постели.
Ролан застонал. Его влечение к Анжелике подобно болезни, что-то вроде лихорадки. Он так страдает! Но она не отвечает ему взаимностью, она по-прежнему говорит о «долге», об «обязанностях». Он пытался отвлечься, играя в карты с приятелями, и почти каждый вечер крупно проигрывал, потому что… только и думал о своей жене. Он даже съездил к своей любовнице Каролине, стремясь обрести ночь сексуального забытья, в котором так отчаянно нуждался. Но после их первого же поцелуя что-то в нем превратилось в лед. Это была не Анжелика. И он был вынужден уехать от Каролины, что-то пробормотав в свое оправдание.
Постоянно, весь день, а часто и ночью он испытывал напряжение в паху, его жгло словно адским огнем! Но ему оставалось только одно — смотреть на свою маленькую соблазнительную жену, представлять себе, как он снял бы эти красивые наряды с ее стройного тела, подмял бы ее под себя и овладел ею… И может быть, он потом почувствовал бы угрызения совести: ведь она так молода, а он лишил ее невинности. Но именно это — что она такая юная — заставляло его желать ее еще сильнее. Она стала просто наваждением для него.
У девочки ангельский голос. Бог мой, как она поет! И имя у нее как раз такое — ангельское! Он был захвачен, загипнотизирован этими кристально чистыми, волнующими звуками. И возбужден, возбужден до такой степени, что вынужден был несколько последних ночей подолгу скакать верхом, чтобы хоть немного остыть. А чтобы уснуть, ему надо было как следует напиться.
Анжелика просто свела его с ума. Все в ней обещало наслаждение.
Луиза тоже обещала. Но он жестоко обманулся. За ее соблазнительной внешностью был только холод.
А какая же Анжелика? Почему он не взял сегодня ночью то, что принадлежит ему по праву?
Потому что не мог. Ее легкое оцепенение сегодня, когда он целовал ее, подсказало ему: Анжелика не отвечает ему тем же. А ее замечание о долге и вовсе оттолкнуло его. Он не уверен в ней. Было ли все это результатом девичьего волнения или она еще одна хитрая лиса? И что скрывалось под ее страстной внешностью — огонь или лед?
Теперь он стоял перед трудным выбором. Он не мог жить без ее любви, но не мог делить с ней ложе. И ни одна женщина не может заменить ее.
Ролан зло бросил пустой бокал через всю комнату, он ударился о камин и разлетелся на сотни мелких осколков. Ролан снова начал ходить взад и вперед по комнате, в сотый раз за эту ночь обзывая себя дураком.
* * *
А наверху Анжелика, одиноко лежа в постели, еле сдерживала слезы, слушая печальный шелест легкого ветерка. Она не могла понять этого странного человека, который был ее мужем. За последние дни они с Роланом, казалось, немного сблизились. Она сознавала, что оба они испытывают тяготение друг к другу. Сегодня от этой искры вспыхнуло пламя. Ролан страстно целовал ее, сгорая от желания… А потом в какой-то момент отпрянул от нее. И вот она лежит, одинокая и никому не нужная, сгорая от неудовлетворенного желания. Она хотела, чтобы, обняв ее сильными руками, он сказал: «Да, я хочу вас, дорогая… Я хочу вас сейчас же…»
Она на самом деле поступилась своей гордостью, когда спросила, не собирается ли он взять ее к себе в постель. А его реакция на это была холодной, злой и циничной. Может быть, она оттолкнула его своим упоминанием о долге? Для нее долг жены в браке был святым предписанием Господа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39