О Пикеринге Моррис, как и генерал, был невысокого мнения. Он пришел в ярость, когда увидел сожженные дотла поселения, разграбленные ранчо. Идиот этот Пикеринг! Почему не прислушался к совету Маккензи? Виновен в гибели стольких людей! Из-за него Моррис теперь и сам смертельно рискует. Отправляя беженцев в форт, пришлось снарядить охрану из своего и так небольшого отряда.
На службу к генералу Боб Моррис поступил два года назад. Как-то он увидел фотографию Эйприл, и дочь генерала ему понравилась. Вейкфилд обмолвился, что муж у нее погиб на войне, и Моррис с нетерпением ждал ее приезда. Однако признаться в этом боялся даже самому себе.
Женщин его круга в форте Дефайенс было немного, да и те замужние. Остальные — прачки и шлюхи… вроде Эллен Питерс. Между прочим, Вейкфилду так и не удалось подловить ее на слове. Твердит одно и то же: Маккензи пытался ее изнасиловать, а отца заколол ножом. Немедля расправьтесь с проклятым индейцем. Да врет она все! Незаметно, чтобы тосковала по отцу. Вешается на всех мужиков подряд. Но никуда не денешься — свидетель обвинения, черт бы ее побрал! Генерал определил ее прачкой. Потаскухе и невдомек, что генерал оставил ее в форте, чтобы не выпускать из поля зрения. В конце концов, надо же разобраться, что к чему!
Моррис пришпорил коня. Впрочем, разборка с этой Эллен Питерс его не касается. Ему поручено найти Маккензи, дочку генерала и ее сына. И надо во что бы то ни стало выполнить поручение. Маккензи здорово оторвался, но вынужден петлять. Заметает следы. Ничего, скоро он его нагонит. С женщиной и ребенком не очень-то попетляешь!
Хорошо зная дорогу, капитан с самого начала ехал напрямик. Как и генерал, он был убежден, что Маккензи, увидев его, сразу сообразит: камня за пазухой у него нет. Хотя кто знает! Этот индеец абсолютно непредсказуем. Мало ли что взбредет ему в голову!
Моррис остановил коня на краю утеса. Изумительный ландшафт! Он хорошо помнил свой первый визит сюда. Как-то генералу срочно понадобился этот чертов разведчик. Посыльный не сумел отыскать хижину. Тогда Вейкфилд взялся за дело сам. Нанял индейца из племени ютов, и тот привел их к хижине. Маккензи всем своим видом демонстрировал недовольство. Огромный волк лежал рядом, скалил клыки, ни на секунду не спуская с них глаз… Тогда целый день ушел на уговоры, но все-таки Вейкфилд уломал разведчика.
Моррис сделал солдатам знак спускаться по крутому склону к хижине. Когда подъехали, он сразу понял, что они опоздали. Приказав солдатам спешиться, вошел в хижину. Так и есть! Крышка сундука откинута, топчаны без одеял. Он заметил на столе листки бумаги. Схватил, прочитал. Ничего себе! Дочь генерала защищает Маккензи. Заставил, надо думать. Хотя вряд ли Маккензи станет мелочиться. «Рискуя жизнью… » Что произошло? Может, сражался с апачами и ранен?
Моррис взял вторую записку, прочитал и выругался. До хижины Смита два дня пути. Тащиться за ними в темноте по горным кручам? Неразумно. Солдаты вымотаны. За время пути едва не загнали лошадей. Да и территория опасная!
Увидев жестянку из-под компота, Моррис схватил ее, взболтал осадок и понял, что Маккензи с генеральской дочерью и внуком уехали совсем недавно. Ладно, он со своим отрядом нагонит их в два счета. А пока надо отдохнуть. Маккензи тоже переждет ночь где-нибудь в укромном месте. Утром, отдохнувшие, они его перехватят, хотя надо отдать должное этому разведчику — неуловим как призрак. Судя по записке Эйприл, он серьезно ранен. Может быть, прыти поубавилось? Но тогда почему он не остался в своей хижине? Зачем поехал к Смиту? Моррис задумался. Скорее всего, собирается там оставить Эйприл и Дэйви. Ну да, конечно! Сообразил, что Вейкфилд послал отряд на выручку дочери и внука, поэтому и сообщил, куда путь держит. Значит, у Смита его уже можно не застать? Ну, это еще как сказать, усмехнулся Моррис.
— Привал! — скомандовал он. — Снимаемся рано утром, на заре.
Когда стемнело, Маккензи решил расположиться на ночлег в глубокой пещере на склоне горы. Ночь выдалась лунная, и можно было бы продолжать путь, но, поразмыслив, он пришел к выводу, что не имеет никакого права подвергать жизнь Мэннингов опасности. Горные тропы коварные, даже при ярком свете солнца приходится проявлять крайнюю осторожность. Несколько раз в течение дня они вынуждены были вести лошадей под уздцы по самому краю пропасти.
Кто знает, где сейчас солдаты Вейкфилда? — размышлял он. Может, их и ночь не остановит? Нет, вряд ли. Если Боб Моррис во главе отряда, то он рисковать не станет. Уж он-то знает, что крутые склоны каньонов небезопасны даже днем.
Маккензи быстро управился с лошадьми. Дэйви, как всегда, помогал ему. Сначала натаскали в пещеру лапника, но в целях безопасности огонь разводить Маккензи не стал. Поужинали всухомятку. Закутавшись потеплее, легли спать.
Дэйви сразу заснул как убитый. Маккензи беспокойно ворочался. Мысли о будущем не давали покоя. С одной стороны, Вейкфилд будет знать о судьбе дочери и внука. А с другой… сообщение, которое он оставил на столе в своей хижине, ему будет стоить жизни.
Маккензи поднялся, вышел на воздух. Он ощутил присутствие Эйприл, еще не видя ее. Когда погасла заря, она стала грустна и молчалива, словно и ее погасили.
Неужели эта женщина чувствует то же самое, что и он? Словно в подтверждение она вложила свою маленькую теплую ладошку в его ладонь, горячую и мощную.
Он обернулся, а она подняла к нему лицо, засветившееся счастьем в ответ на выражение радости и смятения, промелькнувшее в его глазах.
— Пожалуйста, расскажите о вашей долине.
И неожиданно для себя Маккензи ощутил потребность поделиться с ней своими заветными замыслами.
Обняв Эйприл за плечи, он подвел ее к поваленному дереву у края обрыва. Они сидели, освещенные лунным светом, смотрели на звезды и казались сами себе пылинками мироздания, хотя токи, идущие от нее к нему и от него к ней, могли сравниться разве что с шаровой молнией.
— Расскажите, прошу вас, — повторила она.
Маккензи никогда ни с кем не делился своими планами, поэтому, собираясь с духом, откликнулся не сразу.
— Всю жизнь я мечтал заниматься коневодством, — начал он, с трудом подбирая слова.
А Эйприл в душе ликовала, слушая каждое его слово как стихи и оценивая как свою победу.
— Знавал я одного майора… — продолжал Маккензи после паузы. — Беннет Морган. Личность, редкостный человек. Не поленился, научился у индейских проводников отыскивать горные тропы. Блестящий офицер. У него была самая быстрая лошадка в гарнизоне — на скачках всех обходила. Даже моего низкорослого конягу. Вот мы и решили их познакомить. Знали, что потомство получится великолепное. Сами понимаете, эта мечта требует материальной базы. Чтобы вывести породу, нужна земля, деньги…
Он помолчал.
— Денег не хватало, занять было не у кого. Всю жизнь я как бы чужой среди своих. Меня не волнует, что думают обо мне, но ведь душевно устаешь от такого отчуждения. Шло время… Как-то раз выиграл я у вождя племени ютов вот этого своего коня. Вождь как с ума сошел. Сын белого человека одержал над ним верх? Позор. Сказал, что будем состязаться дальше. Надо было на полном скаку выдернуть из земли томагавк. Никогда не забуду. Копыта мельтешат буквально перед глазами… Я вцепился в гриву… и опять выиграл! На этот раз долину. Собирался ехать к Моргану в Техас, хотел позвать его. Думал, увидит долину — решится переехать сюда всей семьей. Хозяйствовали бы вместе. Всего несколько месяцев назад это казалось возможным. — Маккензи вздохнул. От Эйприл не ускользнула боль, прозвучавшая в его голосе.
— Скажите, этот майор Морган… ваш друг?
Маккензи ответил не сразу:
— Нет, не друг. Он просто уважает меня. Мы в какой-то мере похожи. Он осторожен. И я бы даже сказал — скептик. Редко кому я так доверял, как ему. Пожалуй, только вашему отцу.
Маккензи запнулся. По его лицу пробежала тень. Удружил он Вейкфилду, ничего не скажешь! Генерал, должно быть, потерял покой.
Эйприл тоже подумала об отце. Ждет не дождется их. А она? Хочет остаться с Маккензи…
Они сидели и молчали. Упала звезда. Счастье или несчастье? Эйприл положила голову ему на плечо. Что ждет их впереди? К чему гадать… Они рядом, вместе. Все остальное не имеет значения.
Глава тринадцатая
Они были в пяти минутах от хижины Эймоса Смита — уже и крыша показалась, — когда Маккензи натянул поводья. Ну вот! Эймоса нет дома. Обычно его встречал громким лаем пес Эймоса, а сейчас — мертвая тишина. Похоже, удача и в самом деле от него отвернулась. Или это воля провидения? Но одно Маккензи знал точно: надо немедленно принимать решение. Он собственноручно указал в записке для Вейкфилда свой маршрут — вот-вот нагрянут солдаты, и тогда… в кандалах прямиком в форт Дефайенс. Нет, этому не бывать! А что делать с Мэннингами? Получается, обнадежил генерала, невольно навел на ложный след.
Маккензи не догадывался о том, что все эти мысли отразились на его лице. Поравнявшись с ним, Эйприл сразу поняла: что-то произошло.
Перехватив ее вопрошающий взгляд, Маккензи всего лишь пожал плечами.
Они подъехали к хижине. Маккензи соскочил с коня и взбежал на крыльцо. Откинув щеколду, вошел внутрь и быстро осмотрелся. На кухонной утвари, на самодельном сосновом столе лежал тонкий слой пыли. Судя по всему, Эймос отсутствовал неделю, может, чуть больше. Где же он? Поди знай… Скорее всего, в Денвере, выменивает шкуры на провиант и разные мелочи.
Куда теперь? Назад, к себе в долину? Нельзя, там его схватят. В отцовскую хижину? Пожалуй, это разумный выход из создавшегося положения. Во-первых, о ней никто не знает. Во-вторых, там есть немного припасов. Поживут спокойно какое-то время, все необходимое у них есть.
Он вышел на крыльцо. Обвел взглядом небольшую поляну перед домом. Его конь стоял как вкопанный, а вороная лошадка Эйприл нетерпеливо била копытом. Сначала Маккензи снял Дэйви, а потом помог спешиться Эйприл.
Когда она подала руку, он задержал ее ладонь в своей, и тотчас обоих словно огнем опалило. Он сжимал ее руку и не отпускал, хотя пламя страсти уже пылало вовсю, грозя спалить обоих до основания. Несколько мгновений они простояли молча, только сердца неистово колотились, как бы признаваясь во взаимной любви громким шепотом. Эйприл первая нарушила паузу.
— Эймоса дома нет, да? — спросила она с притворным спокойствием. — Значит, здесь мы не можем остаться, а то вас схватят, — добавила она с мягкой настойчивостью.
Эта реплика вернула Маккензи к реальности. Что делать? Он, конечно же, глупец! Сначала нужно было выяснить, дома ли Эймос. Впрочем, что сделано, то сделано. По крайней мере Вейкфилд будет знать, что его дочь и внук живы и здоровы.
— Вообще-то, — Маккензи усмехнулся, — мне казалось, будто вы только и ждете, как бы побыстрее избавиться от меня.
Эйприл потупила взор. Когда он отнял у нее сына, да еще пригрозил, что спуску не даст, если она пикнет, только об этом и думала. А теперь… теперь она не мыслит жизни без него.
Эйприл перевела взгляд на сына. Имеет ли она право распоряжаться его судьбой? Но Дэйви смотрел не на нее, а на Маккензи, и столько любви было в его взгляде, что последние сомнения тут же исчезли.
— Мы едем вместе! — заявила она решительно. — Ни за что здесь не останемся.
Маккензи медлил с ответом, понимая, что наступил решительный момент. Оставить их в хижине Эймоса он не имеет права. Интуиция подсказывала ему, что поисковый отряд уже на подходе и Мэннингам долго ждать не придется, но Маккензи все же опасался. Мало ли что! Он — мужчина и обязан оставаться с женщиной и ребенком, пока не появится кто-то от Вейкфидда.
Эйприл смотрела на него не мигая. Ее глаза не умоляли, а сверкали победным огнем. Гордо вскинутый подбородок придавал ей привлекательность, свойственную женщинам решительным и энергичным. Красавица! — подумал Маккензи и тут же представил себе, что его ждет, если он ее потеряет. Одиночество и пустота…
Хорошо, он забирает их с собой, тем более что в отцовской хижине быт нетрудно наладить. Но все-таки, все-таки… Жизнь вдали от цивилизации может показаться Эйприл чересчур суровой, и она раскается… Этого исключить нельзя.
Коснувшись ладонью ее щеки, Маккензи произнес:
— Что ж, так тому, значит, и быть. Судьба сама решает за нас. Я забираю вас с собой.
Эйприл привстала на цыпочки и поцеловала его в губы. Короткий, благодарный поцелуй не замедлил перейти в страстный и длительный. Они стояли, крепко обнявшись. Первым очнулся Маккензи. Взглянув на Дэйви, он разжал кольцо ее рук.
— И я не хочу расставаться с вами, — произнес он, как всегда, сдержанным тоном, но, увидев ее сияющее счастьем лицо, неожиданно одарил Эйприл лучезарной улыбкой.
Велев Эйприл и Дэйви оставаться на улице, он быстрыми шагами направился к крыльцу. Искать в хижине Эймоса чернила и бумагу не стал, понимая, что безграмотному старику эти вещи ни к чему. Покидая свою хижину, Маккензи взял с собой лишь самое необходимое, так что при нем не было никаких письменных принадлежностей. Ничего другого не оставалось, как только полоснуть острым ножом по запястью. Он так и сделал. На столешницу упали крупные капли крови — одна, вторая, третья… Указательным пальцем Маккензи написал кровью слова, которые — он надеялся — если не будут восприняты как извинение, то уж вразумительно объяснят, что к чему.
Спустя пару минут Маккензи вернулся. Эйприл сразу увидела кровоточащий порез и побледнела, а он, покосившись на Дэйви, покачал головой, давая понять, что не стоит заострять на этом внимание.
Подсадив ее в седло, он и сам вскочил на коня, наклонился, подхватил Дэйви и примостил перед собой.
Не оглядываясь, они пустили лошадей рысью.
Капитан Моррис обвел гневным взглядом хижину. Ну и где этот Эймос? Где, наконец, миссис Мэннинг с сыном и неуловимый Маккензи? Дьявольщина какая-то!.. Он торопился, не давая солдатам передышки, устал как собака, и вот вам! Враг рода человеческого этот разведчик! Обещал оставить у Смита дочь и внука генерала, а сам? Внимание Морриса привлекли бурые пятна на сосновой столешнице грубо сколоченного стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25